Света лишь вздохнула: этого вполне стоило ожидать. Её отец никогда не был чересчур разговорчив, а уж теперь было бы и вовсе глупо надеяться на какую-то особую общительность с его стороны. Нет, ну действительно, а что она хотела? Сообщение на пол-экрана с кучей смайликов?
Грустно усмехнувшись, Света снова посмотрела на довольную физиономию Федота и неожиданно вспомнила о ещё одном своём упущении:
– Федя, я же про твои игрушки совсем забыла!
Она бросила телефон на кровать, подняла с пола спортивную сумку и, открыв боковой карман, принялась выкладывать из него Федотов игровой набор.
– Листик, мышка, удочка, мячик. И-и-и… – девушка сделала выразительную паузу, – …Машка!
Машку Света смастерила собственными руками много лет назад во Владивостоке, когда бабушка, с ужасом узнавшая об отсутствии в школьном расписании внучки уроков труда, решила поучить её кое-каким женским умениям. В результате на свет появилась небольшая, белая в чёрных пятнах, очень милая корова.
Когда Света переехала к Лиде, все свои мягкие игрушки она, естественно, привезла с собой и любовно рассадила их на старом кресле, стоявшем в углу её комнаты. Но как-то раз, вернувшись с работы, она увидела, что Машка валяется на ковре с разбросанными во все стороны руками-ногами-лапами. Удивившись, Света убрала её обратно на место. Однако тем же вечером, когда они с Федотом, как обычно, закрылись у себя, маленький хищник, нисколько не стесняясь, опять стащил несчастную корову на пол и, схватив её за горло, аки тигр пойманную косулю, попёр под пустующий письменный стол. Чтобы там, завалившись на бок и злобно прижав уши, всласть почесать зубы и когти о шедевр хозяйкиного рукоделия.
«Ну и пускай, – махнула тогда рукой Света. – Пускай дерёт, раз уж так нравится…»
…А драть Машку Федоту нравилось чрезвычайно. Даже сейчас, едва только заприметив, что пятнистое парнокопытное покинуло сумку, он тут же выскочил из домика и чёрно-белой молнией бросился к своей – теперь уже своей – любимой игрушке.
Интересно, что сказала бы бабушка, узнай она о том, какая незавидная участь постигла крепко, по-видимому, нагрешившую в прошлой жизни Машку? Света заулыбалась, представляя себе их шутливый разговор, однако улыбка продержалась на её лице совсем недолго: воспоминания о бабушке неизбежно потянули за собой мысли о маме.
Об их с мамой разладе Света думала постоянно, изо дня в день. Ей очень хотелось, чтобы мама в конце концов переборола свою гордыню и смирилась с тем, что её дочь, пусть и с опозданием, но всё же повзрослела. Хотя понятно, что даже и в этом случае мама нипочём не пойдёт на примирение первой и прерывать затянувшуюся молчанку Свете, так или иначе, придётся самой. Нет, просить прощения она не будет – не за что. Но можно ведь взять и просто что-нибудь написать. Скажем, сообщить какую-нибудь новость – например, новость о заселении в новую квартиру.
Наспех почистив зубы, Света переоделась в пижаму, выключила свет, взяла телефон, забралась с ним в постель и начала набирать сообщение. «Мама, привет. У меня всё в порядке. Сегодня переехала в квартиру на Постышева, до этого жила у Лиды. Устроилась, буду обживаться. Спокойной ночи». Она перечитала написанное, раздумывая, не сто́ит ли ей с этим малость повременить…
– Да ладно уже! – сердито буркнула она, нажимая кнопку «Отправить».
Несколько минут она ждала ответного сообщения, хотя что-то ей подсказывало: ответа не будет. По крайней мере, сейчас. Света отключила звук и положила телефон на тумбочку экраном вниз. Напишет ей мама или нет – об этом она узнает только утром.
