Парни сцепились как раз возле живой афиши. На нем беспечно вертелась на пальчиках ног птичка по имени Елена Гольдберг. Мне было сложно не отвлекаться на изгибы ее тела в белом трико. Куда ты опять вляпалась, Леночка?
— … снова меня преследуешь, Камень? — прошипел Луи. — Я же сказал, она не хочет тебя видеть. Она даже имени твоего слышать не хочет!
— Как она? — выдохнул каалаханец.
— Прекрасно. Просто отлично. Потому что без тебя.
— … что я хочу поговорить. Просто поговорить. Вы… вместе? Ты и она? — тот, кого Луи называл Камень, слегка побледнел.
— Сколько раз повторять тебе, мерзавец: Фелиция — мой друг! Мой друг! Когда ей понадобилась защита, она пришла ко мне! Напомню: это случилось после твоего предательства!
— Я виноват. Дай мне поговорить с ней.
— Передай, что я люблю ее.
— Я не отступлюсь, Луи.
— Иди к дьяволу! Я тебя не боюсь! Уже не боюсь! Видишь, где я сегодня? Знаешь, кому я продал душу? Лишь бы получить защиту, лишь бы найти покровителей. Поэтому… — Адака вдруг принялся тревожно озираться и посмотрел прямо в камеру микродрона.
Изображение пошло полосами и исчезло.
— На этом месте Луи включил дестабилизатор, — вздохнул Глеб-2. — Информация имеет ценность?
— Держу пари, что да, — медленно произнес я. — На южно-каалаханском «камень» — это…
— Тетл, — подсказал киборг.
— Осанка, костюм, черты лица. Поищи-ка мне этого чувака среди первых родов Каалаха.
Глава 24
Елена
Связь была ужасна. Терминал сожрал четыреста цоло и выдал в ответ искаженные до неузнаваемости лица родителей.
Впрочем, Мона Верцель и без помех на межпланетной линии выглядела надутой. Мама́ была недовольна тем, что не увидела меня в трансляции эрудит-шоу.
Пришлось клятвенно врать, что я прошла в четверть финала, просто не попала в камеру из-за быстрой ротации участниц. Мама́ согласилась с тем, что такой беспросветной интеллектуалке, как я, грешно было бы не обыграть тупой контингент предварительных отборов, и немного поутихла.
Уф! Необходимо срочно что-то придумать. Раз уж я решила не разрывать отношения с семьёй, мне до зарезу нужно засветиться на «Свободном мужчине». Обратиться к Глебу? По старой памяти, а? Я немного содрогнулась, вспомнив, какая она, связанная с Демидовым «старая память». Вероятнее всего, не будь этот самовлюбленный красавчик так увлечен шоу, он бы сдал меня ГИ, Глобулар-Интерполу. На всякий случай — как подозрительную личность.
Надеюсь, он все же не узнает меня на выступлении (если удосужится спуститься со станции ради местечкового, в принципе, концерта). Светящаяся краска на лице и белый парик убедительно изменили мою внешность. Тем более, вряд ли Глеб проведет параллель между Еленой Гольдберг и аниман-дивой Птицей Бури.
В ожидании концерта Тетл запретил мне помогать Курту в баре, Фиби училась танцевать, и я скучала. Между тренировками развлекалась дрессировкой Пузички.
Кобутзу доросла до размеров самых крупных земных котов и продолжала расти. В последнее время в центре ее симпатий царил Курт. В обмен на уничтожение жуков он подкармливал кошку деликатесами, вроде говяжьей вырезки из местных коров — почти сакрального угощения от поркупинов.
Гастропаб процветал. К нам начали водить экскурсии. Стены заведения украсили голофото с поркупинами и Куртом.
Вот Курт позирует возле пожилой круглолицей самки, старейшины племени.
Вот он неуклюже держит копье, а молодой самец рядом «смеется», подняв иглы на висках.
Вот с головы до ног оплеванный фиолетовой слюной Курт, очень сконфуженный. Если бы Семе заранее предупредил, что «инициация» (получение разрешения на посещение стойбища), включает в себя дружеское оплевывание, фото не вышло бы столь забавным. Семе не предупредил. У масаев вообще специфическое чувство юмора. Вон он, Семе, в кадре, вдалеке, трясется от смеха. Это фото у туристов самое любимое.
Поркупины приходят в «Оазис», разрешают себя фотографировать и приносят угощение лишь ради «женщины ку-ду-ку». Поэтому, когда я улечу на Сапэ, мое место займет Фиби. Ее с детства готовили стать женой каалаханца, танцы и пение у нее в крови. Она другая. Мягкая, пластичная. Поркупины назвали ее «Птицей розовой воды».
В газетах больше нет обличительных статей ни о самом гастропабе, ни о гибридниках в целом. Тут влияние не только эко-организаций, взявших «Оазис» под защиту, но и изменениях, происходящих в обществе. Каждый вечер в гостиной Масай-рок люди смотрят трансляции с «Мишигана». Там на сцене — крылатый аниман, бионик и каалаханец. Мир меняется. Раньше подобное и представить было сложно.
… Я нашла Тетла в одной из комнаток для отдыха, примыкающих к общей гостиной. Каалаханец недовольно зыркнул на меня, но нехотя кивнул, приглашая войти.
На поверхности подходила к концу двенадцатидневная ночь, и система отопления не справлялась. В гостиных разжигались камины. Брикеты из органического топлива распространяли запах травы и листьев.
Завтра над скалами развернуться солнечные батареи. Но сегодня тут все напоминает о том, как хрупок человек, как зависим от благосклонности природы.
Я поежилась. Тетл махнул подбородком на второе кресло, со свернутым в плотный рулон пледом. В его бокале плескалась янтарная жидкость.
От выпивки я отказалась, у меня и так голова шла кругом от волнения. От завтрашнего выступления зависела моя репутация как агента "лилии". Я могла бы ни о чем не спрашивать, просто делать свое дело, но я все же спросила. Немо. Одним взглядом.
И Тетл понял. Усмехнулся. Сделал глоток, поморщился, отставил бокал в сторону.
— Она пришла на кастинг с группой девушек. Милая, с хорошей речью, прекрасным голосом и отличными социальными навыками. Я видел, что она не станет настоящей аффэ, не сможет преодолеть… не знаю, как назвать это… серьезность, да, внутреннюю серьезность, непреодолимое старание делать все от сердца, от души. Аффэ не должны привязываться к клиентам, даже если это связь на всю жизнь. Другое дело, когда с самого начала их цель — брак. Бывает, они прекрасно устраиваются в жизни. В таком солидном заведении, как моё, девушки часто выходили замуж. Пусть не первыми женами, но третьими, четвертыми. Я как-то сразу подумал: какая славная, ей нужна семья, — каалаханец помолчал. — Такая открытая, невинная, доверчивая. Сам того не заметив, я начал наблюдать за Фелицией, ходить на ее занятия с тренером. Никто ничего не подозревал. Иногда иметь репутацию перфекциониста весьма полезно. Почему бы владельцу клуба не интересоваться тренировкой аффэ? От их работы зависит респектабельность заведения. Один промах — и многолетняя работа коту под хвост. Никто не подозревал… и я не подозревал. Пока не понял, что не могу позволить, чтобы у Фелиции появился ее первый покровитель… если это буду не я.
