что располагалась на тот момент соосно стволу. Так это в лучшем случае просто открыть, а иногда и затравочный порох из пороховницы на полку непосредственно перед самим выстрелом подсыпать требовалось. Какая уж тут в звезду скорострельность и готовность к выстрелу! Оттого-то и не получили все эти тогдашние примитивные горе-револьверы широкого распространения, что та овчинка той выделки не стоила. Редкая и дорогостоящая статусная цацка весьма сомнительной практичности.
Для того, чтобы кремнёвый револьвер смог реализовать все свои преимущества многозарядного оружия, он должен на каждой из зарядных камор своего барабана иметь индивидуальные подпружиненные крышки-огнива. В принципе-то и такие конструкции были – трёх- или четырёхзарядные и с разомкнутой рамкой, держащейся только на оси барабана. С гладким стволом, естественно, потому как с нарезным такое изделие едва ли выдержало бы недетскую нагрузку при врезании пули в нарезы. Ну и хрен ли это тогда за револьвер? Если уж делать его, так нормальный нарезной, а значит – прочный, с цельной замкнутой рамкой. Но как тогда прикажете впендюрить в габариты её барабанного окна самооткрывающиеся при выстреле крышки-огнива индивидуальных полок? Думал я над этой проблемой, много думал. Брал за основу капсюльный барабан, прорисовывал его с увеличенными обнижениями, даже наклонными их рисовал, дабы уместить в габариты эти проклятые крышки. И – один хрен, всё впустую. Нормальный размер не помещается, если не сооружать чего-то совсем уж монструозного, а уменьшенных размеров – он ненадёжен. Ведь этот классический ударно-кремнёвый замок уже к восемнадцатому веку принял свой окончательный оптимальный вид, в котором и оставался с тех пор неизменным вплоть до тех наполеоновских войн включительно. Вылизанная и доведённая до ума конструкция, которую дальше совершенствовать уже некуда. Менять в ней что-то – только портить.
Если пробудить в себе спортивный интерес и задаться целью во что бы то ни стало, то наверное, справились бы мы когда-нибудь в конечном итоге и с этой проблемой хорошего бескапсюльного револьвера. Есть же в конце концов и куда более компактный, но вполне надёжный механизм обыкновенной колесцовой зажигалки. К нему ещё только «камешек» искровый зажигалочный изобрести, да ударный храповик к колёсику, чтоб от удара курка проворачивалось. Были, кстати, подобные в старых бензиновых зажигалках. Но что-то подсказывает мне, что не зная состава зажигалочного «камешка», нормальный ударный состав для нормальных капсюлей мы вымучим явно раньше, чем его. А пока – будем пользоваться доступным в сиюминутных условиях паллиативом. Это настоящий хороший револьвер в ударно-кремнёвом варианте нам неподъёмен, а вот многоствольный бюндельревольвер, называемый ещё пепербоксом, – очень даже вполне. Особенно если не гнаться за громоздкой шестиствольной классикой, а удовольствоваться парой компактных трёхствольных, дающих в сумме те же самые шесть выстрелов.
Вот такими агрегатами мы пока что и обзавелись, дабы ну хоть чем-то заткнуть эту зияющую прореху в нашем компактном индивидуальном оружии самообороны. Хоть и сопровождают каждого из нас приставленные к нам для охраны вооружённые до зубов лбы-мордовороты, всего ведь по жизни не предусмотришь. Жизнь – она штука сложная и труднопрогнозируемая, и в ней неучтённый потенциальным противником козырь в рукаве запросто может оказаться и совсем не лишним. Если хочешь, чтобы тебе помогали боги – не ленись помогать себе и сам…
11. Всё второпях
– Максим, а кто такой этот Себастьян Перейра? – неожиданно огорошил меня шурин.
– Гм… В каком смысле?
– Ну, Валод послал меня на хрен и назвал грёбаным Себастьяном Перейрой. Я понял, что «на хрен» и «грёбаный» – это он просто в сильном раздражении сказал, и это не буквально надо понимать, но что я сделал не так? И кто такой Себастьян Перейра?
– Велтур, ты объясни хотя бы, как дело было. Володя ведь у нас обычно человек спокойный и зря ругаться не станет…
– Я знаю. В общем, он что-то делал со своей маленькой шкатулкой, которая эти картинки показывает, как твоя. Он тогда положил её возле этой вашей громоздкой штуки, которую вы «батареей» называете, и смотрел на маленькую круглую штуку со стрелкой, которая лежала рядом с медной проволокой. Я-то знаю, что когда вы работаете со своей «батареей», руками там трогать ничего нельзя. Но я ведь и не трогал, я вообще ничего не делал, я просто подошёл посмотреть. Интересно же! Просто смотрел и больше ничего не делал, богами клянусь! А Валоду что-то не понравилось. Я спросил его, в чём дело, но ему было не до меня, он заругался и посоветовал у тебя спросить…
– Так-так… Гм… Ты просто смотрел, говоришь? А в каком ты был настрое? – я заподозрил было спонтанный в его случае телекинез – вроде того, которым баловались мы с Велией, в том числе и с компасом. Яблоко ведь от яблони обычно далеко не падает…
– Да в самом обыкновенном. Я же не могу вот так, как ты – взглянул на что-то, сосредоточился, и там что-то сделалось непонятное, что-то задвигалось…
– Ну, Велия ведь это немножко может. Кто знает, вдруг и ты тоже?
– Так Велию ведь ты научил, она раньше не умела. А меня этому никто не учил, и я так совсем не умею. А вы ведь ещё и напрягаетесь для этого, сосредотачиваетесь…
– Ну, тоже верно, – версию спонтанной паранормальщины шурина приходилось отбрасывать как явно несостоятельную. – Тем более, Себастьян Перейра… Так, стоп! – я окинул его взглядом, зацепился глазами за уровень его пояса – и понял наконец-то, после чего сложился пополам от хохота.
Мля, в натуре Себастьян Перейра, гы-гы! Говорить я не мог, я просто ржал, схватившись за живот левой рукой и тыча пальцем правой на его пояс, на котором висел не слишком длинный, но вполне массивный ЖЕЛЕЗНЫЙ меч, подаренный ему отцом на совершеннолетие! Роскошный, элитный, хрен ты где такой купишь в обычной оружейной лавке за нормальную разумную цену. Только на заказ он делается, лучшим карфагенским оружейником из трёх полос куётся – двух старательно науглероженных и обычной мягкой между ними. Так этот стервец ведь ещё и упросил нас его ему намагнитить, когда увидел наши фокусы с намагниченным саунионом!
– Он уже и нажаловался тебе на меня? – поинтересовался закончивший зарядку своего телефона и вышедший к нам во двор Володя. – Понял, почему Себастьян Перейра?
– Ага! – и меня снова разобрал смех.
– Прикинь, я цепь для заряжания аппарата настраиваю, ток по азимуту компаса выставляю, а тут этот диверсант со своей грёбаной железякой! Да ещё и, прикинь, возле самого компаса встал! Помнишь, как там в том фильме? «Нет, потом-то я, конечно, убрал топор из-под компа́са – но уже не в Тихом,
