– Они были бы красивой парой, не так ли? – подошедший Варт Даго-и-Нор кратко кивнул на сына, опоясанного лентой Императрицы. – Дурак я, что не заслал сватов к Ральту Рваному Щиту, глядишь, сам встречал бы гостей на турнире!
Эрей принял из его рук кубок с медом, пригубил, выказывая доверие, потом отставил в сторону и улыбнулся:
– Не уверен. Впрочем, Сандрина Бель-да-Локке – отличная партия для столь блестящего кавалера.
Варт что-то буркнул и сощурил глаза. Обвел взглядом танцующую публику, задержался на прелестях феррских красоток и снова посмотрел на мага:
– Я хотел поблагодарить вас, Темный. Думаю, не ошибусь, предположив, что вам мы обязаны столь радушным приемом.
– Я лишь советник государя, – скромно отклонил благодарность Эрей.
Варт кивнул и недовольно нахмурился:
– Я помню, кто вы такой, Темный, даже если вы сами забыли. Вы бились в поединке с моим дедом и одолели его. Не всякий воин мог одолеть моего деда.
– Бой был честным, – просто сказал маг. – Тогда я был человеком.
– Верно. Теперь вы стали Сильнее и опаснее, вы из той породы, что добровольно не назовешь врагом. Но предки учили ценить достойных противников, мы чтим предков и потому ценим вас, несмотря ни на что.
Эрей перевел разговор в более мирное русло:
– Вы примете участие в турнире, маршал?
– Вам любопытно посмотреть на старика? – хмыкнул Варт. – Господин советник, я достаточно крепок, чтобы бросить вызов любому молокососу, но беда в том, что здесь нет достойных соперников. Если б на ристалище рискнул выехать Рад или, скажем, вы сами, я, пожалуй, тряхнул бы сединой, а так пусть Эм резвится с молодежью.
Эмберли Даго-и-Нор, точно услышав слова отца, вскинул голову, прервав на миг оду в честь государыни, и изящно поклонился магу. Эрей кивнул в ответ, с приязнью изучая молодого витязя.
– У вас ведь два сына, маршал?
– Так точно. Младший, Дан, остался в Сельте. Пусть сторожит страну, пока отец в отъезде. Империя, турниры… А так надежней будет, – Варт Даго-и-Нор качнулся, наскоро изобразил поклон и пошел прочь, не прощаясь. Как понял Эрей, маршал сказал ровно столько, сколько хотел сказать, и не видел смысла продолжать беседу.
Значит, есть у Сельты сторожа и в отсутствие главных защитников. Славно.
Эрей всегда питал слабость к этой стране. С тех самых дней, когда бился с Сармом Даго-и-Нором, дедом маршала Варта. Поучительный вышел поединок.
Фрейлины Императрицы расцвели, разрумянились от вина и внимания, порхали по зале, обмахиваясь веерами, и напоминали экзотических бабочек. От праздного взгляда мага не укрылось, как то одну, то другую девушку увлекали в альковы пылкие кавалеры, и те возвращались, смущенные и довольные, мечтательно закатывая глазки. Селты не осмеливались блудить в присутствии командиров и Императора, но спать не собирались в одиночку; даже разбитные служаночки были нарасхват. Нужно шепнуть святым отцам: дело касалось извечной политики, так пусть поворожат, не поленятся свечку подержать: полсотни сельтских бастардов вряд ли порадуют государя. Хотя с другой стороны… Народятся мальчишки, можно будет полк сформировать, в потеху сыну государыни. Кавалерийский. С традиционными рожками и павлиньими султанами на шлемах.
Девушки были счастливы, Императрица окружена заботой и вниманием посвященного в ее рыцари Эмберли, Рад коротал время за беседой со старшим Даго-и-Нором. Охранявший государя Дар Гонт то и дело обводил залу завистливым взглядом, но на кокетливые взгляды прелестниц не отвечал, храня задумчиво-унылый вид. Должно быть, тосковал по Милине.
Милине И-Дель Фабро отказали от двора. Удар оказался весьма болезненным: девушка успела поверить в фавор у государыни и вообразить себя фрейлиной. Любимой фрейлиной Императрицы, доверенной. Конечно, всему виной был совет Эрея, которому Рандира последовала с военной точностью. Милина была приглашена в купальню, прислуживала Императрице в обход прочих дам, развлекала государыню светской беседой.