– Мр-р-р! – возвестил о своём появлении запрыгнувший на кровать Федот. Несмотря на появившуюся в его распоряжении собственную «спальню», хозяйку он всё же решил одну не оставлять. И, деловито прошагав по одеялу, уютно устроился у неё под правым боком. Света откинула голову на подушку и, глядя в потолок, становившийся то светлее, то темнее в зависимости от яркости телевизионной картинки, стала нежно почёсывать заурчавшего котёнка.
Вот и всё. Вот она и приблизилась к тому незримому пределу, миновав который она станет полностью самостоятельной. Она ведь никогда прежде не жила совсем одна – так, чтобы ни от кого ни в чём не зависеть и ни перед кем ни за что не отчитываться. И никогда не испытывала этого хоть и наверняка обманчивого, но такого пьянящего чувства, когда кажется, будто жизнь, обычно неуступчивая и строптивая, послушно замирает, покоряясь твоей безграничной свободе. И ждёт лишь мановения твоей руки, чтобы тотчас же прямой и широкой дорогой устремиться туда, куда только пожелаешь…
Света хотела развить эту мысль ещё немного и хоть чуть-чуть её посмаковать. Но на это у неё уже попросту не было сил.
– Ну вот, Федечка, теперь у нас с тобой есть свой дом, – сонно пробормотала она, протягивая руку к пульту. – Теперь всё будет хорошо…
Глава 10. «Я тебя люблю!»
– …В общем, вот так мы здесь и поселились, – закончила свой рассказ Света и в очередной раз пригубила чашку с ароматным фруктовым чаем.
– Понятно, – с задумчивой улыбкой отозвалась Ирина Глебовна.
Они на мгновение встретились глазами, затем вместе посмотрели в окно. Там, снаружи, было пасмурно, сыро и зябко. Небо, покрытое плотной пеленой низких свинцовых облаков, хмуро темнело в вечерних сумерках. Шедший весь день дождь какое-то время назад прекратился, но устланная опавшими листьями земля, напитавшись стылой влагой, выглядела всё такой же уныло-безжизненной. А холодный, пронизывающий ветер словно уже почувствовал приближение ночи и то и дело заунывно подвывал в приоткрытую оконную дверцу.
Разглядывая прохожих, торопливо обходящих широкие лужи, Света мысленно поразилась тому, насколько запросто она поведала незнакомому, можно сказать, человеку о том, что происходило в её жизни в минувшие полтора месяца. О том, как она приютила Федота. Как отменила свадьбу и порвала с Антоном – умолчав, понятно, о подробностях их последней встречи. Как рассорилась с матерью и, спасая своего любимца, сбежала из дома. Как помирилась с отцом, с которым до этого не разговаривала долгие семь лет… Нет, правда, и с чего это она сегодня так разоткровенничалась?
Возможно, это объяснялось тем, что Ирина Глебовна неизвестно почему внушала ей какое-то безотчётное доверие. Возможно, всему виной была тоскливая осенняя погода, заставляющая людей искать утешение в домашнем тепле и в беседах по душам за накрытым столом. А возможно, причина заключалась в том, что в этот непогожий октябрьский понедельник на Свету – впервые за долгое время – вдруг навалилась какая-то тяжкая, безысходная грусть.
Вообще, с тех пор как они с Федотом переехали в отцовскую квартиру, их жизнь более-менее успокоилась. Света постепенно обживалась в новом доме, и если уж говорить прямо, то помимо мелких хлопот по наведению уюта её совершенно не тяготили какие-либо по-настоящему серьёзные трудности. И жаловаться ей было вроде как ну совсем не на что. Но вот с другой стороны…
С другой стороны, отношения с отцом так и не клеились. Вчера, написав ему в очередной раз, Света опять получила короткий, сухой ответ. И ещё больше уверилась в том, что отец хоть и поступил с ней весьма великодушно, однако воскрешать некогда разорванные семейные узы отнюдь не торопился.
