зависит от пехоты. Он в долгу перед прусскими пехотинцами в их камзолах цвета берлинской лазури поверх белых жилетов, белых штанах с черными гетрами и ботинками, в треуголках или гренадерских касках, перед этими ужасными «живыми степами», которые беспощадно, в идеальном порядке надвигаются на противника. У него был и непосредственный опыт в области организации и обучения пехоты: его полк в Нёйрупнипе был пехотным. Пехоту отличал дух корпоративности. Солдат, много позже писал Фридрих, имеющий богатый опыт войн и жизни в армейском коллективе, должен «считать свой полк лучшим в сравнении со всеми войсками мира!». Как и повсюду, дисциплина является существенной составляющей, и в случае колебания по поводу того, нужно подчиняться или нет, необходимо суровое наказание. Но есть и другая сторона, писал он. Солдат никогда не будет выполнять свой долг, если офицер не способен выполнять свой.
Физические данные пехотинца уже не играют большой роли. Огневая мощь обесценила этот фактор. От солдата требовалось лишь, чтобы он мог нести на марше необходимый вес и обращаться с оружием. Главное, пехота должна быть достаточной но численности. Король потерял много людей за войну и в сражениях, и в мелких стычках, было немало и дезертиров — вечная причина уменьшения личного состава в армиях восемнадцатого века, где многие солдаты — не известно откуда пришедшие наемники. Конечно, в армии Фридриха имелись также потери и от болезней, хотя медицинский уход в ней по стандартам того времени был на высоте. Он писал, что уход за больными и ранеными с обеих сторон — первостепенная обязанность командира. Гуманность и здравый смысл в равной степени требовали отеческого отношения к гем, кто рискует жизнями ради страны; важно неукоснительно следить за тем, чтобы полевые госпитали были снабжены всем необходимым. Тем не менее количество солдат в строю заметно сократилось, особенно в пехоте. Людские ресурсы всегда представляли проблему. Армия пополнялась по большей части за счет вербовки солдат в своей стране, а также и за счет пленных солдат неприятеля, которые, как часто случалось в восемнадцатом веке, могли переметнуться без особого труда. Фридрих запрещал объединять солдат из разных полков, которые не знали друг друга. Сформированные и обученные батальоны должны сохраняться как таковые. Тогда хорошо подготовленные, обладающие высоким моральным духом пехотные подразделения станут отрядом братьев «ловких, находчивых и подвижных». «Я никогда не видел ничего, что могло бы сравниться по красоте, — писал один французский полковник королю Людовику XV, — с прусскими войсками на марше — с их порядком и дисциплиной».
Сражения выигрывались благодаря точности маневров и мощности огня: и в то и в другое Фридрих внес коррективы. Основным вооружением пехоты был гладкоствольный мушкет калибром три четверти дюйма, длиной три с половиной фута, заряжающийся при помощи железного шомпола со съемным штыком; на перезарядку уходило примерно девять секунд, и скорострельность составляла пять-шесть выстрелов в минуту. По системе, унаследованной Фридрихом от отца, а никакие изменения или эксперименты при Фридрихе Вильгельме были невозможны, пехота вела огонь повзводно. Батальон состоял из восьми взводов, в каждом примерно по 100 человек — фактически современная рота. Два взвода обычно для тактических целей объединялись под командой одного капитана. Теоретически огонь повзводно обеспечивал непрерывную стрельбу различных участков линии войск, позволяя прикрывать довольно долгий процесс перезарядки мушкетов; однако его было трудно контролировать, а попытки обеспечить контроль, устанавливая между взводами очередность, вели к сложностям и снижали эффективность стрельбы.
Фридрих считал — это мнение лишь окрепло с годами, — что обмен огнем в упор ведет к потерям в живой силе и редко влияет на исход сражений, тогда как малая точность и невысокая скорость перезарядки мушкетов ставили под вопрос ценность стрельбы с большой дистанции. Но его впечатлял моральный эффект, который производит его пехота, проявившийся особенно под Хотузицем. Она открыла тогда огонь с большой дистанции, но именно ее присутствие, мощный вид, явная готовность к наступлению, беспощадность, неумолимость, Фридрих был в этом уверен, решили исход сражения. Главное в пехоте — безупречность перестроений и мерный шаг в наступлении. Он ввел в прусской армии полковое пост роение в три шеренги, в которых солдаты располагаются плечом к плечу. В наступлении солдаты двигались на противника с примкнутыми штыками, делая девяносто шагов в минуту, на финальном отрезке перед самой линией противника частота марша должна быть снижена до семидесяти шагов в минуту, что, например, соответствует британской церемониальной «медленной маршировке». Это делалось намеренно. Непреклонно. Столкнувшись (таким строем, не устоит ни один враг, а цель — именно заставить врага дрогнуть, а не прореживать его шеренги мушкетным огнем (неэффективного расстояния. Огнем повзводно можно встречать а гаки кавалерии, но для победы в пешем строю, к которой должен стремиться каждый прусский военачальник, лозунгом должно стать: «Вперед, на сближение с противником!» Он написал это, несмотря на имевшийся опыт применения прусской пехотой продольного огня в сражении под Хотузицем; но там противник перед пруссаками — в основном расстроенные массы кавалерии, а не линия пехоты — был дезорганизован и потому уязвим. Что касается непосредственного тылового обеспечения, то его первый эшелон в каждом полку состоял из одной повозки на взвод, двенадцати повозок — теоретически шестидневный запас — с хлебом на полк и одной «хирургической повозки».
В области артиллерии, как во всех армиях и во все времена, Фридрих экспериментировал с различным весом и калибрами, стремясь найти идеальное соотношение между весом снаряда, дальностью стрельбы и мобильностью орудия. Большую часть жизни он сталкивался с превосходящей и развивающейся артиллерией австрийцев. Придет час, когда Фридрих сам развернет прекрасную артиллерию, ей не будет равных на европейских полях сражений в течение сорока лет; но для этого требовалось время. Предстояло еще многое сделать в области производства вооружения и боеприпасов, но к реализации большей части планов приступили, только когда разразилась следующая война. Занимаясь артиллерией, как и в случае с другими родами войск, Фридрих одновременно размышлял о тактике, организации и технологии.
Фридрих ввел новую легкую пушку, трехфунтовую пушку для поддержки пехоты. Весила она меньше пятисот фунтов, перевозилась тремя лошадями и предназначалась, по мнению короля, для непосредственной поддержки, находясь в полковом подчинении. Это оружие должно было играть в определенной степени ту же роль, что и немецкое штурмовое в последующие годы. Король находился под впечатлением от полковых пушек, которые он уже видел в деле, но они слишком тяжелы, медленны и недостаточно мобильны. Для выполнения непосредственных тактических задач в постоянно меняющейся ситуации орудия должны быть легкими. Новые легкие пушки появились во всех полках вскоре после заключения Бреславского мира. Позже он проводил эксперименты над несколькими