Рандира уделила девушке непростительно много внимания, обидела многих фрейлин, расщедрилась на пару комплиментов фигуре Милины, но укола на бедре так и не нашла. Вскоре после скандального купания государыни Император назначил госпоже И-Дель Фабро аудиенцию, и после непродолжительной холодной беседы девушка покинула двор, да еще и под надежным конвоем. У нее хватило ума и таланта изобразить невинную жертву интриг колдуна, возвращающуюся в замок в Альтавине в надежде, что скоро все прояснится.
Эрей тотчас нажил себе врагов среди военных, капитан Дар Гонт смотрел в его сторону так, словно хотел испепелить на месте. Наверняка с капитаном Милина была «откровеннее» и поделилась причинами неприязни господина советника. Не иначе, опять ее домогались, а она отказала. Смешно.
Вел себя капитан престранно: заметно нервничал и бросал подозрительные, оценивающие взгляды на младшего Даго-и-Нора, точно повод искал для ссоры. Кто бы подсказал, как вправить мозги упрямому мальчишке! Эрей озолотил бы мудреца, камнями осыпал, четвертого ряда, не ниже!
При виде Дара ему невольно вспоминался приемный сын, умерший двенадцать лет назад. От старости. Такой же непримиримый, такой же упрямый; его крик часто будил Эрея по ночам.
Отрекаюсь от тебя, отрекаюсь…
И взгляд, точь-в-точь как теперь, ненавидящий, с болью, с ржавчиной на самом дне, будто время повернуло вспять, и хлынула волна, накрыла с головой, увлекла в пучину…
Отрекаюсь от тебя, темная мразь! Прочь!
Эрей не ощущал давней боли, лишь катал горчинку на языке, точно комочек целебной смолы, заслон от цинги воспоминаний. Сын посылал за ним перед смертью, но маг не поехал. Не к лицу темной мрази, Волчьему Ублюдку, пачкать присутствием последние часы уходящего. Он не видел причины прощать и просить прощения, он не хотел прощаться. Ворон отнес сыну медальон с портретом Анамеи; говорят, с ним и умер белый, как соль, старик, будто ждал дозволения. Возможно. В этом мире все – возможно.
Эрей почувствовал, что устал. Сильно, нестерпимо – и уже очень давно.
Ему опять захотелось вернуться в Аргоссу, в уютные стены фамильного замка, выпить пару бутылок вина из дедовских погребов и на долгие дни забыть о существовании внешнего мира, Империи и врагов. Просто жить, просто пить, быть, черт возьми, просто человеком в своих владениях.
Маг позволил себе помечтать у окна, смотрящего в сторону Инь-Чианя, отдыхая душой при одной только мысли о возможном чуде, потом пошел спать. Возвращение в Аргоссу ему не светило.
На следующий день прибыло посольство Альтавины. Альтавы не высылали вперед гонцов подобно селтам, просто подобрались к воротам и скромно въехали в город, упиваясь своей незаметностью.
Альтавина была страной с путанной, невразумительной историей. За триста лет существования свободного маркграфства страна сменила стольких властителей, что даже летописцы и знатоки геральдики путались в именах маркграфов. Иногда Эрею казалось, что правящая династия Альтавины задалась целью пройти сквозь все земные пороки, что привело ее к вполне законному вырождению. Триста лет обширная и склочная семья самозабвенно боролась за власть, братья и сестры травили и резали друг друга без роздыха, потом заключали богопротивные браки, презрев анафему Братства; инцест был делом настолько привычным, что определить, кто чей сын, племянник и брат, и кто кому приходится то ли теткой, то ли сестрой, было практически невозможно. Маркграфство не единожды делили, вновь объединяли, даже продавали с аукциона; столетиями оно служило ареной для военных споров Ферро, Сельты и Олеты, но неизменно оставалось в выигрыше за счет денежных вложений в экономику. Земля Альтавины была богата и плодородна, тогда как, скажем, в Ферро обширную территорию занимала пустыня Светлого полюса, самая жаркая точка Мира, а население воинственной Сельты попросту считало зазорным славному рыцарству копаться в огородах. В Олете сыскались и земли, и крестьянство, не гнушавшееся своей долей, но сама страна была мала и мечтала раздвинуть границы.
