Я не паралитик и бросок получается эффектным. Прямо в Преподобного Богомола.
Константин снимает салфеткой крем с одежды, поднимается и выжидающе смотрит на меня. Синие глаза темнеют, заволакиваясь тучами перед грозой. Это Святоша гневаться изволит. Вот-вот грянет праведный гнев.
– Пожалуй, мне стоит переодеться. На сегодня визит закончен. Сестра Литиция?
– Идите, идите. А пока еще невесту поуспокаиваю, – машу рукой напарнику, – Мне и так нормально.
Подумаешь, крем на туфле. На туфлях. На обуви.
Пусть катится на все четыре стороны.
Он еще пару минут пытается расплавить меня взглядом, но с тем же успехом можно ждать раскаянья от парковочного автомата.
– Я зайду утром. Перед церемонией, – говорит Константин и удаляется.
А я обнимаю Аделаиду до самой ночи. Девушка кормит меня ужином и уже за ненавистным чаем рассказывает о том, как убила короля.
И произошло это десять лет назад.
Вильгельм IV заставил ее соблазнить и отравить Георга III.
И с тех пор она жила в доме престарелого принца как заложница. Она плохо помнит это время. Все как в тумане. Безумные оргии, алкоголь, наркотики…
В перерывах между запихиванием в меня политически опасной информации она плачет и просит прощения.
Засыпает прямо на моих руках. В гостиной. Я переношу её в спальню. Пока служанки раздевают девушку, она не выпускает мою руку. Крепко сжимая ладонь, вздыхаю, проклинаю всех знакомых прекрасных девственниц и ложусь с ней рядом.
Мне снится водопад. Точно Ниагарский, пусть я там ни разу не был. В этом водопаде отлично плывётся, еще лучше ныряется. Во сне у меня длинные волосы, похожие на старый советский дождик. Жидкие, тонкие и безвкусные. Голова зудит от шевеления на ней новогоднего декора. Мимо проплывает огромный синий кит. Как ты, рыба, проплыл в мой водопад?! Тут место только для одного! На спине огромного млекопитающего растет город, который утонет, как только кит уйдет под воду. Я этому безумно рад. Так ему и надо, нефиг плавать в чужой акватории. Пытаюсь поймать кита за плавник и забрать с собой на самое дно ласковых вод. От нежных касаний подводных течений, и от мысли «я самая охрененская подводная лодка в мире» становится легко и безмятежно.
Но окна в домах вспыхивают светом и смотрят на меня тысячью глаз. Там же люди, паникую запоздало, давлюсь водой, что лезет в носоглотку.
Открываю глаза и вижу рожу Преподобного Богомола. Он явно пытается растолкать нас с Аделаидой.
Его лицо так близко, что заикаться мне до обеда следующего дня от пережитого ужаса.
Кто так будит?!
Выплесни ведро воды, дерни за ногу, подожги бумагу в ухе, свистни, засунь в нос муравья! Куча замечательных вариантов!
Зачем дышать в лицо и трогать за плечи?!
24. Аппендицит всевышнегоВам случалось, когда-нибудь проснуться и ощутить себя другим человеком?
Не так чтобы «О, не ем мясо, отныне я веган!» или «Все, по бабам не хожу!». А так вот раз – и у тебя грудь; два – и проблемы физиологического смысла, о которых ты знаешь только из рекламы и только то, что с крылышками комфортней; три – пластика лица, которая тебе не нравится, потому что рожа у тебя до этого явно была симпатичней.
Будто играешь за персонажа в забавной, охрененно реалистичной игре. Но вот-вот все закончится, откроешь глаза и пойдешь на работу. А я всего лишь Дмитрий Черкесов, управляющий нестандартным персонажем.
Относиться к текущим событиям, как к веселому приключению, что свалилось на мою седую голову, гораздо проще, чем принимать реальность за серьезную жизнь. Жизнь – это рутина, отчеты, профориентация раз в полгода.
Но что-то меняется. Стираются воспоминания, сглаживаются углы восприятия. Сказал бы мне кто-нибудь, что через пару месяцев я буду беситься из-за того, что не могу убить жирного старика, рассмеялся бы ему в лицо. Какое мне дело до стариков, демонов или благочестивых монашек?
Вот на упоминание о ружье за спиной, я бы собой восхитился. А так…
Человек – существо неприхотливое, ко всему привыкает. Хоть в семейство к динозаврам подкинь – выживет, приспособится. А те, что с шилом в заднице еще и создадут новую рептилоидную цивилизацию. Я, конечно, не из таких. Слишком ленив для мировых завоеваний.
Этот мир мне больше не кажется чье-то шуткой или глупым вымыслом.
Он реальней, чем хочется.
И бесспорно влияет на мои внутренности. Я хуже сплю, меньше ем и постоянно думаю.
Это же не кризис среднего возраста?
Свадьба Вильгельма IV и графини Аделаиды Мейнингейм воскресает сказку о Золушке.
Видимо, до этого дня все были уверены, что старичок гей, а тут такая радость. Не радужный, не помирает. Гуляй шальная столица. Сгоняют всех жителей Лондона и окрестностей. Обещают много выпивки и гастрономических изысков.
Все счастливы, кроме меня.
Пока невесту наряжают, я пытаюсь привести в порядок рясу и ору на Константина:
– Мы не можем допустить этой свадьбы! Он же ублюдок настоящий! Десять лет над ней издевался! – сглатываю. На губах привкус соли. Все-таки, истерика на пол ночи бесследно не проходит.
Святоша слушает меня очень внимательно, пьет много воды и перебирает свои чётки:
– Мы не можем ничего сделать.
– Мы можем спрятать ее! Увести в монастырь.
– Она не согласится, – Преподобный, как обычно, упрям и сосредоточен.
– Согласится!
Уже вижу, как он грудью защищает счастье молодых. Но Богомол внезапно интересуется:
– Вы плакали этой ночью?
– Зачем? – вопрос выбивается из нашего разговора. Явно, чтобы сбить меня с толку.
Константин хмурится, целует крест и принимает свою любимую позу «задумчивого насекомого»: складывает вместе кончики пальцев, упирается в них лбом и тяжело вздыхает:
– Она ждет ребенка от него.
– От него ли?
– Я вчера был у Чарльза. Грей запретил трогать принца. А уж тем более расстраивать свадьбу. Это событие королевского уровня. Не нам в него лезть.
– Мне этот Грей не указ. Я забираю девочку!
– Литиция… Сестра… Дмитрий… – еще раз целует распятье. Он с крестом пол дня лобызаться будет?! Что за фетиш?! – Он – глава правительства Великобритании. Игнорирование его приказов, приравнивается к преступлению. А графиня Мейнингейм вряд ли согласится свидетельствовать против второго принца.
– Вы правы, святой отец, – голос Аделаиды звенит по гостиной. – Если я откажусь, он убьет моего ребенка. А этого я не допущу.
– Аделаида… – кидаюсь я к ней, пытаясь обнять. Но будущая королева останавливает меня, вытянув между нами руку.
