Пролог
30 июня 1908 г.
07:09
Адиуль стоял по колено в воде и следил за хариусом. Рыбы в этом году на редкость изобилие.
Пока солнце еще согревает он день ото дня старался изыскать свободное время и порыбачить. Отец запрещал отвлекаться от паствы оленей, поэтому к реке приходилось выходить в тайне. Его орудием была выточенная собственными руками острога из лиственного древка. Чтобы отыскать подходящую ветку в форме трезубца он обследовал многие километры вокруг стоянки. По словам отца, до стальной остроги сын пока не дорос, да и сделать ее могли только умельцы из Ванавары. Стоило это дорого — пол пуда оленьего мяса, а свою старую острогу отец подарил брату Тыманчу, якобы ему нужнее. Тыманчу на север ушел, а нас и олень прокормит — так сказал отец.
Конечно, прокормит, только жуть, как хочется разнообразиться пищей. И мать не отказывает, когда сын приносит золотистые хвостики. Можно свежей есть или засушить и храниться хорошо в лабазе. А аромат какой, в особенности зимой, когда чум снегом завалит, не выйти.
Если отец вернется с охоты до восхода, то Адиуль сумеет отловить с десяток и упрятать в лабаз. Там отец уже не достанет, да и сам съест с удовольствием, когда время придет. А потом Адиуль обманет, что ловил, когда отец уводил оленей на запад. Да кто же разберет правда это или нет. Да и что с оленями может случиться, пока он тут у реки? Пасутся рядышком. Не зря мать говорит — глаза у Адиуля на макушке, видит все, аль с духами предков общается.
Солнце выглянуло меж сосен. Черные жировые облака, припрятавшие звезды ночью, уже рассеялись, словно и не было их. Лето не успело начаться, так уже заканчивалось, ночи холодели, приходилось топить очаг.
Адиуль заволновался. А если злые духи услышали, как он обидел духа огня? Подкладывая дрова в очаг накануне, он случайно подался вперед и обжег руку, после чего выругался. Если бы мать и отец услышали, несдобровал бы он, просил бы у огня прощения, отдал бы ему ужин, а оленина свежая была, вареная. Адиуль пожадничал, а теперь тревога не отпускала его. Вдруг дух огня разгневается и решит отомстить? Он дает им свет, пищу и тепло. С юга, с Тунгуски принесли его в очаге отец и мать, а ныне там его и нет, здесь он. А вдруг решит уйти, бросить их? Замерзнут они и погибнут.
Адиуль заплакал. Хоть и был он не мал уже — тринадцать зим назад родился, но сильно переживал. Три тяжелые слезинки капнули в прохладную воду реки Хушма. Крохотные кружечки поплыли к острому камню, торчащему из воды, и разделились пополам. Хушма в это время вела себя спокойно, основная вода сошла с гор, обмелела река.
Хариус сверкнул на солнце стальным отблеском фиолетовой чешуи. Адиуль не сразу подметил его, соленая вода в глазах мешала обзору. Он вытерся рукавом старого отцовского парка и вдохнул запах кожи давно погибшего оленя. Отец говорил, что олень тот дал первое молоко его губам. С тех пор они с Адиулем стали одним целым, и должны и после смерти ими остаться.
Олени подошли к берегу, чтобы пощипать листья с кустов. Адиуль обернулся и посчитал все ли на месте. Да, считать он уже умел, сразу, как говорить научился. Мать гордилась сыном, говорила сам шаман Бургуми духов просил, чтобы ребенок умненьким был, так и вышло. Шаман тот никогда не обманывает и духов умеет задабривать как никто другой. Они сразу откликаются на его просьбы.
Адиуль воткнул острогу в дно, хариус успел ускользнуть. Ничего, он попробует еще раз. День теплый сегодня, удачу должен принести.
Поток воды омывал горбатый коричневый камень, на котором вдруг появилось лицо духа огня. Адиуль представлял его пожилой старухой. Она насмехалась над ним, грозила кривым, как лиственная ветка, измазанным в саже, пальцем.
Адиуль твердо решил рассказать отцу и матери. Пусть лучше они накажут, чем старуха сделает это. Она же может и выбросить ночью горящую полешку из очага и сжечь их. Адиуль не мог допустить этого. Отец знает что делать — окурить дымом можжевельника каждого члена семьи, а Адиуля тщательней, накормить огонь лучшим мясом в доме и попросить прощения. Старуха хоть и грозит, да на самом деле добрая она, иначе бы не грела.
Даже ещё и не случилось этого, а Адиуль уже почувствовал успокоение. Мальки озорно покусывали ему ноги.
Ну, берегитесь несчастные, подрастете и Адиуль доберётся до вас. Улыбнувшись восходящим лучам солнца, он закрыл глаза и глубоко вдохнул запах сосенных шишек и морошки.
Вдруг вокруг стало ярко. Адиуль открыл глаза. В стороне от солнца он увидел другое солнце, только маленькое, как луна. Лже — солнце то быстро росло. А еще оно двигалось, как бы падало с неба. Свет от него стал таким ярким, что окрасились в желтый цвет деревья, трава и даже вода. Свет этот замигал, как если бы кто — то прикрывал его ладонью.
Адиуль стоял почти без движения, наблюдая за этим непонятным лже — солнцем. И, кажется, он не один, даже река остановила течение, и мальки перестали покусывать.
От лже — солнца отделялись лучи и яркой вспышкой исчезали. Их было так много, что лже — солнце стало похоже на огромную метлу с огненным черенком.
И тут до Адиуля дошло — это дух огня. Старуха решила наказать его.
Но он же собирался извиниться, да и слова те оскорбительные уже давно взял назад.
Прогремел выстрел, как из ружья. Только звук протяжной, будто замедленный. Земля задрожала под ногами, река заволновалась. Дрожал даже воздух и с каждым вдохом становился горячее.
А лже — солнце приближалось. Еще один выстрел громыхнул, на этот раз громче.
Заложило уши.
Старуха, зачем ты это делаешь? Прости меня! Прости!
Олени заурчали и попадали на колени. Адиуль бросил острогу на берег, да подальше, чтобы не скатилась в воду и не утонула. Может быть, дух огня сжалиться и не заберет хотя бы ее.
Адиуль услышал крик матери. Он забрался на берег по вытоптанной дорожке и рванул к чуму. Следующий выстрел сбил его с ног, следом мощный поток ветра едва не сорвал с него одежду. Чум завалился на землю. Мать успела спастись и сейчас бежала к Адиулю навстречу.
Лже — солнце, внезапно сверкнуло яркой вспышкой, да такой, что краски все слились для Адиуля. На миг он подумал, что дух огня решил забрать зрение. А потом все вокруг стало красным, и даже небо налилось оленьей кровью.
— Адиуль, ты в порядке? — мать ухватила его со спины.
В этот самый момент прогремел еще выстрел. Он был во сто крат мощнее самого сильного грома, а еще он был, как будто осязаем, его можно потрогать, он кололся, как иголки ежа. Деревья ложились к земле, как сломанные спички, даже такие толстые, что Адиуль не мог обхватить руками. А следом за ветром шел огонь, он как бы подчищал все — то, что уцелело.
Матери сзади уже не было. Адиуль пытался отыскать ее взглядом, но огонь окружил его со всех сторон. Горели кусты и деревья, горела даже земля. Адиуль знал, что мать погибла, как и отец, как и все олени. Дух огня решил наказать его, уничтожив все вокруг, но оставив его в живых. Почему?
