Мише. Хочу снова оказаться в той машине. Идти рядом с его уверенной походкой.
От страха глаза становятся мокрыми. Снова оглядываюсь на Мишу, который смотрит в упор на брата. Один мимолетный взгляд на меня и он приближается.
Он снова берет меня под руку. Я вжимаюсь в его плечо, по-детски резко и со всей своей небольшой силы.
Артур хмыкает. Встает с другой стороны, и тоже берет меня по руку.
— Это может странно выглядеть, братик, не находишь? — спрашивает он.
— Почему же? Пусть знают, что не только ты женат, но и мы помирились.
— Сколько лжи в один день, — бросает Артур.
От него исходит другой запах. Лимона, яблока. Кислый и сладкий сразу же. Будто бы он сам не определился.
— Думаю, нам надо идти, — говорю я, тихо.
Миша кивает.
Это кино. Спектакль. Просто пережить этот день.
Артур подмигивает Мише.
— Ну что, поехали?
Ты мне не сестра
Все случается как будто в американских фильмах, которые я смотрела в детстве на старом выпуклом телевизоре. Там ещё всегда была сцена, когда герой останавливал свадьбу после особых слов священника.
У нас не священник, крупная женщина в темно-розовом костюме с черным кружевным воротником.
Я иду по длинному залу в прекраснейшем белом платье, держу в руке толстый букет синих цветов. Холодная влага из цветов касается моих ладоней и слегка мочит белые перчатки. Фата прикрывает мне лицо и я сквозь белую пелену смотрю на сотни лиц, что наблюдают за мной.
Потом вспышки камер, объективов. Парень деловито переставляющий огромную видеокамеру на штативе. Кажется, он должен сделать клип после свадьбы.
Впереди стоит Артур, он улыбается, вроде бы, даже искренне. Но в глазах его я вижу грусть.
Всего четверо в огромном зале знают о том, что это фикция, ложь. Большая иллюзия счастья и любви. Я подхожу к Артуру и он снимает с меня белую пелену фаты.
Да, в чем-то это символично. Раньше это означало, что жених заберет невинность невесты. Но сейчас это означает…
Хм, пожалуй, тоже самое.
Этот человек действительно снял с пелену, из-за которой я видела этот мир немного иным. Немного лучше. Была наивнее, добрее и невиннее не только телом но и душой.
Я говорю "да" на вопрос нарядной полной женщины в розовом. Артур тоже говорит "да" и ухмыляется во все тридцать два отбеленных зуба. Не то актерская игра, не то ему смешно.
Не то… не знаю.
Самое сложное это поцелуй. Я стараюсь не думать об этом, а Артур будто это и ждет.
Зная, что я никуда не денусь, он прижимает меня за талию, властно приблизив к себе и под улюлюкание и аплодисменты гостей целует мои губы дольше положенного.
Пытается пропихнуть мне в рот язык, и меня подташнивает от склизкого и влажного касания. Сквозь запах жевачки и еды отчетливо ощущаю какую-то химию, и перегар.
Я не могу его отпихнуть, но резко бью туфлей по ноге, движение, о котором знаем только мы. Сквозь мою большую юбку не особо и видно.
Он дергается, будто больше от неожиданности и смотрит на меня исподлобья. Улыбается. Добился того, чего хотел. Мне хочется вымыться. Но я лишь мрачно смотрю в пол.
Замечаю Михаила. Взгляд направленный на меня. Сжатый кулак и красное лицо.
Он выглядит так, будто готов кинуться на Артура. Он всё понял.
Нет, драка мне не нужна. Всё будет в порядке. Всё нормально.
После нас поздравляют. Все гости обнимают нас, мы перебрасываемся парой слов и фотографируемся. Я в основном отмалчиваюсь. Иногда меня оглашает грохот смеха Артура рядом. Я делаю всё на автомате. Улыбаюсь, киваю. Принимаю комплименты.
Артур держит меня за талию, знаю, мог бы, полез бы под юбку. Максимально использовать меня пока ещё в его власти.
Это просто роль. Просто роль.
Первыми идут самые близкие.
Отец Артура, пожимает сыну руку и обнимает меня, целует в щеку, чувствую его шершавую кожу, немного щекочет щетина. Он похож на Михаила.
Лена быстро обнимает Артура и сильно и долго меня.
— Ты только помни, тут не магазин. Вернуть можно не только в первые четырнадцать дней, — говорит она смеясь, и я нервно хихикаю.
Она не знает, насколько права.
Затем Миша. Он молча жмет руку брату, не касается меня, только смотрит в глаза и в этом взгляде я вижу слишком многое. То, чего точно нельзя видеть, пока мы на этой свадьбе.
— До скорого, Анна, — все же говорит он, кивает на прощание и уходит.
"До скорого". Это лучшее что он мог сказать. Я ласкаю эти слова в своей памяти, ставлю в рамочку и мысленно любуюсь, пока идут следующие гости.
Идет черед моих родных. Папа радостно обнимает меня, Маша вешается на Артура. Я наблюдаю за тем, как она прижимается к нему всем телом. Осознаю, что на неё нет даже лифчика и чуть торчат соски, которыми она буквально трется о тело моего "мужа".
Как я могла раньше не замечать этого?
Действительно была в какой-то светлой вуали и ничего не могла через неё разглядеть.
Мама стоит чуть поодаль и смотрит на меня странно. Как-то очень грустно. В конце концов, подходит ко мне и касается губами моего лба долгим поцелуем.
— Спасибо тебе, Аня. Спасибо за всё. Будь счастлива, моя дорогая, — говорит она.
Я вижу что глаза у неё на мокром месте. Горячая рука слегка трясется.
Я киваю и выдавливаю из себя улыбку. Что-то внутри во мне ждало этих слов, наверное, всю жизнь. Теперь, дождавшись будто живой воды расцветает прекрасным садом в моей душе.
— Ой, ну что нюни распустила, не на Северный полюс едет! — смеется отец и явно не понимает, почему на моих и маминых глазах появились слезы. — Только замуж, ну чего ты?
Никто не понимает, что происходит между нами. Поставлена точка. Наверное.
Маша, будто бы впервые ощутив, что все внимание не ей уделено, удивленно смотрит на маму и поворачивается на меня.
— Ну, счастья тебе, сестра, — пожимает она плечами. Говорит равнодушно. Артур же, впервые чуть отходит. Чтобы сделать себе ракурс получше. Ему ведь так нравится наблюдать за мной и Машей. Она в черном коротком платье, с торчащими сосками и я в белом.
Она открыта настолько, насколько позволяют приличия. Я же закрытая настолько, насколько они позволяют. Две сестры и он-красавец. Его любимый сюжет порнухи.
Интересно, как ей быть для мужчины, с которым спишь, быть просто больной фантазией? Быть инструментом для удовольствия. а не любимой женщиной.
Да, я тоже
