– Да, – сказал он.
После щелчка, из дисплея возникла голограмма.
– Ну наконец-то, сладкий. Я уже думала, ты меня проигнорируешь как обычно.
В искаженном рябью изображении я узнал Алису.
– Есть новости? – в лоб спросил Данила.
– Какой же ты… – девушка обиделась, – приезжай и сам все узнаешь. А это кто? А, Богдан, ты? Не умер еще? Хорошо. Мне понравился прошлый раз. Что ж, тебя я тоже жду. Как насчет того, чтобы втроем…
Данила отключил ее, убирая прибор обратно в карман:
– Она неисправима. Все мысли только об одном.
Мы довольно быстро доехали до борделя. Не знаю почему, но я нервничал, вспоминая нашу с Алисой прошлую встречу. Невольное возбуждение самое накатывало на меня, и я пытался думать о чем угодно, кроме этого. Уже выходя из кабины машины, Данила ухмыльнулся, видя, как я волнуюсь:
– Я, это, могу чуть позже зайти, минут через 30, например.
– Зачем? – я прикинулся, что не понял его намека.
– Ну хочешь, могу еще позже. Чтобы пару раз успели.
Я почувствовал, как заливаюсь краской. Вся нервозность и возбуждение ушли в ту же секунды, заменяясь стыдом и злостью.
– Хватит нести чушь. Пошли уже.
– Серьезно, подумай. Когда ты, это, еще потрахаешься, как не сейчас? Ты же как раз в том самом периоде, когда этого охота чуть ли…
– Ты заткнешься или нет? – я уже побагровел как от злости, так и от стыда.
Данила поднял руки, ладонями кверху, и втянул голову в плечи, тихо посмеиваясь.
Алиса уже ждала нас. На ней был все тот же шелковый халат на голое тело, который так и норовил распахнуться.
– Ну привет, сладкий. Ты еще никогда так быстро не приходил, когда я звала.
– Алиса, давай без твоего паясничества. Некогда мне, правда.
Она нахмурилась, обижаясь:
– Ну а я может наоборот не тороплюсь.
– Я не понял, ты опять? Мы же в прошлый раз все решили. Или тебе твоя секс-игрушка не понравилась?
Я толкнул его плечом, чтобы он заткнулся.
– Понравилась. Очень даже.
Алиса подошла ко мне, хватая за руку и утягивая на себя. Меня тут же повело: ее прикосновения обжигали даже сквозь Алисины длинные перчатки.
– Так. – Данила схватил меня за шиворот, оттаскивая от этой лисицы, – давай, прекращай. Говори, зачем звала. По делу, я надеюсь?
Алиса зло посмотрела на него, обиженно прикусывая губы.
– Нашла я то, что ты хотел. Было тяжело, правда. Ты бы только видел, что мне пришлось сделать, чтобы заполучить его.
Девушка выпустила мою ладонь из рук, разворачиваясь в сторону кровати. Она очень недвусмысленно нагнулась, оголяя все, что только можно в и так коротком халате. Я снова невольно подался вперед, глядя на представшую передо мною картину, но тут же снова был одернут назад крепкой хваткой панка. Повиляв специально еще какое-то время задом, Алиса вытащила из-под кровати сверток и развернулась к нам лицом.
– Я смотрю наш малыш вот-вот с цепи сорвется, – она облизала уголок верхней губы, помигивая мне.
– Алиса. – строго сказал Данила.
Девушка закатила глаза:
– Ладно-ладно. Поняла я.
Она протянула Даниле увесистый сверток.
– К слову говоря, хозяин этой безделухи – тот еще садист и мразь, – она приподняла волосы наверх, обнажая шею, – вот, и это только часть. Ты мою спину не видел. И запястья.
На шее отчетливо были видны следы зубов и пальцев. Также, если присмотреться, можно было увидеть по всему телу россыпь мелких синяков. Глядя на это, во мне закипала злость.
– Мне жаль. Но мы оба знали, с кем имеем дело.
Алиса вздохнула:
– Ты как всегда. Ни капли сочувствия.
– Я разберусь с ним, но не сейчас. Обещаю.
– Да не надо. Мне не впервой терпеть такое. Сам же знаешь.
В дверь постучали.
Данила тут же спрятал сверток за спину, пока дверь не открылась и внутрь не вошла коротко стриженная девушка.
– А, извините, если отвлекла, но там нужна твоя помощь, господин Панк-мастер, – она обращалась к Даниле.
– Какая еще помощь?
– Девочки жалуются. К нам повадились ходить не очень хорошие клиенты… лучше пройдем со мной, я все подробно расскажу.
Данила незаметно всучил сверток мне, следуя за вошедшей.
Я остался наедине с Алисой. Сначала повисла какая-то напряженная пауза, которую нарушила девушка:
– Я думаю, он надолго ушел. Может пока…
– Нет.
– Чего это вдруг? От него понабрался и тоже меня решил динамить?
– Нет, просто… неправильно это.
Алиса фыркнула:
– Ого. Это почему еще?
Я засмущался, но все же ответил:
– Надо, чтобы по любви было. А ты его любишь.
– Вот оно как. А ты, стало быть, кого любишь?
– Я? Никого.
– Забавно. А такое ощущение, что тоже его.
Я удивленно посмотрел на нее.
– А чего ты так удивляешься? Смотришь на него так, словно перед тобой Господь Бог. Да и он… ходит везде с тобой, на бульдозере своем катает, где это видано? Я, можно сказать, ревную.
– Я… ему жизнью обязан. И не раз. И моего отца он спас. Я ничего не знаю о любви, но я испытываю к нему совсем не ту любовь, о которой ты говоришь. Это не сексуальное влечение, а… просто теплые чувства. Такие, которые испытываешь к родственнику, брату по крови. Вот и все.
Она помолчала, выдыхая дым трубки.
– Спас, говоришь… меня он тоже спас. Странно так, он всегда всех спасает, сам того не подозревая. Тебя ведь он тоже случайно спас?
– Да. Он, кстати, рассказывал о том, как он спас тебя.
– Да? И что говорил?
– Сказал, что ничего такого не сделал. Просто так совпало.
– Ну, это для него «ничего такого», а я, да и вообще все, кто здесь работает, все очень благодарны ему. Теперь наша жизнь стала меньше походить на кошмар. Сейчас мы свободы, сыты и в безопасности. То, как мы жили… лучше было сдохнуть. Смелости просто не хватало для смерти.
– Расскажешь мне? Он также говорил, что ты его спасла.
– Ну, я ему просто помогла. Я помню тот день очень хорошо. Это был одних из тех кромешно темных дней, когда у меня уже и сил на слезы не осталось. Был у меня один клиент, который обращался со мной как с тварью. А за отказ обслуживать его меня ждало еще худшее обращение. Наверное, нужно начать с более ранних событий. До Мастера, как его тут называют, наш бордель крышевал Лютый. Одна кличка уже, я думаю, дала тебе немного понять, что за человек он был. Он держал в своих руках большую часть Запада, и помимо притона среди его делишек были наркотики, оружие и работорговля. Всех, кто ему не подчинялся или отказывался работать на него, он делал калеками, не давая умереть. Заставлял жить в вечных пытках. С нами он обходился как со скотом – если тебе «посчастливилось» попасть к нему рабство, то все, ты уже никогда не уйдешь живым. Я была глупая, мне нужна была еда, поэтому я пришла к нему. И все. Не стало с тех пор моей жизни, – Алиса замолчала, зажмурившись.
