по плечу Устинова, царапали, не заботясь о том, что могут остаться следы от ногтей. Сашка начал двигаться, впился пальцами в бедро, фиксируя, притягивая к себе, как удобней, а я с радостью принимала его в себе, прижимаясь тесней.
Однако и этого оказалось мало; сомкнула лодыжки за его спиной, притягивая ближе и углубляя проникновение. И это было не похоже на тот пожар страсти, о котором все твердят и желают. Мир терял очертания, но обретал невероятную чувственность, способную возвести до небес, до момента, когда кажется, что лучше уже и быть не может. Это было так неистово, по-звериному дико и быстро. Наше сбившееся дыхание, мои стоны и вскрики, его горячие губы на моем теле, — все это было восхитительным. Я так ярко чувствовала его в себе, так остро наслаждалась от того, как он берет меня всю, без остатка.
Не сдержавшись, всхлипнула и выгнулась, когда подкатила желанная разрядка, а тело охватила сладкая судорога, вынуждая мышцы сжиматься вокруг его члена в заманчивом приглашении присоединиться ко мне, которое невозможно было не принять. Слишком быстро, но я так изголодалась и он, кажется, тоже.
Тихий, сдавленный стон в мою шею, мой протяжный вскрик. Не размыкая объятия и тяжело дыша, мы оба замерли. Постепенно мир вновь начинал обретать очертания, а вместе с ними вернулась способность мыслить здраво, а еще накатила блаженная усталость и сонливость. Сил совсем не осталось. Интересно, а с сотрясением вообще не вредны такие нагрузки?
— Зачем мы это сделали? — тихо прохрипела я, изо всех сил борясь с усталостью и бессилием.
Он промолчал, поднимаясь с меня и глядя в глаза. Вытянул из-под нас тонкое одеяло, укрывая им себя и другой стороной ткани меня. Завернулась в мягкую преграду, желая скрыться не только от прохлады, но и от него. Стало немного стыдно и некомфортно. Быстро же попустило и швырнуло с небес на землю. Реальность вновь была не слишком радушной, но… я не жалела, что так вышло. Просто хотелось знать, почему он не остановился, не оттолкнул, пошел дальше. Что двигало им?
— Нам не следовало… — добавила я неуверенно. Оправдывалась… Перед собой? Или перед ним? Правильной что ли стала?
— Ты только что стонала от удовольствия, а сейчас жалуешься? — возмущенно, но беззлобно заметил Устинов, усмехаясь. — Спи лучше. Совсем замученная стала.
Тут и не поспоришь…
Муж заботливо прижал меня к себе, еще и по голове осторожно погладил. Уткнулась носом в его яремную впадинку, вдыхая запах. И нет, для меня он не пах сейчас совместно пережитыми приключениями. Устинов пах безопасностью и спокойной силой. Устроилась поуютней в его руках и закрыла глаза. Все завтра… разговоры, объяснения, проблемы. Пусть все это наступит утром, а сейчас пусть будет просто хорошо. Хоть и на такой короткий промежуток времени. Я так по этому всему скучала.
*** *** ***
Мне было тепло и уютно, когда я снова пришла в себя, но сердце тут же бешено разогналось от понимания — я не одна. Глаза широко распахнула, а внутри все напряглось, как взвинченная пружина. Невольно отстранилась от Алекса, что рядом совсем лежал, будто эти три сантиметра могут стать моими спасителями и избавить от новой муки стеснения и неловкости.
Обвела взглядом комнату в поиске опасности, но не нашла ее. Зато вот мужчина, что совсем рядом со мной был, не менее опасным казался — Устинов. Бросила взгляд на его пухлые разбитые губы, щетину, ссадины и синяк, сделала вдох поглубже, втягивая аромат, пока он спит и не знает о моральном преступлении, которое совершаю после безрассудного секса ночью. Он так брутально выглядел, как бандит, а меня это заводило неимоверно. От необычности ситуации, его внешнего вида и адреналина, что опять в крови разгонялся, желание разрасталось. Мы в другом мире с ним прежде жили, а тут: побег, дача чужая, в которую проникли незаконно, с преступниками какими-то боролись. Ух, взбудоражило все это!
Вчера мы с ним оказались на одной стороне, против всего мира, а потом и в одной постели. Быстро все так случилось, дико и безрассудно. Я ему отдалась добровольно, а он отымел и кончил в меня. Блин!
От нахлынувших резко воспоминаний к щекам кровь прилила, я губу прикусила, надеясь, что попустит. Вчера счастлива отчего-то была, как дурочка, да и сейчас ненадолго продлить иллюзию идиллии хотелось. Однако ресницы напротив подрагивать начали и шоколадного цвета глаза распахнулись, глянули на меня с удивлением и настороженностью. Интересно, о чем он думает? Вспоминает ли, что было между нами ночью? Как поведет себя? Из-за этих мыслей сердце в груди и не планировало притормаживать и биться спокойней.
Встретилась с его взглядом и поспешно отвернулась, будто отвлеклась, чтобы поправить съехавшее с голого зада одеяло. Боже, нафига мы все так усложнили?! Накрыло же безумство! Хотя чего удивляться, в состоянии аффекта и не такое случается: помутнение, истерики, ступор. Все по разному реагируют… А мы вот потрахаться решили. Почему бы и нет?
— Привет, — поборов неловкость, первая голос подала. Дрожащий и трусливый, как у загнанного в ловушку зайчонка. В глаза Устинову по-прежнему боялась смотреть.
— Доброе… — пробормотал он. — Надеюсь доброе?
Взгляд на него подняла осторожно и нервно улыбнулась.
— Пока не ясно, — честно ответила, плечом пожав.
— Ты как? Все нормально? Не болит ничего? — поинтересовался Сашка серьезно, брови сурово к переносице свел. Не понятно было, прощупывает почву или вообще в сторону от вчерашнего происшествия решил разговор увести.
— Ну, рука сломанная и сотрясение никуда не делись, но… жить буду, — неудачно пошутила я.
— Да, надо бы в больницу тебе, но как туда добраться, даже не представляю.
Выругалась мысленно. Вот нафига так сразу к проблемам возвращаться, ну хоть минуточку бы покоя еще.
Он сел в кровати, одеяло тонкое с него съехало, едва прикрывая утренний стояк, а я губу опять прикусила, стараясь не смотреть туда. О серьезном же разговариваем. Выбираться нужно, жизнь спасать, выяснять, что происходит, а мы… ну что тут такого?.. Ну, случилось и случилось. Надо забыть все и просто выкарабкиваться из той непростой ситуации, в которой оказались.
Устинов меня тем не менее поймал на подглядывании, усмехнулся, хмыкнул.
— Забавная такая. Мы вроде как женаты, а ты смущаешься…
И правда, чего это я в самом деле? Обыденней надо быть!
— Да просто… — промямлила.
Устинов, как назло, с кровати встал во весь рост, демонстрируя себя во всей красе. Я рот открыла, чтобы пристыдить его, но закрыла поспешно. Опять же издевается! Смутить пытается.
Долго правда мучить не стал. Нашел в ворохе одеяла и
