но я лучше до кустиков, — смущенно отмахнулась я, и поспешила к выходу. Нет, ну правда, не думал же он всерьез, что я его предложением воспользуюсь. Блин, ну неудобно элементарно. Не настолько у нас доверительные отношения… давно.
На улице темнота была абсолютная: ни фонаря поблизости, ни окна горящего. И правда дачный сектор какой-то. Домики вокруг, заборы. И прохладно. Мне в больничной рубашке, босой, точно не место тут было — на коже сразу мурашки выступили, пальчики неметь на ногах начали. Поторопилась укрыться за углом на ощупь, чтоб нужду справить и в домик вернуться. Темный лес рядом, шелест, трески какие-то, да и сама темень меня не успокаивали нисколько. Фантазии подкидывали неприятности откуда ни возьмись. А с меня их точно хватит на сегодня.
— Все нормально? — муж спросил, как только обратно вернулась. — Ты чего?
Вид у меня, наверное, очень напуганный был или замученный. А быть может и все вместе. Ну что вот ему ответишь на это?
Посмотрела на себя: босую, в грязной теперь больничной рубашке, с гипсом на левой руке и уже без повязки на голове, которую потеряла где-то. На Устинова глянула оценивающе. Тоже потрепанный был: в грязи не меньше меня, а то и больше, в порванной рубашке, мятых брюках, с разбитой губой и костяшками на руках и темнеющей припухлостью под глазом. Красота же! Че? Сутки, вроде, в браке. Медовый месяц… Столько эмоций и впечатлений.
Сначала хихикнула нервно, понимая, насколько ситуация комичная, а с другой стороны грустная. И в следующий миг заплакала уже. Так жалко себя стало… нас. Чуть жизни ведь не лишились, как Устинов сказал, — чудом выбрались. Уж не знаю каким! А еще страшно было, что дальше-то делать, чего еще ожидать?!
— Эй, ты чего? — подошел ко мне муж. — Нормально все, слышишь? Успокойся. Наладится.
Головой кивнула и в объятия к нему подалась, которые он распахнул. Так страшно мне еще никогда не было. Авария, больница, похищение, драка… А с ним что было?
— Я… мы… а ты… — всхлипывая, попыталась ему сказать все, что чувствовала. Не выходило. Истерика не отпускала. Только нарастала. Голову подняла, чтобы в глаза Сашке заглянуть, а он сжал меня крепче и в губы поцеловал. Легонько так. Сперва.
А мне нужно это было, как воздух. Навстречу подалась, всем телом к нему прижимаясь. Губы приоткрыла, впуская его. И застонала громко от того, как хорошо было сейчас.
Живые, почти целые. Одни во всем мире. Только мы — я и он.
Хватка лишь усилилась, Устинов жадно вдох сделал, впитывая мой стон, и опять поцеловал в губы. На этот раз болезненно, но благодаря этому слезы прекратили течь, дикость какая-то нахлынула. Мало стало поцелуя и объятий. Еще более живой себя почувствовать захотелось, прикусила ему губу, боль в ответ причиняя. Просто так хотелось, не знаю почему.
Сашка простонал, сильнее вжимая меня в себя. Не протестовал, не оттолкнул. Понравилось, наверно. На еще один страстный и желанный поцелуй ответила очередным укусом. Ощущения были новыми, и они мне нравились, в этот момент состояние внутри переменилось, стало легче. Я расслабилась, позволяя внутреннему огню постепенно разгореться. Ощущения возвращались в безвольное тело, вытесняя стресс, страх и панику, наполняя эмоциями, лишая рассудок права слова.
Я позволила себе снова почувствовать нежность его прикосновений, распознать желание в поцелуях. Это было легко, — расслабиться в его руках, вспомнить всю прелесть нашей прежней жизни. Разум молчал, давая волю желанию и плотскому голоду, которые столько времени хранились внутри.
Сашка ослабил хватку, проверяя, можно ли отпустить. Я пошатнулась, голова закружилась, но тут же обхватила его за плечо, боясь отпустить и, одновременно давая понять, что хочу продолжения. Устинов подхватил меня на руки, и в следующий миг мы оказались на узкой кровати.
Поспешно рубашку больничную стаскивать с меня начал, треск ткани угрожающий послышался, вызывая у меня улыбку. Нетерпеливый какой! Понимая, видимо, что одежды сменной у нас нет, аккуратней действовать начал, бережней. Я тоже не осталась в долгу, бесцеремонно стянула с него рубашку, чтобы тело к телу. Потянулась к его губам. Перестала кусаться, ласки стали мягче, нежнее и горячее, переходя в стоны удовольствия. Я прижалась к Устинову, желая слиться в единое целое. Всем существом хотела погрузиться в наслаждение, вновь утонуть в нем и упиваться этим чувством, сознательно полностью отдавая себя в руки этому мужчине.
В голове миражом еще мелькнул разум и тусклое воспоминание, что этого делать не следует — пожалею. Несмотря на его настойчивость, страсть, нежность — Сашка враг. И близость с ним — ошибка. Но я не хотела об этом думать. Разум, гордость, принципы вернутся позже, и я снова выпью бокал горя до дна. А сейчас просто упивалась лаской и желанием Устинова, забывая обо всем на свете.
Эйфория заполнила покалеченную душу, щедро балуя собой. Напряжение овладело телом, что недоверчиво замерло в крепких объятиях. Я уже и забыла, каково это быть с мужчиной… Его губы без устали ласкали чувствительное место на шее, в то время как правая рука обвила меня за талию, притягивая еще ближе, пока я не встретилась с его пахом.
Тихо охнула, почувствовав его возбуждение. Другой рукой сжал мою грудь, принося сладкую боль и мгновенно расслабляя. Запрокинула голову, прикусив губу в попытке сдержать стон, моя здоровая рука сползла к его животу, судорожно пытаясь расстегнуть брюки.
Мне приходилось видеть его разным: решительным, домашним, добрым и ласковым, но наблюдать как он теряет от меня голову… Не припомню. Да что там, мне и самой хотелось таять в его руках, принимать и наслаждаться его прикосновениями.
И хоть нам следовало бы о многом поговорить, мы пересекли черту, за которой все слова иссекают или превращаются в тишину, а мысли лишь о том, как слиться воедино, позволив страсти полностью поглотить нас.
Расстегнув ширинку и блаженно прикрыв глаза, я подняла руку и запустила пальцы во взъерошенные пряди Сашки, сжимая и оттягивая их. Он быстро расстегнул ремень и спустил брюки, пробежал пальцами по моей промежности.
— Пожалуйста, — слетела с губ мольба, и Устинов прекрасно понимал, о чем его прошу.
Он вновь затянул меня в глубокий жаркий поцелуй и резко вошел. Вскрикнула и задрожала от удовольствия, что он во мне. Развела сильнее бедра, обхватила ногами. Хотелось чувствовать его глубже. В ответ Сашка подался вперед, вошел глубже, заполнив меня одним резким толчком.
Разорвали поцелуй, пока оба привыкали к новым ощущениям. Разгоряченная плоть тесно наполняла меня изнутри, вынуждая спрятать стон в изгибе его шеи. Пальцы здоровой руки слепо скользили
