Растворенный в биогеле релаксант приятно расслаблял, не выпуская из сомнамбулических объятий. Вспышка героизма сменилась неповоротливой вялостью. Идеи сбежать трансформировались в равнодушие к собственной судьбе. Зачем что-то делать, куда-то спешить.
Внутренний порыв заставил совершить усилие над собой. Она заводила руками, будто выплывала из топкого болота. Вдруг пальцы наткнулись на что-то твердое. Она нащупала край ванны, в которой пребывало ее разомлевшее тело. Усилием воли разорвала слипшиеся веки – свет потолочной лампы резанул по глазам; потянулась, приподнялась над бальзамической кашей, перевернула себя набок, перекинула ногу – и рухнула на холодный пол.
Сотрясаемая судорогами абортированного плода из забракованной утробы, постепенно пришла в себя. Тёплый душ взбодрил, смыл остатки геля.
На откидном стуле нашелся пакет с чистой одеждой и туфли-лодочки. Нижнее белье пришлось впору, а вот штаны и кофта смотрелись мешковато. При прочих обстоятельствах она ни за что не влезла бы в это полуспортивное барахло.
Тщетные попытки выбраться из капсулы разозлили. Не помогло и отвинченное сиденье, которое обошлось ей сломанным ногтем. Она колошматила им по монолитным панелям, по голограмме соснового леса, по встроенным шкафчикам – по всему, что попадалось на глаза. Запал злости постепенно стих. Обессиленная она уселась в бестолковом ожидании медперсонала. Ее не будут морить здесь вечно, кто-нибудь обязательно придет.
Вдруг послышались приглушенные голоса, постукивание и зловещий скрежет. Разве персонал санчасти царапается, прежде чем войти? А вдруг под медкапсулу подкладывают такую же коробочку, что разнесла ресторан? Нет, это глупые выдумки. Она насмотрелась страшных снов под заказ, наслушалась рассказов о террористах, вот воображение и разыгралось.
Осторожность лишней не бывает. Юмису, вооружившись сиденьем, заняла боевую позу. Двери разъехались, и она со свистом заехала по жуткой физиономии, вылезшей из желтизны складского сюрреализма. Кореец в потрепанном деловом костюме не издал ни звука, когда в его рожу врезалась пластиковая деталь. С закатившимися белками и откинутой назад головой он рухнул навзничь, выпустив из-под себя пылевую бурю, обдавшую стоявшего рядом второго мужчину.
Юмису замахнулась повторно. Белобрысый хоть едва и попадал в зону поражения, отпрыгнул в сторону, выкрикнув что-то по-корейски. Прикрываясь сиденьем, словно орудийным щитом, она зарычала. Ярое сопротивление, подпитанное чувством самосохранения, удивило ее саму.
– Эй, красотка, расслабься, мы плохого не сделаем, – прозвучало на китайском. – Я Трэй, а этот приятель в нокауте – твой ухажер. Не узнала?
Избитый, булькая расквашенным носом, показался знакомым. Она с подозрением посмотрела на Трэя. Поношенные кроссовки, атласный костюм и слипшиеся светлые кудряшки, торчащие хаотичными пучками. Безобидное выражение лица с какими-то жалостными черточками излучало растерянность, чего не наблюдалось в его самоуверенной позе: скрещенных на груди руках и выставленной вперед ногой.
– Милый мой, у меня сотни ухажеров. Пошел прочь, пока не прибила.
– Подожди, он все объяснит. Убери эту мухобойку, и поговорим как цивилизованные люди.
Пока белобрысый приводил в чувства своего сотоварища, мягко постукивая его ладошкой по щекам, на что тот отзывался протяжным стоном и дерганьем руки, перевязанной бюстгальтером, Юмису с порога медкапсулы разглядывала окружающую реальность. Она никогда не была в Миролисе – плавучем мегаполисе, бороздящем бирюзу Тихого океана, – но схожесть с трюмом так и напрашивалась.
– Милая, не пустишь в гости? Ты же не хочешь, чтобы он помер у тебя на глазах, – заговорил Трэй, помогая избитому подняться.
– Я не милая и не добрая, – в подтверждение сказанному она замахнулась, но должного эффекта на корейцев это не произвело. Отходя в сторону, предупредила: – Неверное движение и изуродую обоих.
Пришельцы просочились в медкапсулу. Светловолосый в атласном прикиде засуетился, обрабатывая заживляющим биогелем себе и своему приятелю ссадины и содранные ногти. За считаные минуты их раны затянулись свежей кожицей.
– Ну-у? – требовательно протянула она.
– Юмису, это я, – ощупывая кровоточащий нос, смешным голосом, не лишенным волнения, заговорил побитый.
– Кто «я»? Президент Северо-Американского Союза?
Трэй улыбнулся.
– Это же я, – приглаживая разбросанные лохмы, повторил он.
– Говори быстрее, зачем пришли.
– Мы познакомились в аппликации знакомств.
– Вот как, – она пригляделась.
– «Эропентарий», – уточнил он.
Девушка, брезгливо хмыкнув, перебрала в памяти инвентарные каталоги бесстыдных экспатов, неказистых менеджеров, делегацию специалистов из Северной Европы по восстановлению экосистем, пришибленных студентов из физико-математического университета и еще набор отдельных личностей, словом, тех, на кого впустую потратила уйму флирта и кокетства.
– Подожди-ка, – она присмотрелась внимательнее, – ты же…
– Ён Нгуен.
Звонкая оплеуха. Ён схватился за вспыхнувшую щеку. Трэй, увлеченно наблюдавший за перепалкой, от неожиданности выдал несуразное «оу».
– Мерзавец! Я ждала тебя в той дурацкой забегаловке, как идиотка, давилась клубникой. Я чуть не погибла!
– Какой ужас! Ты поперхнулась, поэтому ты здесь?
– Не строй из себя кретина, ты все знаешь. Заманил на свидание, в логово фетишистов сырой жратвы и не пришел.
– Я хотел произвести впечатление. Это самый престижный ресторан в городе.
– Был, пока не взлетел на воздух. Считай, сразил меня наповал.
– Что? – шепотом спросил Ён.
– Что, что, – передразнила Юмису. – У кого-то бомбануло от размера чаевых. Хорошо, что взорвался, платить не пришлось. Я наела на такую сумму, что на твоем ваучере не хватило бы никаких денег.
– На чем?
– На ваучере, который ты, как последний трус, прислал через официанта, того высокомерного французишку. Думал откупиться! Только не говори, что в той шкатулке был сушеный лепесток розы в форме сердечка.
– Сердечко? В шкатулке?
– Ты за мной каждое слово повторять будешь?
Ён смотрел неотрывно и часто моргал.
– Иссяк словарный запас? Хотя лучше молчи. Не до твоих извинений.
– Я… я не мог ничего передать. Я не пришел, так как находился в санчасти. За день до нашей встречи меня чуть не убили.
Юмису почувствовала леденящее недоумение.
– «Песочные часы» взорвали. Новостные ленты и соцсети об этом только и пишут, – привлек к себе внимание Трэй.
– Это то здание в форме духов «Морской поцелуй», – облокотившись на край ванны, задумчиво произнесла фанатка американской косметики. – Значит, нас обоих… – она не договорила.
