проселочная дорога вывела его на шикарный пляж с высоченными волнами и мягким дном – самое то, чтобы не бояться распороть себе спину или раскроить голову.
В следующие несколько лет Габриэль приезжал сюда нечасто. Только когда ему нужно было побыть совершенно одному, подумать или принять какое-то важное решение.
Сегодня был день, когда все это соединилось вместе.
Он вылез из машины, потянулся всем телом во все стороны, разминая затекшие мышцы, и шумно, со стоном, выдохнул.
– Что, плохой сон приснился, Гейб?
От страха он чуть не подпрыгнул. Обернувшись, Габриэль уставился во все глаза на высокую девушку в гидрокостюме и с доской для серфинга подмышкой. Ее глаза, превратившись в щелочки от смеха, искрились.
– Бет, ты тут откуда?
Молодой человек обнял ее, крепко прижав к себе, чем вызвал притворную волну возмущения и получил по голове ее доской ля серфинга – случайно.
– Отпусти, ненормальный, – смеялась девушка, пытаясь удержать выскальзывающую доску.
– Ты что тут делаешь? Откуда ты знаешь про это место? – Габриэль не мог поверить в свою удачу. Уж кого-кого, а Бетани Диллон он был рад видеть в любое время. Тем более сейчас, когда так нуждался в поддержке настоящего друга. У него был Лонни, но с ним нельзя было ночь напролет говорить по душам, абсолютно не прикасаясь к спиртному, и наутро просыпаться, словно заново родился. С новыми мыслями и осознаниями.
– Ты мне рассказал. Не помнишь? Секретное, суперкрутое. С гигантскими волнами. Я приезжаю сюда несколько раз в год, когда хочется побыть в одиночестве.
– В этот раз облом, да? – усмехнулся молодой человек и широко зевнул.
– Да, – девушка рассмеялась и тоже зевнула, смешно кривя рот. – Но тебе я рада, Гейб. Мы давно не виделись.
Чертята в ее глазах бесились. Он готов был отдать что угодно, чтобы вечно смотреть в эти глаза. Но каждый раз, когда у них вот-вот должно было завязаться что-то серьезное, Габриэль Хартман сам все портил.
***
Они познакомились очень давно, много лет назад, когда еще подростками попали в лагерь для серфинга. Она была неуклюжей, слишком худой, чересчур высокой, задиристой и больше походила на парня, да и жила на другом побережье. В то лето у них чуть не завязался роман, но… Все его мысли были заняты другой.
– Привет, меня зовут Бетани. – долговязая девчонка, одетая в нелепые широкие шорты чуть ниже колен и плетеные темно-рыжие сандалии, протягивала руку и смотрела прямо в глаза, словно говоря, что отказа не примет.
– Габриэль, – неохотно пожал ее руку парень.
Ему было всего пятнадцать лет. Вокруг него часто вились девчонки, и он вовсе не хотел тратить время на знакомство с какой-то там дылдой.
– Можно я сяду к тебе? – не отступалась она.
– Валяй, – усмехнувшись, пробормотал он, сам выглядывая в толпе новеньких очередную жертву, с кем можно было бы закрутить роман на это долгое лето на другом побережье.
На удивление, с Бетани было приятно и легко разговаривать, и вскоре они уже стали настоящими друзьями. Они вместе занимались, подстраховывая друг друга, вместе обедали. А за ужином, ковыряя надоевшее тушеное мясо с переваренными макаронами, подруга развлекала его, комментируя других девчонок так смешно, что Габриэль забыл о своем желании найти себе кого-то на лето.
Когда смена подходила к концу, Бетани стала более настойчивой. Если раньше парень только догадывался, что та испытывает к нему что-то большее, чем дружбу, то сейчас был абсолютно уверен в этом.
Но не мог ответить взаимностью.
Они разъехались каждый в свой город. Следующие несколько месяцев их жаркие споры и разговоры перелились в переписку по интернету, но потом, раз за разом становясь все короче, сошли на нет. То ли не стало тем для разговоров, то ли…
С тех они иногда встречались чаще всего на соревнованиях по серфингу, проводили друг с другом ночи напролет, разговаривая обо всем на свете. Габриэль изливал Бетани душу, а она слушала, слушала… Лишь на темы его неудачных романов она отказывалась говорить. И свои похождения не обсуждала.
Да и нечего было обсуждать.
***
– Зачем ты тут, Гейб? – Бетани смотрела в накатывающиеся на песок волны. Они оба только что вылезли из воды, уставшие, но довольные, чтобы перевести дух после заплыва.
Габриэль поморщился. Ему одновременно хотелось обсудить то, что крутилось в голове, мешая спать, есть, жить, и промолчать, чтобы не нарушить их такую крепкую дружбу. Он дорожил этой девушкой, хоть они и виделись только случайно, на соревнованиях или при таких вот нежданных встречах. Бетани Диллон никогда не была у него в городе, а он – у нее. Нейтральная территория, как нейтральные воды, охраняли их пространство.
– Мне кажется… я мог убить человека.
Бетани вздрогнула. Показалось, что запахло забродившим вареньем, плесенью и детской мочой.
***
Сильно пахло плесенью и забродившим вареньем, вытекшим из треснувшей банки. Сидя на грязном диване под единственной лампочкой, качающейся на проводе под самым потолком, Бетани смотрела на пляшущие тени и старалась не думать о том, сколько опасных существ могли в них прятаться.
Ей было всего двенадцать. Почти год прошел с того момента, как погиб ее старший брат, с которым они проводили все время, разговаривая обо всем на свете, несмотря на то, что тот был старше аж на целых восемь лет.
Его звали Габриэль. Он был нелюдим и предпочитал проводить время вне дома, но чаще приходилось оставаться, чтобы защитить свою младшую сестренку, если отец напивался до зеленых чертей и начинал воспитывать домочадцев. Сына он не трогал – тот был его первенцем, любимым и долгожданным. А вот дочка родилась помимо воли мистера Диллона, считающего, что он и так слишком много времени посвятил первому ребенку, совершенно забывая о том, что хотелось бы именно ему. Да и лет ему было много – целых пятьдесят, – когда родилась Бетани. И необходимость содержать ее следующие восемнадцать лет не прельщала.
Наверху раздались шаги – отец проснулся и пошел за очередной порцией крепкого пива, которое покупал в магазине на разлив сразу несколькими литрами и считал своим долгом все выпить, потому что «выдохнется».
Бетани притихла, стараясь не дышать, чтобы, не дай Бог, любимый папашка не услышал ее и не спустился сюда. Он-то уж точно найдет, к чему привязаться, и снова выпорет.
Голос матери. Не слышно, что она говорит, но явно не рада тому, что муж опять напился и бродит по дому в разгар буднего дня, когда другие нормальные мужики работают. Она заводила эту песню каждый раз, и Бетани
