– Пустите меня! – просвистела она сиплым шепотом. Он сжал ее так сильно, что она на мгновение задохнулась и больше не смогла вымолвить ни слова.
Кристиан легко поднял Дженни на руки, уворачиваясь от ее ударов.
– Хватит разыгрывать из себя святую великомученицу, Дженни Холланд! – рявкнул он и швырнул ее на кровать. – Лежи! Я схожу за пинцетом и сам вытащу осколки. Ты и представить себе не можешь, с каким удовольствием я это сделаю!
Кристиан прошагал в туалетную комнату. Его угрожающе поднятые плечи и крепко сжатые кулаки отбили у Дженни всякую охоту двигаться.
Когда он вернулся, Дженни сидела в изголовье кровати, вызывающе скрестив руки на груди и поджав губы. Она буравила его взглядом.
– Что ж, надо отдать должное твоей воинственности, – сказал Кристиан, усаживаясь на кровать.
Бесцеремонным жестом заставив Дженни подвинуться, он положил ее ноги себе на колени, приподнял левую лодыжку и надавил большим пальцем на пятку. Вся ступня блестела мелкими стеклышками. Кристиан ухватил одно концом пинцета.
– У вас, наверное, хорошо получается мучить мелких животных.
Кристиан нахмурился:
– Это еще что?
– Вы сами говорили вчера ночью, что не любите кошек и детей. Теперь я вижу, что это правда. Такой великовозрастный детина, как вы, мог бы…
Дженни осеклась, но было слишком поздно. Кристиан слушал ее и хмурился все больше. Она догадалась, о чем он думает.
– Так ты не спала! – укоризненно сказал он. Бросив пинцет, он схватил Дженни под коленками и рывком притянул к себе. Она брыкалась, но он быстро пресек сопротивление, уложив ее икры себе поперек колен и прижав ее бедра к своим. Ночная рубашка Дженни задралась, но ни один не заметил этого. Кристиан нагнулся над ней, крепко держа за тонкие запястья.
– Черт тебя побери! Ты не спала!
Лицо Кристиана исказилось суровым гневом, и Дженни пробрала дрожь. Она закрыла глаза, чтобы не видеть его сжатых челюстей и крошечных белых лучиков лютой злобы, проступивших в уголках рта и между бровями.
– Смотри на меня! – процедил он сквозь стиснутые зубы.
Дженни попыталась вырваться, но не смогла.
Выгнув спину, она хотела зарыться пятками в матрас, но бедра Кристиана мешали ей зацепиться. Его руки были сильнее и куда менее податливы, чем кожаные ремни, к которым она привыкла в больнице. Эти тиски больно сдавили нежную кожу ее хрупких запястий. Только окончательно признав тщетность сопротивления, Дженни открыла глаза и уставилась в пространство за плечом Кристиана.
– Смотри на меня! Не на стену, на меня!
Глаза Дженни дико метнулись и остановились на лице Кристиана. Даже сейчас она не могла прямо смотреть в его светлые зелено-голубые глаза, а потому сосредоточилась на желваке, который ритмично ходил по его впалой щеке.
– Когда ты проснулась? – резко спросил Кристиан и, не дожидаясь ответа, слегка встряхнул Дженни. – Когда?
– Пожалуйста, отпустите меня, – пролепетала она, не замечая слез, заблестевших в ее глазах.
Зато Кристиан прекрасно их заметил.
– Только посмей плакать! – прорычал он. – Отвечай сейчас же – когда ты проснулась?
Горло Дженни сводило от страха, и она не могла выдавить ни единого слова. Судорожно глотнув, она пожала плечами.
– Клянусь Богом – я поколочу тебя, если ты мне не скажешь! – рявкнул Кристиан.
От этой угрозы ком в горле Дженни сразу растаял. Он грубо тряхнул ее, и она сдавленно всхлипнула.
– Я-я п-проснулась, когда вы с-сели на кровать. Вы п-положили мою голову себе на к-колени и п-просто д-держали.
– Проклятье, прекрати заикаться! Слезами меня не купишь! Поверь, я могу отличить ложь от правды, меня не проведешь жалобным тоном.
– Я н-не нарочно.
Дженни и сама не знала, за что извинилась – за свои слезы или за свою ложь. Похоже, она не могла совладать ни с тем, ни с другим.
Кристиан наклонил голову, чтобы видеть ее глаза, и впился в них холодным, завораживающим взглядом кобры.
– Ты не спала, когда я подходил к кровати, верно? Сегодня утром ты разыгрывала оскорбленную невинность, а вчера ночью позволила мне залезть к тебе под одеяло, положила мне голову на колени и разрешила гладить тебя по волосам. Почему, Дженни? Зачем ты это делала? Что за игру ты ведешь со мной… со всеми нами?
– Никакой игры, – быстро сказала она, – клянусь!
– Говори, я жду.
– Я-я проснулась и у-увидела вас…
– Так, увидела меня. И что? Черт возьми, Дженни! Что я делал?
– В-вы п-плакали, и мне с-стало вас ж-жалко…
Не надо было ей это говорить! Но он с таким остервенением требовал ответа, что у нее просто не было времени придумать что-нибудь более подходящее, чем голая правда.
– Я не нуждаюсь в твоей жалости! – буркнул он, буравя ее ледяным взглядом, и крепче сжал ее запястья. – Что еще ты видела?
Пальцы Дженни онемели. Она дернулась, снова пытаясь вырваться, и вдавила затылок в матрас. При этом шея ее выгнулась дугой, обнажив уязвимую белую выпуклость на горле. Отведя от него глаза, она беспокойно замотала головой из стороны в сторону.
Кристиан поменял позу. Теперь он лег рядом с Дженни, закинув ногу на обе ее ноги. По-прежнему крепко держа ее за запястья, он придавил ее грудью и бедрами. В считанные секунды стало ясно – ей с ним не справиться.
Дженни пыталась ухватиться пальцами за его подтяжки. О, с каким удовольствием она оттянула бы их и запустила Кристиана стрелой куда-нибудь в Нью-Джерси! А может, и дальше. Пусть себе летит в Олбани… в Канаду… в…
Кристиан повторил свой вопрос, прервав сладкие грезы Дженни. Его взгляд скользнул по пульсирующей жилке на ее горле и остановился на трепещущих розовых губах.
– Что еще ты видела?
Она недоуменно сдвинула брови:
– Не понимаю, о чем вы. Что еще я должна была видеть?
Кристиан не знал, верить ей или нет. В самом ли деле она не видела, как он пытался ее нарисовать?
– Смотри на меня и говори.
Подняв глаза, Дженни опять встретилась с его суровым взглядом.
– Что говорить? Я не могу сказать то, чего не знаю, а я не знаю, что я должна была видеть.
Она почувствовала опять подступившие к горлу слезы и мысленно обругала себя за них. Не один только Кристиан Маршалл желал плакать в одиночестве.
– Я-я с-сказала, что видела, как вы п-плакали. Это все, что я в-видела!
– Хорошо, – сказал он после долгого молчания, – твой ответ принимается – пока. – Если она не видела, как он рисовал, значит, не знает причину его слез. Это вполне устраивало Кристиана. Дженни Холланд и так уже слишком много о нем знала. – Итак, ты увидела, как я плачу, прониклась чувством сострадания к ближнему и разыграла маленький спектакль, чтобы уложить меня в постель.
