6 июля 1924 года Гуго и Эдит поженились в Вене, дома у Эдит. У меня есть студийная фотография моей молодой бабушки. Ее темные волосы коротко подстрижены и аккуратно уложены, на плечах нечто вроде большого покрывала или шарфа, который она целомудренно придерживает левой рукой у горла, откуда прозрачные складки падают на руки и собираются у шеи.
Это первое изображение своей будущей жены Гуго, возможно, увидел у шадхана, но скорее снимок был сделан незадолго перед свадьбой. Поза очень естественная, как будто фотограф только что окликнул Эдит по имени и она оглянулась. Я подумала, что фотографа, наверное, тщательно подбирали, хотя стиль портрета иной, чем на чопорном снимке Шиндлеров, сделанном в 1912 году.
30. Эдит Шиндлер, урожденная Рот (Atelier D’Ora, Вена)
Я внимательно рассматривала портрет в поисках даты на нем и вдруг заметила надпись черными чернилами: d’Ora. Что-то связанное со стилем фотографии, крутилось у меня в голове. Я всмотрелась в надпись и поняла, что на пороге своей новой жизни Эдит снималась у самой знаменитой женщины-фотографа тех дней, мастера портрета Доры Кальмус.
Кальмус еще в 1907 году стала одной из первых жительниц Вены, открывших собственную фотостудию. Ее Atelier d’Ora быстро зарекомендовало себя как место для съемок лучших художественных портретов. В 1908 году она сняла Густава Климта, в 1916-м – Альму Малер. Я предположила, что фотография моей бабушки была сделана, скорее всего, до 1924 года, перед свадьбой Эдит, но до переезда мадам д’Ора в Париж, где она продолжила свое дело и сняла таких знаменитостей, как Коко Шанель, Марк Шагал, Морис Шевалье и Пабло Пикассо.
К своему великому удивлению, я не обнаружила ни одного снимка свадьбы. Для человека типа Гуго мне это показалось странным: ведь он очень любил фотографию и сохранил множество снимков других людей. Я подумала, что, скорее всего, свадебный альбом существовал, просто не сохранился.
Через одиннадцать месяцев, 9 июня 1925 года, родился мой отец, Курт. Точности ради скажу, что на свет он появился на кухонном столе на втором этаже штаб-квартиры Шиндлеров в доме № 13 по Андреас-Гофер-штрассе, там, где теперь учатся танцевать на шесте. Для всех это было радостное событие, но Эдит заявила, что ей было очень больно и детей у нее больше не будет. Гуго, без сомнения, не обрадовался такому повороту событий: в этой самой квартире он рос в большой, шумной семье, с четырьмя братьями и сестрами, и, думаю, ему хотелось иметь такую же.
София подобрала для Гуго очень респектабельную невесту, но это не значит, что брак скрепляла любовь или большое счастье. Я хорошо помню бабушку, и, признаться, характер у нее был не из легких. Прожив в Англии несколько десятилетий, она сохранила не только сильный центральноевропейский акцент, но и любовь к сладкому, вряд ли удовлетворявшуюся английскими кексами. Тем не менее Гуго и Эдит сумели выработать правила мирного сосуществования и довольно неплохо ладили, ведя каждый свою, отдельную от другого жизнь.
Эдит сделалась заядлой путешественницей. Разглядывая ее фотоальбомы, я ощущаю, как ей не сиделось на месте: она побывала в Чехословакии, Греции, Италии, Югославии, Албании и Франции. Неудивительно, что отец жаловался, как она все время оставляла его на попечение нянь-француженок, так что первые свои слова он произнес по-французски, а не по-немецки. Гуго, наоборот, был настоящим домоседом и занимался бизнесом; он не мог без Тироля и его гор, лишь изредка сопровождая жену в ее больших поездках.
Да, они были очень разными, но на моей любимой фотографии этой маленькой семьи я вижу сплоченное трио (см. илл. 12 на вкладке). Это студийный фотопортрет: Гуго стоит позади сидящей Эдит, а Курт в матросском костюмчике прижался к матери, он в ее объятиях, щека к щеке. У Эдит открытый, очень живой взгляд, а Гуго выглядит настоящим отцом семейства. Очень красивый портрет, отражающий тепло их отношений и, самое главное, радость оттого, что у них есть маленький сын. Эдит не была матерью-наседкой, но очень трепетно относилась к своему единственному сыну, а через много лет с тоской рассказывала мне о своем муже.
31. Курт Шиндлер в костюме клоуна
Брак и семья, в соединении с бурным успехом различных деловых предприятий Шиндлеров, стали залогом укрепления благосостояния Гуго и Эдит в других областях: сведения об этом я обнаружила в папках городского и земельного архивов Инсбрука. В 1925 году Гуго и Эрих приобрели соседние земельные участки на инсбрукской улице Реннвег, рядом с городским Имперским парком. На той же улице, на самом краю старой части Инсбрука, стоял барочный императорский дворец, увенчанный огромным габсбургским орлом; некоторые состоятельные промышленники уже имели там виллы. Естественно, участок Шиндлеров должен был снабдить Гуго и Эриха солидными новыми адресами, упрочить их статус преуспевающих бизнесменов.
Перемена для Гуго была, наверное, радикальной, потому что почти вся его жизнь прошла в квартире над магазином на Андреас-Гофер-штрассе. Кроме того, адреса были удобны для братьев – всего десять минут неспешным шагом до кафе «У Шиндлеров», а Эриху меньше пяти минут до второго кафе, которое он хотел открыть в Имперском парке. Мой отец хвастался, что во всем Инсбруке не было адреса шикарнее.
Купив землю, Гуго поручил одному из самых именитых немецких архитекторов, Герману Мутезиусу, спроектировать и построить ему виллу. Мутезиус был еще и дипломатом и, исполняя обязанности атташе Германии в Лондоне, влюбился в английское художественное движение «Искусств и ремесел». Его так покорила любовь англичан к своему домашнему очагу, к деревенскому укладу жизни, что он воспел добродетели домашней жизни английского среднего класса в своем трехтомном труде «Английский дом» (Das Englische Haus); но на него заметно повлияли и движение Баухаус, и другие пионеры немецкого архитектурного модернизма.
В городском архиве я внимательно изучила обращение Гуго за разрешением на строительство и поняла, о каком доме он мечтал. На вилле должен был быть подвал, первый этаж с большой террасой, жилой мезонин. Для приема гостей предназначались большой холл, две вместительные гостиные и кухня; на втором этаже должно было разместиться три спальни и еще несколько комнат, а мезонин предназначался для прислуги. План был характерен для Мутезиуса: L-образная форма и окна разных размеров.
Эта прекрасная современная вилла предназначалась для веселья; из ее окон, через дорогу, виднелась быстрая река Инн, а дальше вздымались горы Нордкетте.
Согласно архивным данным, Гуго представил окончательные планы строительства 25 февраля 1928 года. Они были утверждены, сама вилла «Шиндлер» построена к 1930 году и стала просторным жильем небольшой семьи из трех человек (см. илл. 18 на вкладке). Даже через три года она выглядела новой и как будто недостроенной на фотографии, где Эдит и Курт сидят верхом на лошадях. Места вокруг хватало, потому что Эрих, неготовый пока что заняться строительством на своем участке, согласился, чтобы Курт использовал его под сад для своей виллы.
