Авария
Это случилось в воскресенье за городом. Было пасмурно, серое небо не располагало к тому, чтобы покинуть изысканно отделанную мельницу «Кудре», которую Франсуаза Саган арендовала у кутюрье Кристиана Диора, недалеко от Милли-ля-Форэ. Но тем не менее 14 апреля 1957 года после полудня она села в свой открытый «астон мартин», купленный по случаю и присоединившийся к «ягуару», «бьюику» и «гордини», составлявшим ее «конюшню». Роже Нимье[202] разбился насмерть на восточном шоссе в ночь с 28 на 29 сентября 1962 года на такой же машине. Любопытно, что Жак Шар-дон в письме, которое он отправил 29 апреля 1957 года Нимье, своему постоянному корреспонденту, отметил следующее: «Моран[203] покупал ужасные машины Саган. Но он умеет водить. Он всегда очень внимателен за рулем». По этому поводу писал и автор «Спешащего человека»[204]: «“Астон мартин” — замечательные машины… Спортивные, но четырехместные покупать не нужно. У меня в 54–55 годах была такая двухместная. У них задняя часть слишком легкая на поворотах больше 140°, потому они хоть и часто занимают места на гонках, но редко бывают первыми».
Романистка пригласила на обед театрального режиссера Жюля Дассэна[205] с женой, актрисой Мелиной Меркюри[206], и литературного агента Алана Бернгейма с супругой Маржори. Жюль Дассэн предупредил по телефону, что задерживается из-за проколотой шины, и просил садиться за стол без него. Но Франсуаза предпочла отправиться к нему навстречу вместе с Бернаром Франком, Вероникой Кампьон и Вольдемаром Лестьеном, репортером из «Франс-диманш».
«Пежо 203» Жюля Дассэна застрял недалеко от Корбея. После взаимных приветствий все отправились к мельнице. «Астон мартин» на большой скорости исчез из виду. Несколько минут спустя произошла катастрофа. «Мы ехали еще не слишком быстро, когда машину начало заносить», — рассказывает Вольдемар Лестьен, который сидел впереди между Франсуазой и Вероникой, Бернар Франк расположился на заднем сиденье.
Машину резко занесло, она перевернулась набок и покатилась в придорожную канаву, остановившись в засеянном поле почти в вертикальном положении передним ветровым стеклом к земле. От удара троих пассажиров выбросило, а Франсуаза, вцепившаяся в руль, осталась внутри. Жюль Дассэн, Мелина Меркюри, Алан Бернгейм и его жена оказались, естественно, первыми, кто попал на место происшествия.
«Мелина и Маржори побежали к дороге голосовать проезжающим машинам. Многие остановились оказать помощь. Все вместе мы с трудом подняли “астон мартин”. Франсуаза была без сознания. Казалось, она получила сильный удар слева в голову, из носа у нее текла кровь. Я делал ей искусственное дыхание несколько минут», — рассказывает Алан Бернгейм.
Вероника Кампьон получила перелом тазобедренного сустава, Бернар Франк сломал правую руку, а Вольдемар Лестьен повредил лицо. Он казался самым тяжелым пострадавшим, его вместе в Франсуазой тут же отправили в больницу в Корбей в полицейском фургончике: «Мы все лежали на носилках. Франсуаза не двигалась, язык высунулся у нее изо рта, в уголках губ застыла розовая пена. Это было ужасно, мне показалось, что она уже мертва. В эту секунду я подумал о любви, которую к ней испытывал. Сидя рядом с ней в машине, я обнимал ее за плечи, когда произошло несчастье. “Я буду последним, кто сжимал ее в объятиях”, — подумал я в приступе гордости».
История его страсти к Франсуазе тесно связана с его репортажем об авторе романа «Здравствуй, грусть!». «Это было зимой, она жила у больной гриппом Флоранс Мальро, ухаживала за ней, — вспоминает Вольдемар Лестьен. — Я сидел у кровати на полу: “Что вы делаете завтра?” — “Я еду писать книгу в дом, который мне одолжили, рядом в Мил-ли-ля-Форэ”. — “Я еду с вами”. — “Если вы боитесь холода — то там нет отопления”. — “Это не имеет значения, я поеду с вами”.
Я вернулся девять месяцев спустя. В каминной трубе была очень плохая тяга, приходилось по утрам разбивать лед.
Мы жили, как свернувшиеся рядом клубочком котята. Ей было 20 лет, мне 22. Много спали, читали, разговаривали, катались в ее огромном открытом “бьюике”. Дефицит бензина, последовавший за суэцким конфликтом, заставил меня запасаться горючим у отца Франсуазы, на его заводе в Аржантейле.
Однажды утром я узнал, что мы переезжаем на мельницу Кристиана Диора. Там вечером перед потрескивавшим огнем камином она мне сообщила, что решила выйти замуж за Шеллера. Я мгновенно собрал вещи и вышел на дорогу к последнему автобусу до Парижа. Вернувшись домой, я сказал себе, что Франсуаза не замедлит мне позвонить. Но нет, звонка не было. Ее молчание длилось несколько месяцев». По горькой иронии, она позвала его провести уик-энд на мельнице, где должны были присутствовать также Жюль Дассэн и Мелина Меркюри, Жак Куарэ, Вероника Кампьон, а также Бернар Франк. Не хватало только Флоранс Мальро, которая лежала больная дома.
Для писателя Бернара Франка это приглашение явилось также причиной сердечных переживаний, так как он не питал особой приязни к Ги Шеллеру, своему обольстительному сопернику, который отдалил его от подруги: «Франсуаза возобновила со мной общение благодаря мадам Бланш, хозяйке “Бар-бак”. В бистро пробежал слух, что я тяжело болен, настолько, что, возможно, вообще не встану. Я пострадал от сильного отравления и лежал на тюфяке в больнице в Божоне, поскольку там не было мест. Франсуаза мне прислала телеграмму: “Дорогой мой, приезжай отдохнуть в деревню”. Вот так после месяца, проведенного в больнице, я на три недели попал в клинику Сен-Клу, время от времени наведываясь с ночевкой на мельницу».
