— Наконец-то! Починили? — заместитель кивнул, и Доран достал из упаковки небольшой кристалл эстера на шнурке, служивший для связи. — Так, Вайрел, не отвлекаемся. Срочно добудь мне транспорт до дворца.
— Но сегодня поминальный день…
— Вайрел Корте! Я приказываю, а…
— Я исполняю, — понятливо кивнул заместитель, растворяясь за дверью.
Поминальный день Паоди и Саира проводили с кардиналом, и они молились предыдущим императорам, каждому лично. В этот день Доран всегда уходил со службы в три часа дня, какой бы аврал ни случился, запирался дома и смотрел, смотрел до самой темноты на фотокарточку Лааре. Но в этом году был не аврал — катастрофа, оттого он взял кристалл за шнурок, произнес имя императора и добавил к нему секретный код, известный узкому кругу лиц. Камень засветился, застыл в воздухе, чтобы через мгновение показать взбешенную голову императора.
— У тебя три секунды! — ледяным тоном произнес он.
— Еду во дворец и, если понадобится, достану тебя из склепа с боем, — отчеканил герцог, глядя в глаза другу.
— Жду, — после паузы кивнул Паоди, понимая, что Доран не стал бы так шутить.
Надев шнурок на шею, он спрятал теплый камень под рубашкой. Сел. Задумался. Вскоре родилось полуправдивое объявление: «Жители Тоноля! В связи с участившимися случаями нападений на людей и жестокими убийствами Особое управление настоятельно рекомендует воздерживаться от ночных прогулок, особенно туманными ночами». Доран надеялся лишь на то, что подобные объявления всегда писали в крайнем случае и обычно к ним прислушивались. Он очень желал в это верить, поскольку объявить о туманном чудище во всеуслышание никак не мог. И кто знает, позволит ли о таком сказать хоть кому-нибудь император.
Как он отдал бумагу Вайрелу и как доехал по пропахшему фиалками городу во дворец, как шел его коридорами, Доран не помнил, это был какой-то полусон, закончившийся в кабинете Паоди. Император сидел за столом, подпирая подбородок, а кардинал рассматривал какой-то пасторальный пейзаж на стене.
— Должно было случиться нечто очень серьезное, Доран, — заметил император, а кардинал даже не повернулся к нему.
Не стесняя себя церемониями, он снял китель и сел в кресло, сжав подлокотники. Император оценил общий вид друга и приподнял брови в немом изумлении.
— Ваше Величество, я желал бы сообщить эти сведения только вам. И вы потом решите, стоит ли знать нашему высокочтимому отцу народа.
— Говори. Он всё равно прознает, — отмахнулся Паоди.
— Я возвращался домой поздней ночью, в самое туманное время. Ехал в автомобиле с моим водителем, как обычно. В один миг туман возле машины вспыхнул синими огнями, и я едва успел отшатнуться, когда бок автомобиля ударило… нечто, — герцог поморщился, но не мог подобрать лучшего слова.
Туманное создание устрашало, оно дышало сыростью и ужасом, его глаза горели жаждой смерти. Доран едва успел выбраться из автомобиля. Второй удар зверя превратил бы его в лепешку. Туманное чудовище внятно описать не получилось, ведь оно перетекало, гротескно меняло свои очертания, и постоянным оставался только цвет глаз. Рассказал Доран, как чудовище бросилось, как его закрыл собой водитель, позволяя избежать смертельного удара, как полилась кровь, на которую отвлеклось чудовище, помедлив со следующей атакой (это-то и спасло его, это-то и позволило Киоре выскочить со свечой перед ними). О роли воровки Доран благоразумно умолчал, ограничившись скупыми словами, что, пока тварь нюхала кровь, им удалось убраться подальше, а после они успели забежать в первый же дом, где и провели всю ночь.
— Вот такое чудовище я встретил. Уже приказал расклеить патрулям объявления, чтобы люди ночами воздержались от прогулок. Но у меня нет мыслей, что бы это могло быть. Если только у нас в Тоноле появился колдун…
Доран замолчал от пакостной догадки, а император размышлял вместе с кардиналом, чье лицо стало хмурее грозового неба. Киоре — колдунья! Она могла создать чудище! Но тогда всё ее поведение не укладывалось в рамки логики. Сбить со следа? Тоже неправильно, ведь она единственная известная колдунья.
— Это может быть только Киоре! Ваше Величество…
— Вы, сэф, тоже считаете, что сейчас лучшее время пригласить к нам послов из хааната и попросить их прибыть с колдунами?
Кардинал явно собирался сказать другое, но подобному тону императора не перечат.
— Что ж, Доран, весть твоя крайне тревожна, но она поставила точку в моих долгих размышлениях, — Паоди порывисто поднялся и прошелся вдоль стола, сложил руки на груди. — Семь лет назад, когда в Тоноле были убиты послы, наши попытки наладить отношения с хаанатом оказались пресечены. Думаю, ныне нам дан прекрасный повод, чтобы попросить у колдунов дружеской помощи и пригласить их в Тоноль, дабы еще раз принести извинения и попытаться все-таки построить между нашими государствами хрупкую нить доверия. Может быть, они помогут нам задержать и эту Киоре. Насколько помню, колдуны не любят, когда их дар используется во зло.
Кардиналу и Дорану оставалось только покорно склониться, принимая решение императора, который жестом приказал им удалиться. В коридор они вышли вместе.
— Доран, поскольку сегодня день поминания усопших, я не сообщил Его Величеству одну крайне неприятную новость. Думаю, вы еще не получали бумаг и ничего не знаете о свершившейся этой ночью трагедии.
Герцог и кардинал шли, и если первый не терпел витиеватых и пустых речей, то второй будто специально издевался, не подбираясь к сути.
— Сэф, у нас мало времени.
— Ошибаетесь. Сейчас у вас много времени, но когда скорбная весть дойдет до Его Величества, его не останется, смею уверить. Вы, конечно же, знаете монастырь святой Алатарины?
Доран кивнул, смутно припоминая, что оный должен находиться где-то недалеко от дома, в котором он имел честь провести ночь.
— Этой ночью убили монахиню.
— И? — пожал плечами глава Тайного сыска.
Убийство — это всегда плохо, но обычная монахиня не могла вызвать у Паоди каких-то сильных эмоций. Доран сбился с шага и посмотрел на возвышавшегося рядом старика (и этому совершенно не мешал их равный рост).
— Убили Иари? — спросил он.
— Именно, — вздохнул кардинал. — Вы должны помнить, что ее замуровали в келье. Этим утром принесшая пищу и воду послушница не смогла дозваться ее. В келье было темно, и она опустила свечу через окошко. Иари лежала на полу, лицом вниз. Келью размуровали по приказу настоятельницы, и оказалось, что ее убили ударом ножа в сердце. Возле тела лежал хаанатский вьюн.
— Сэф, благодарю, что рассказали мне. Вынужден немедленно удалиться в управление.
Кардинал кивнул, чинно сложив руки перед собой, и Доран ушел. Хаанатский вьюн! «Может, я уже сотнями убивала», — звенел в голове голос Киоре.
— Не лишитесь места, Доран, — раздалось ему вслед пожелание старца.
