– СЕРЬЕЗНО? – он отвечал все теми же словами, но его голос, безусловно, стал выше и волнительнее!
– Нет, дружище. Я прикалываюсь! Вот они! – сказал я, достав ключи из кармана. Видно было, что он почувствовал облегчение.
– О, серьезно? – улыбнулся он.
Уорхол разнообразил свой языковой репертуар и предложил пойти в клуб «Студия 54». Мы вышли на улицу, поймали желтое такси, сели на заднее сиденье и помчались по утреннему Манхэттену.
Я выглядывал из окна, и вдруг до меня дошло, где я и с кем еду. Неужели это правда? Это был не Канзас – или Блоксвич! Мы приехали в «Студию 54», Энди Уорхол потусил со мной две минуты… и пропал. Просто растворился в толпе. И больше я его не видел.
У меня остались фотки с той знаменитой встречи, и когда я на них смотрю, в глаза бросается одна деталь. Моя футболка. На ней был рисунок известного эротического гей-художника, Тома из Финляндии[63], и там изображена настоящая гомосексуальная оргия: изобилие эрегированных членов, ягодиц, фелляции и анального проникновения.
И теперь мне просто интересно: о чем я, на хрен, думал? Я все еще скрывал и с ужасом боялся признаться, хотя футболка, наверное, была чуть ли не неоновой вывеской над головой с надписью: «Я – ГЕЙ!»
Если вы хотите одно фото в момент тревожности и паники, долгие годы сковывающей меня в Judas Priest, – посмотрите на мою фотку с Уорхолом. Я очень хотел признаться и перестать жить во лжи, но не видел возможности этого сделать.
Неудивительно, что я бухал как сволочь…
Наши гастроли должны были закончиться. У меня было меньше недели на Ларчвуд-роуд, чтобы потрещать с Ником, Майклом и Дениз о том, как я познакомился с Шер и приковал себя наручниками к Энди Уорхолу, после чего настало время отправляться в финальную часть нашего странствия: европейский тур на разогреве у AC/DC в поддержку их альбома Highway to Hell.
Это было для нас большим событием. Мы дико котировали австралийских рокеров, которые уже гремели на весь мир. И, как и в туре с KISS, мы знали, что это отличный шанс показать себя сотням тысяч металлюг, которые нас, вероятно, еще не знают. Нужно было, чтобы с нами считались.
Вместо того чтобы спускать деньги на отели, мы решили взять гастрольный автобус и проехаться по Бельгии, Голландии, Германии – в Германии отыграли МНОГО концертов – и Франции. Взяли себе достаточно большой автобус, чтобы уместить группу, технический персонал и оборудование.
Справедливо было бы сказать, что это совершенно лишние траты. Так гастролировать нормально два или три дня, но жить друг на друге несколько недель жутко выматывает. Мы были как загнанные животные, которых запихнули в один автобус, – начинала ехать крыша.
Мы терпеть не могли этот сраный автобус.
С фанатами AC/DC мы ладили нормально, но хедлайнеров практически не видели. Обычно мы заканчивали свое выступление, а ночью ехали в другой город. И спустя несколько дней Ангус Янг вышел и нашел нас.
– Мы вам не нравимся? – спросил он нас.
– А? Ты о чем?
– Вы с нами никогда не тусите!
– О, да мы бы с радостью, – начал я его убеждать. – Ничего личного! Нам сразу же после выступления нужно уезжать, потому что мы живем в идиотском, мать его, автобусе!
– О, да забудь! – сказал Ангус. – Поехали на нашем и пивка выпьем!
Когда до нас дошло, что их «автобус» оказался первоклассным комфортабельным домом на колесах, с кондиционерами и всеми удобствами, мы тут же согласились.
И частенько катались с ними. Парни из AC/DC были милыми ребятами, очень щедрыми, и с ними было здорово. Мы с Боном Скоттом быстро нашли общий язык, два метал-певца, не умолкая, болтали в их гастрольном автобусе (гораздо комфортнее нашего).
Ангус Янг практически не пил. Я спросил у него, почему он и капли в рот не берет. «Потому что после одного бокала я в говно», – сказал он мне. Я не знал, шутит он или нет, но однажды вечером увидел сам и понял, что не шутит. Не успел он выпить бокал шампанского, как тут же валился с ног. Менялся прямо на глазах.
Бон Скотт был полной ему противоположностью. Он пил всегда: этот парень был бездонным. Пил до тех пор, пока не падал на кровать и не отрубался, а на следующий день вставал и выходил прямо на сцену. Вот так и работал.
Бон никогда не выглядел неопрятным и помятым. Казалось, он несокрушимый. В конце тура Highway to Hell AC/DC и Priest обнялись и пообещали снова поехать в тур. Спустя четыре недели Бон умер от передоза. Мы были потрясены.
1979-й мы провожали изможденные, но довольные. Вот это год! У нас был хитовый альбом и синглы, мы прокатились по миру с одними из крупнейших рок-коллективов, завоевали сердца миллионов новых фанатов… и я приковал себя наручниками к Энди Уорхолу.
Я думал, лучше быть уже не может. Как же я был неправ. Потому что следующий альбом превратит нас в суперзвезд.
9. Дырка[64] в стене
Иногда нет ничего лучше, чем взять себя в руки, поехать за город и навести порядок в голове.
После того как на Рождество 1979-го мы отдохнули в Уолсолле и Бирмингеме, как обычно, настало время возвращаться в студию. К моей радости, все мы вернулись к Тому Аллому в Титтенхёрст-парк, в поместье Ринго Старра, где сводили Unleashed in the East.
Последний наш визит туда был мимолетным, а для меня еще и суматошным, ведь я спасал вокальные партии с концерта в Токио, поэтому не было шанса все внимательно посмотреть. Теперь же мы собирались остаться там на месяц, у меня появилась возможность все изучить – и мне понравилось то, что я увидел.
Мы с Гленном были дикими фанатами «Битлз», поэтому круто, что Ринго купил дом у Джона и Йоко, которые когда-то там жили. Мы по очереди отправлялись на разведку вокруг особняка, затем встречались и, задыхаясь от переполнявших нас эмоций, рассказывали друг другу, что нашли.
В первый день Гленн сказал мне: «Ты должен прийти и увидеть это». Он показал мне довольно обычную комнату – но прикол в том, что ванна объединена со спальней. Два туалета, в полуметре друг от друга, с обеих сторон, и за каждым написано:
ДЖОН ЙОКО
Я пытался представить, как они сидели рядом друг с другом, держась за руки, и испражнялись. И действительно, иногда любовь не знает границ.
