— Ибо состою я из трех сущностей. Во мне бог, человек и любовь. И жил я множество жизней и помню каждую. Я есть Иисус Христос, Я есть Иоанн креститель, Я есть Сергей Радонежский.
Наталья, обняв Ивана, шептала ему на ухо стихи колыбельной песни. Нет, она не пыталась его усыпить, и не уснешь тут при всем желании. Просто так было легче. Стихи успокаивали и ее. Здесь не было места, чтобы чувствовать себя в безопасности, подобно мушке в банке, в каждом уголке этого проклятого самолета ее подстерегает опасность, от которой невозможно спрятаться. Только рядом с мужчиной она могла чувствовать защиту. Она настолько соскучилась по этому давно забытому чувству, что хотела насытиться им как можно больше, запасти эту энергию в опустевшие батареи души. Скинуть с себя, наконец, маску сильной женщины, неимоверно жмущую до крови, оголить натертые мозоли и стать счастливой снова. Была бы она чуть слабее, сидеть ей сейчас вокруг Пророка, ловить, как истину, каждое его слово. И не имело значения, кто стоит на месте Пророка — не религиозный фанатик, так последователь идеи захвата черным хлебом каждого бутерброда.
В колыбельной шла речь о мальчишке играющим с бабочками в саду. Он пускал мыльные пузыри, пытаясь поймать бабочек внутрь. Наталья вспомнила как при купании Артемка любил пускать пузыри по всей ванной комнате, они летали оседали у него на голове, на плечах, лопались на зеркале. Ему еще не было четырех лет, так он заявил, что уже взрослый и желает принимать ванну самостоятельно. Муж с радостью поддержал эту идею, а Наталья была против. А что если он, в очередной раз, расплескавши всю воду на пол, случайно поскользнется и разобьет голову о кафель? Все вокруг говорили, что она чересчур доходчиво опекает сына, не только отгораживает его от неприятностей, но и от жизни. Тогда пусть объяснят умники, где та грань, за которой оберегание родного чада становиться чрезмерным и когда она успела ее пересечь? Она искала ответ на этот вопрос с тех самых пор, как все случилось. А может быть, все это время она просто боялась признать вину? Боялась, что на смертном одре так и не найдет ответа? Время пришло, это кресло есть ее смертный одр. Но ответа так и нет. Или она боится признать его?
— Иисус говорит во мне, — Пророк окропил водой паломников. — Ибо плоть моя есть пища, ибо кровь моя есть питие. Попробуйте кровь и плоть мою и прибудете во мне, а я в вас.
Паломники сидели не шелохнувшись. Казалось, даже двигатели перестали гудеть, чтобы не мешать Пророку.
— Возьмите эту чашу и разделите между собой. Бог говорит мне, что я уже не буду пить плодов виноградных до тех пор, пока не войду в его царство, — он обвел руками присутствующих. — Я возьму вас с собой и будем мы держать господа за руку, как вы держите сейчас мою руку.
По кругу пустили булочку с начинкой из джема и пластиковый стаканчик с вином. Каждый делал маленький укус, запивал.
— Говорю вам, среди нас тот, кто предаст меня, предаст вас. Демон в обличие человека. Приспешник сатаны. Он говорит вам о спасении, но помыслы его черны. Он думает только о себе, о своих грязных начинаниях.
Апостолы оживились, зашептались между собой. Кто же этот предатель? Покажите им его.
Наталья поймала на себе взгляд Карины Порше. Отвернулась чтобы не стать тем самым демоном.
На соседнем ряду очнулся и пытался подняться депутат Воронской. Его собственные руки не слушались хозяина. Наталья поцеловала Ивана и пересела ближе к депутату, дала ему воды из бутылки.
— Демоны сеют смуту, а я говорю истину. Я открыт каждому из вас, я стою в центре. Демон же ютиться с краю, шепчет на ухо, хочет заглушить слово мое. Тот, кто сотрудничает с демоном сам становиться демоном. Тот, кто играет на ваших чувствах тоже демон. Сатанинские отребья среди нас.
— Среди нас, — Карина Порше сверлила взглядом каждого.
— Отребья, отребья, — глаголили остальные.
Воронской наблюдал за шабашем через щель между кресел. Рассказ Натальи он даже не слушал или не слышал. Складывалось впечатление, что он вообще не верил, что очнулся, а все происходящее всего лишь дурной сон.
Две женщины упали на колени к ногам Пророка, зарыдали.
— Узрите бога. И сказал я ученикам своим, что Иерусалим падет и пал он на следующий день. И сказал я им о дне и часе второго пришествия не знает никто, ни ангелы небесные, а только отец мой один. Говорю вам, что день сей пришел сегодня. Я возьму все грехи человеческие и взойду на небеса, чтобы спасти род людской. И вы отправитесь со мной.
— ДА! ДА!
— Аминь, о боже.
— Сатана прознал про наши планы. Его демоны сильны, но когда мы вместе они не способны навредить нашей миссии. Итак, скажите мне мои апостолы, мы вместе?
— Да!
— Вы войдете со мной в царствие божье?
— Да!
— Вы защитите бога от демонов?
— Да.
Карина Порше надрывала горло. Ее полупрозрачная блузка задралась, оголив силиконовую грудь.
Характерные при истероидном расстройстве личности. Его еще часто называют театральным, что наиболее характеризует поведение. Помимо легкой внушаемости, самодраматизации и агрессии, истероиды очень сексуально-провокативны, но не осознают этого и могут быть глубоко шокированы, когда их действия воспринимаются как приглашение к сексу.
Пока паломники клялись в верности Пророку, Катарина тайком налила сок мальчишке аутисту, а еще дала ему шоколадку. К несчастью или к счастью он, кажется, даже не понимал, что мать бросила его и теперь стучит лбом об пол во имя спасения души и считает сына демоном.
Воронской ухватился запачканной в крови рукой за подголовник сидения и подтянулся. Наталья попыталась его остановить, он отпихнул ее руку. Апостолы обернулись к нему, глаза их горели желанием расправы. Несмотря на то, что его костюм за несколько тысяч долларов запачкался и помялся, а голова наспех обернута окровавленной повязкой, Воронской держался уверенно, от него просто несло мощной аурой господина.
Пророк встретил Воронского молчанием.
— Я Воронской Глеб Яковлевич. Депутат государственной думы. У меня есть возможность напрямую связаться с президентом, — Голос у него выработанный, будто и головой не бился совсем, — Позвольте мне пройти в кабину пилотов, чтобы выйти на связь.
— Демон, — Карина Порше указала на него пальцем.
Заметив неодобрительный взгляд Пророка, она пригнулась, подобно нашкодившей собачонке.
— Нет, он не демон. Вам не видано узнать в нем, то, что узнал я, — начал Пророк величественно. — До того как я стал Иисусом он был Навуходоносором, царем Вавилона.
Воронской обратился к апостолам:
— Вы вообще видите, что происходит? Мы летим в самолете на высоте десяти километров и совсем скоро рухнем и умрем. У меня есть власть решить этот вопрос с президентом и ФСБ быстро и оперативно. Я могу спасти всех вас.
— Спасти? — удивился Пророк. — Все эти люди были заблудшими душами, блуждали по грешному миру, пока господь не выбрал их. Они уже спасены. Навуходоносор, ты совершил эту ошибку однажды, поставил себя наравне с господом, не повторяй ее вновь, ибо только всевышний владычествует над царством человечьим и дает его кому хочет.
