Лоренцо, поднимаясь на мостик.
– Ничего страшного, – рассмеялась Фрида. – Молодец мистер Лоуренс, правда, девочки?
Дети, занятые спасением кораблика, не ответили. Они толкали размокший кораблик длинными ветками, которые Лоренцо срезал с дуба, и разгребали водоросли.
– Умираю от желания увидеть коттедж, где мы сможем устроить небольшое свидание, – прошептала Фрида на ухо Лоренцо. – Давай взглянем на него, пока они спасают кораблик?
Вдохнув его запах – мыло с угольной смолой, чернила, мускусная пряность масла для волос, – Фрида содрогнулась от желания.
Лоренцо кивнул и указал тростью вперед.
– Вон там, за деревьями, Мургрин-коттедж. Ты посмотри, а я побуду с детьми.
Она вошла в рощу, сощурила глаза и вгляделась в дремотный сумрак. За деревьями едва виднелся дом, низкий, с красной черепичной крышей и решетчатыми окнами. Коттедж был окружен садом из фруктовых деревьев, между которыми цвели кусты смородины. Под стрехой суетились ласточки. У кирпичных стен лежали толстые бревна. В высокой траве копошились куры, а на бочке с водой грелся на солнышке рыжий кот. За домом простирался сонный луг, где щипали розовый клевер козы и семенили за своими блеющими матерями ягнята.
– Как красиво, просто божественно, – прошептала Фрида.
Ей вдруг захотелось жить в таком домике. Собственный особняк показался безликим и безвкусным – дом, созданный по образу и подобию Эрнеста. Конечно, выбранные ею красные бархатные шторы, богемское стекло и персидские ковры придали ему немного атмосферы, а вот сад – вылитый Эрнест: ровные ряды грядок; тщательно подстриженные – чтобы сбрасывали как можно меньше листьев – кусты; прилизанный квадратный газон. Она представила себя здесь, с Лоренцо и детьми: он пишет под грушевым деревом, дети гоняют цыплят. И она сама, раздувшаяся от любви и счастья.
Фрида осмотрела окна: за каким из них скрывается комната, где они с Лоренцо наконец займутся любовью?.. Одно выбивалось из общего ансамбля: клонилось пьяной рамой к огромному грушевому дереву, густо усеянному белоснежными цветами, точно кружевная свадебная фата. Представив себя и Лоренцо в комнате с широко распахнутым окном, в которое вплывает душистое облако грушевого аромата, она восторженно засмеялась и раскрутила зонтик.
Когда Фрида вернулась к ручью, Лоренцо и девочки сидели на корточках у ручья; он поджигал спички и бросал их в бумажный кораблик. Фриду захлестнула нежность. Как она могла усомниться, что Лоренцо будет хорошим отцом?
Она опустилась на колени, сорвала пучок фиалок и заправила за ухо. Насобирала одуванчиков, просунула в спицы зонтика. Затем сорвала длинный блестящий лист папоротника и воткнула в пучок на голове. Эльза удивилась: зачем мама натыкала в волосы цветов и листьев?
– По-моему, красиво, – ответила Фрида.
– У тебя глупый вид, – заявила дочь.
Фриде было все равно. Ее ноги почти не касались земли, словно в башмаки накачали воздуха; а фиалки за ушами подпрыгивали и дрожали, щекоча нос душистым ароматом.
Глава 38
Фрида
Два дня спустя они с Лоренцо вернулись в Мургрин-коттедж. Лоренцо отпер дверь и провел Фриду по скрипучим деревянным ступеням темной узкой лестницы. Его руки дрожали.
– Дома никого нет, – пояснил он. – У нас целый час.
Они впервые занимались любовью в маленькой комнатке с окном, под которым росло то самое грушевое дерево. У Лоренцо было нежное, бледное тело, как она себе и представляла, а кожа раскалялась добела от ее ласк. Но оба нервничали, и все закончилось, не успев начаться. Он, сгорая со стыда и бормоча извинения, сполз на кровать. Держа его в объятиях, Фрида почувствовала внезапный прилив сострадания.
– Все еще будет, – прошептала она, погладила его по волосам и поцеловала в шею.
После этого Лоренцо высунулся из окна и срезал перочинным ножом несколько больших веток груши. Потом разложил ветки по ее обнаженному телу и рассыпал цветы по ее волосам, по лицу и груди.
– Господи, как же я тебя люблю! Я всегда буду любить тебя.
Его глаза сияли, как жидкое серебро. У Фриды выступили слезы.
– Сегодня мы будем упиваться своим счастьем, – заявила она, смахивая со щек лепестки и букашек.
– Да, только что потом? Мир полон зла и жестокости.
– Хватит! Я научу тебя любовному танцу.
Она резко вскочила с кровати, уронив на пол грушевые ветки, и помотала головой, рассыпая вокруг белое цветочное конфетти.
– А потом мы вновь будем любить друг друга. И еще, и еще.
Он искоса посмотрел на нее.
– Что еще за любовный танец?
Фрида закружилась по маленькой комнате с кривыми стенами, неровным полом, покатым потолком – все быстрее и быстрее, рассыпая вокруг себя цветы. Ее груди подпрыгивали, распущенные волосы лились по телу блестящими светлыми лентами.
– Потанцуй со мной!
Лоренцо неумело вильнул бедрами; его лишенное гибкости бледное тело двигалось неуклюжими рывками, а руки смущенно прикрывали гениталии.
Фрида разразилась смехом.
– Нет, лучше я научу тебя кое-чему другому.
Она взяла его за руку и потянула обратно на мягкий матрас.
– Теперь сверху буду я.
Краем глаза она заметила белоснежное марево цветов в маленьком окошке.
– Нет, есть идея получше. Я нагнусь и свешусь в открытое окно, а ты возьмешь меня сзади.
– Э-э-э… а если кто-то увидит?
– Не бойся, там никого нет. Я хочу чувствовать тебя внутри, дыша ароматом грушевых цветов.
Фрида провела руками по дрожащей груди Лоренцо, и у нее появилось смутное ощущение, что она собирает его воедино. Как рассыпанные кусочки мозаики.
– О, моя Королева пчел! Ты восхитительна! Как ты великолепна!
Он зарылся лицом ей в грудь и долго стоял, не произнося ни слова.
Коули
Виктория-Кресент
Ноттингем
17 апреля 1912 года
Дорогая Элизабет!
Я должна столько всего тебе рассказать о мистере Лоуренсе. Мы любим друг друга. Все настолько серьезно, что я не знаю, как выпутаться.
Он требует, чтобы я призналась во всем Эрнесту. Мистер Лоуренс очень нравственный и честный, не терпит обмана, скрытности и лицемерия. Он умоляет меня выйти за него замуж. Через две недели он уезжает в Германию и будет жить у своих родственников. Как раз в это время мы с тобой поедем в Мец на юбилей отца. Чудесное совпадение, правда? Мистер Лоуренс предложил мне совершить с ним небольшое путешествие. Может быть, я смогу вас познакомить. Я не знаю, что будет с нами дальше; думаю, что лучший выход – прекрасный роман, а там будет видно. Возможно, страсть выгорит сама собой, это было бы максимально удобным исходом. Порой я воображаю, что мы живем с ним – я и дети. По-твоему, это неправильно? Глупо? Он вернул меня к жизни, как в свое время Отто. Зачем отказываться? Вдруг я завтра попаду под трамвай!
Смогу ли я начать с ним новую жизнь? Он обещал мне – да, обещал! – новый рай на
