— Это ты меня прости, — произнес Харвис. Его голос дрогнул. — Я никогда и никому не дам тебя в обиду, пока ты здесь. И больше не стану удерживать.
Ему стоило невероятного труда произнести эти слова — Эвглин понимала.
— Ты уйдешь, когда сочтешь нужным, — произнес Харвис почти шепотом. Снаружи послышался раскат грома и ливень хлынул сплошной стеной. Сад за окнами превратился в далекое туманное пятно размазанной зелени.
— Я останусь, — выдохнула Эвглин. Видит Бог, в эту минуту она переступала через себя, отрекаясь от всего, что было ей дорого — и она знает, что это единственно верное решение. Раз уж ты здравомыслящий человек, то будь им до конца. — Я останусь, Харвис.
Некоторое время Харвис сидел молча, каким-то механическим движением гладя Эвглин по волосам. Он словно не верил в то, что услышал — всем сердцем хотел поверить, но не мог. Наконец, он провел ладонью по спине Эвглин и, когда боль ушла, спросил с такой глубокой надеждой, что Эвглин на миг перестала дышать:
— Правда?
И Эвглин ответила:
— Правда.
Потом, когда Харвис окончательно разобрался с их ранами, они прошли в столовую: печь уже успела остыть, но Харвис снова развел огонь и поставил воду для кофе, а Эвглин нашла в холодильном шкафу большой ломоть запеченного с грибами и овощами мяса, завернутый в серебряную фольгу. Ужин вышел на диво. Когда они расправились с мясом, и Эвглин разлила свежезаваренный кофе по маленьким фарфоровым чашкам, то Харвис поинтересовался:
— Почему ты все-таки решила остаться?
Эвглин придвинула к себе чашку и некоторое время смотрела в коричневую кофейную гладь.
— Потому что там никто бы не стал меня спасать, — наконец, сказала она. — А ты спас.
— Надеюсь, ты убедилась в серьезности моих намерений, — твердо сказал Харвис.
— Я в них и не сомневалась, — с такой же твердостью ответила Эвглин. Некоторое время они молчали, наслаждаясь кофе: Харвис действительно умел его варить. Затем Эвглин спросила:
— Откуда взялась та дрянь?
— Прыгуны преисподней — это магические убийцы, — сказал Харвис. Эвглин представила, как он стоит возле кафедры и рассказывает замирающим от страха студентам о таких чудовищах, которых и представить-то жутко, не то что противостоять. — Кто-то не очень рад, что мы вернулись.
Эвглин усмехнулась. Конечно, вряд ли кто-то испытал радость, узнав, что колдун ванн Рейн возвращается из изгнания, да еще и в чинах и славе.
— Это как-то может быть связано с твоим пропавшим артефактом? — спросила она. Харвис только плечами пожал.
— Не знаю. Ректор прислал мне сообщение, что артефакт никому не успел навредить.
— Но почему король так следит? — удивилась Эвглин. — Вроде бы он ни в чем нас не подозревал.
— Возможно, думает, что у сына есть какой-то план, — произнес Харвис и вдруг улыбнулся: — Впрочем, принцу Альдену будет чем заняться в ближайшее время.
Эвглин удивленно посмотрела на него. Должно быть, работая над приворотным артефактом, Харвис успел придумать какую-нибудь дрянь и для Альдена.
— Что ты имеешь в виду? — поинтересовалась она с самым невинным видом. Харвис допил кофе и признался:
— Волдыри по всему телу. Совершенно безболезненно, но крайне противно выглядит. Это его отучит тянуть лапы к чужим женам.
Эвглин вздохнула с облегчением. Похоже, принц еще легко отделался.
* * *
Душка Лейбних был первым, кого встретил Харвис, войдя утром в здание академии — ректор выглядел понурым и виноватым. Харвис прекрасно понимал, что это игра на публику, но унылый вид Лейбниха ему нравился. Было в этом нечто очень приятное.
— Его величество не дотронулся до артефакта, — с заметным облегчением сообщил ректор. — Я вовремя успел и так уж вышло, уничтожил его.
— Кого? — ухмыльнулся Харвис. Захотелось поддеть Лейбниха, чтоб наука была. — Короля Клауса?
Ректор изменился в лице. Похоже, юмор Харвиса был довольно специфическим.
— Нет, конечно. Артефакт, — уточнил Лейбних.
Харвис понимающе кивнул. Снаружи воцарилась тяжелая влажная жара, а в пустых коридорах академии было прохладно и легко, и он с удовольствием провел бы тут весь день. Эвглин собиралась разобрать свои вещи и посидеть в библиотеке: ей надо было подготовить отчет для курирующего преподавателя о поездке на юг.
— Вы ведь умный человек, господин Лейбних, — сказал он таким тоном, что ректор невольно подобрался, понимая, что сейчас надо молчать и слушать. Речь пойдет о важных вещах. — И вы понимаете, что короли приходят и уходят. А вот магия остается, и с ней-то уж точно никогда ничего не случится. И магическое сообщество превыше любых королей. Верно?
Лейбних кивнул. Он слушал очень внимательно.
— Разумеется, друг мой, разумеется… — начал было он, но Харвис вскинул руку, давая понять, что перебивать его не следует. Он еще не закончил.
— И я бы очень не хотел, чтоб, делая выбор, вы выбрали какие-то выгоды от властей, а не от сотрудничества со мной. Понимаете, о чем я?
Лейбних нахмурился. Его лицо сразу же стало несчастным. К сожалению, он прекрасно понимал, куда именно клонит Харвис, и это ему не нравилось. Лейбних был из того сорта людей, который всю жизнь пытается служить нескольким господам, даже если из этого почти нет проку.
— А что я мог поделать? Король одним указом может закрыть нашу академию…
Харвис только рукой махнул. Это звучало попросту нелепо, и Лейбних об этом знал.
— Конечно. И мы всем составом отправимся в Леонийский магический университет, усилив Леонию так, что Эльсингфосс никогда не поднимется. Король Клаус не дурак, он никогда так не сделает, — сказал Харвис и задал вопрос в лоб: — Кто забрал вашего Прыгуна преисподней?
Лейбних побледнел так, что на какое-то мгновение Харвис испугался, что того хватил головной удар. Это было бы очень неприятно — в первую очередь потому, что с ректором пришлось бы возиться, а потом по городу поползли бы слухи, что колдун Харвис расквитался со своим научным противником. Едва успел вернуться — и полетели головы.
Сейчас Харвису меньше всего нужны были сплетни.
— Мой Прыгун на месте… — сказал он так, что сразу было ясно: господин ректор изволит врать. Харвис очень выразительно посмотрел на него, показывая, что делать этого не следует.
— У вашего Прыгуна есть особенность: сломанная правая верхняя конечность, — произнес он. — Я вчера заметил его в колбе, в вашем кабинете. А вечером такой же Прыгун напал на меня и мою жену. Какова вероятность совпадения, как вы считаете?
Похоже, крыть было нечем. Лейбних провел ладонью по лицу и признался:
— Я не мог отказать. Вот что угодно говорите, друг мой, но таким людям не отказывают.
