–Я близко знаком с мистером Уипплстоуном. Он мне про вас рассказывал.
–Да, сэр. Так это, выходит, все, сэр?
–Думаю, пока все. Доброй вам ночи, Чабб.
–Спасибо, сэр. Доброй ночи, сэр.
Онстиснул ладони и вышел из комнаты.
–Командос, значит? – не отрывая носа от записей, сказал сержант.
II
МистерФокс старательно трудился, опрашивая группу из пяти человек, устало сидевших вкомнате, которая использовалась гостями-мужчинами в качестве бара и курительнойодновременно. Здесь пахло застарелым табачным дымом, спиртным, кожаной обивкойкресел и, разумеется, вездесущим сандараком. Общая атмосфера комнаты отдавалаутомленным беспутством.
Пятеркалюдей, с которыми беседовал Фокс (при участии непременного сержанта сблокнотом), состояла из чернокожего полномочного представителя одной из африканскихстран, его жены, последнего губернатора британской Нгомбваны и его жены,и наконец, сэра Джорджа Аллейна, баронета. Только они из исходных двенадцати почетныхгостей и сумели заметить хоть что-то, возможно, имевшее отношение к происшедшемув шатре, и потому остались в посольстве после утомительного отсеивания ихкомпаньонов.
Бывшийгубернатор, сэр Джон Смайт, запомнил, что сразу после выстрела все сгрудились впередней части шатра. Ему возразила леди Смайт, заявившая, что она-то как разсидела в своем кресле, как приклеенная. Жена полномочного представителя,английского, судя по всему, толком не понимавшая, сообщила, прибегнув к посредничествумужа, что она тоже осталась сидеть. Мистер Фокс отметил про себя, что и миссисАллейн, выполняя приказ мужа, также не покинула своего места. Полномочный посолвспомнил, что кресла в шатре были расставлены так, что получилась перевернутаябуква V, на острие которой расположились Президент с послом, между тем как гостиобразовали два расходящихся под тупым углом крыла.
–Вот как, сэр? – уютно произнес Фокс. – Понимаю. И стало быть, когда вы,джентльмены, вскочили на ноги, вы машинально устремились в сторону Президента?И оказались в итоге ближе к выходу из шатра, чем он? Я прав?
–Совершенно правы, мистер Фокс. Совершенно правы, – отозвался сэр Джордж,неуклюже старавшийся подчеркнуть некую общность, связывающую его с Фоксом, идаже радостно сообщивший в самом начале, что он-де немало о нем слышал, на чтоФокс ответил:
–Вот как, сэр? А, простите, как ваше имя?
Впрочем,именно сэр Джордж и запомнил в каком порядке сидели гости, и хотя Фокс ужеполучил эти сведения от Аллейна, он с серьезным видом велел их записать. Слеваот Президента находился посол, сэр Джон с леди Смайт, супруга полномочногопредставителя, сам представитель, еще один гость, который уже ушел и, наконец,сэр Джордж.
–На краешке для бедных родственников, нет? – беспечно сказал сэр Джордж, обращаяськ Смайтам, которые протестующе хмыкнули в ответ.
–Да, понимаю, спасибо, сэр, – сказал Фокс. – А справа от Президента, сэр?
–О! – махнув рукой, сказал сэр Джордж. – Мой брат. Мой брат с женой. Да.Удивительное совпадение.
Ивидимо ощутив потребность объясниться, сэр Джордж повернулся к прочим гостям.
–У меня брат – полицейский. Смешно, нет?
–И весьма известный полицейский, – пробормотал сэр Джон Смайт, на что сэр Джорджответил:
–Еще бы! Еще бы! Не мне об этом говорить, но – он справляется.
Исостроив радостную гримасу, сэр Джордж засмеялся.
–Да, – не поднимая глаз от заметок, сказал Фокс. – Плюс еще четверо гостей, которыеуже ушли. Спасибо, сэр.
Оноглядел своих слушателей поверх очков.
–Перейдем к самому происшествию. Итак: пистолетный выстрел или что-то похожее.Свет в шатре гаснет. Все, кроме дам и Президента, вскакивают. И что они делаютзатем?
–Как это “что делают”? – спросил сэр Джон Смайт.
–Ну, скажем, вглядываются в парк, пытаясь понять, что происходит, – помимоконцертного номера, который, сколько я понимаю, был прерван звуком выстрела.
–Что касается меня, – сказал сэр Джордж. – Я остался стоять на месте. Я различилнекоторое – э-э – волнение и – э-э – движение. В общем, нечто такое, что следуетподавлять в зародыше, если вы не хотите получить всеобщую панику.
–И вы это подавили? – спросил Фокс.
–Ну, я бы не решился выразиться столь определенно – просто сделал, что мог.Вернее, сказал. Я кое-что сказал. Правда, негромко.
–Если какая-либо паника и начиналась, – сухо заметил сэр Джон, – развития она неполучила.
–...не получила, – повторил Фокс. – А когда вы, сэр, произносили свое предостережение,вы стояли, повернувшись внутрь шатра? Спиной к парку.
–Да. Именно так, – сказал сэр Джордж.
–Вы там ничего странного не заметили, сэр?
–Дорогой мой, я и не мог ничего заметить. После яркого света, заливавшего экрани певца, трудно было что-либо различить в темноте.
–Разве в шатер на падал отраженный свет?
–Нет, – сварливо ответил сэр Джордж. – Не падал. Ничего туда не падало. Экраннаходился слишком далеко.
–Понятно, сэр, – миролюбиво произнес Фокс.
ЛедиСмайт вдруг заметила, что экран отражался в озере
–Он слепил нам глаза, так что увидеть что-либо было трудно, – сказала она.
Всеостальные негромко забормотали, соглашаясь.
МистерФокс поинтересовался, не поворачивался ли кто-либо спиной к парку, пока былотемно, и не вглядывался ли в то, что происходит внутри шатра. Ответы он получилпутанные и неуверенные, из них следовало, что душераздирающие вопли миссисКокбурн-Монфор имели воздействие гораздо большее, чем собственно выстрел.Смайты слышали, как Аллейн запретил Президенту вставать. Все слышали как Президенткричал что-то на родном языке. Полномочный представитель сказал, что Президентвыкрикивал приказы. Требовал света. И совсем незадолго до этого или сразу после,сообщил сэр Джон Смайт, он почувствовал как рядом с ним что-то упало.
Потомзажегся свет.
–Я могу только добавить, инспектор, – сказал сэр Джон, – что мне действительнонечего больше сказать, имеющего хотя бы малейшее отношение к этой трагическойистории. Дамы пережили сильное потрясение, и я должен просить вас избавить ихот каких-либо дальнейших испытаний.
Общийхор голосов выразил искреннее согласие с его словами. Сэр Джордж даже произнес,причем очень громко:
–Слушайте, слушайте!
Фокссказал, что это, конечно, весьма разумная просьба, он сожалеет, что пришлосьпричинить всем им столько хлопот, и спешит заверить дам, что надолго он их незадержит. Однако нельзя не признать и того, прибавил он, что дело это весьма серьезное,не так ли?
