Наш разговор не очень удачно сложился. Когда я спросил Сашу, откуда он знает папу, он вроде как ответил, что «с флота» (мой отец был офицером-подводником). Я ещё несколько раз пытался узнать поподробнее, как он связан с отцом, но Саша ловко уходил от ответов. Потом он начал расспрашивать про меня, про мою семью, и если честно, мне было как-то стрёмно отвечать. Получилось, что я тоже отвечал вскользь и не смешно отшучивался.
Потом Саша спросил, знаю ли я, как опубликовать книгу в электронном виде. В смысле, чтобы можно было читать её на различных девайсах. Я ответил, что не знаю, но могу разобраться. Тогда он дал мне большой желтый конверт и сказал, что это его книга, про отца и про меня (???). Я очень удивился. «Опубликуй, – говорит, – или издай как-нибудь. Она твоя». Мы посидели всего минут 20–25, и Саша сообщил, что ему уже нужно ехать и что он рад был меня видеть.
В конверте я обнаружил USB драйв, и, к своему невероятному удивлению, целю пачку стололларовых купюр (дома я их подсчитал и получилось ровно семь тысяч). На флешке-же были как раз те 18 глав, которые вы прочитали ранее, и аудиоверсия этого же текста, насколько я мог судить, весьма профессионально записанная.
Теперь вы, наверное, спросите меня по поводу фактического содержания того, что мы с вами прочитали в этом тексте. Тут я должен ответить примерно так, как ответил один высокопоставленный чиновник после просмотра фильма о его причастности к коррупции: это «компот». Взяли людей, которых я знаю, людей, о которых я никогда не слышал, места, в которых я бывал, места, о которых никогда не слышал, и смешали их вместе.
То, что описано Сашей Левиным, в основном неправда. Есть какие-то совпадения, например, мы действительно жили на Московском проспекте в доме со шпилем, у моего отца были серьёзные проблемы с почками, и у нас действительно есть родственники в Хайфе. Но никаких Святославов и Русланов или даже людей, похожих на них по описанию, я не знаю. Во времени я не путешествовал. И что самое главное, самого Сашу Левина я никогда не видел и не слышал о нём.
Чуть позже я зашел в Facebook, чтобы внимательно изучить профиль Alex Levin, и понял, что профиль «мёртвый», то есть у него две фотки, три каких-то друга, и всё. Я даже засомневался, что Александр Левин – это настоящее имя. Слишком уж оно распространённое.
Возможно, я не стал бы публиковать эту историю и вообще выкинул бы её из головы, если бы не одно обстоятельство: в 13-й главе автор описывает коды, которые он нашел в дневнике. Например: 2к-10.20 Ту-4 Бр-5 От-3х8. Он так и не понял что это такое.
А теперь – внимание!…
Я отлично знаю, что это за записи!
Я их придумал!
Я ими пользовался!
И я на сто процентов уверен, что никогда и никому их не показывал!
По такой системме я записывал свои тренировки. 2к-10.20 Ту-4 Бр-5 От-3х8 это – бег два километра 10 мин. 20 сек., турник 4 раза, брусья 5 раз, отжимания 3 подхода по 8. Это не может быть совпадением. В Сашином рассказе – действительно я. Немного другой, но всё-таки я.
Я прочитал еще раз тот момент в последней главе, где “я” рисую линии-циклы на капоте. Видимо, теперь к этой схеме надо добавить еще одну, четвертую, линию. Четвертый цикл, в котором мы сейчас живем.
И напоследок.
Прочитав текст, я вспомнил ещё одну подробность. Когда мы с Сашей вышли из ресторана, он сел в подъехавший дорогой автомобиль, по-моему, Bentley, и я успел заметить, что за рулём сидела красивая женщина в необычных больших ярких сережках.
20. Приложение
Привет! Это опять Женя. Это приложение не является частью текста и, возможно, никак с ним не связано. Я добавил его спустя полгода после публикации.
Дело в том, что я получил несколько отзывов от читателей, большинство, скажу честно, отрицательные, но был один e-mail, который особенно заинтересовал меня. В нём рассказана история, как мне кажется, даже более интересная, чем Саши Левина.
Я решил с разрешения автора добавить это письмо как приложение. Повторюсь, я не знаю, есть ли связь между этими двумя повествованиями. Судите сами.
Ну, довольно предисловий, вот это письмо.
«Здравствуйте, Евгений.
Меня зовут Мария Петровна. Мои дети попросили рассказать Вам про моего отца, Петра Александровича Волкова, и помогли написать это письмо. Вдруг Вам будет интересно.
Мой отец родился в Смоленске в 1896 году. Во время Первой мировой ушёл в армию, служил в железнодорожных войсках. После войны, вернувшись в Смоленск, он познакомился с моей матушкой, они сыграли свадьбу, и у них родился их старший сын Олег. Пару лет спустя родился Ваня, и в 1929-м – я. Жили мы все в одной большой комнате в центре Смоленска, отец работал на одном из заводов, и даже был каким-то начальником.
Сколько себя помню, отец постоянно твердил нам о грядущей большой кровавой войне с Германией. Он строго-настрого запретил об этом рассказывать, велел хранить это как семейный секрет. Отец говорил, что Смоленск будет буквально стёрт с лица земли, и будет много жертв. Это было очень странно. Остальные люди, измученные голодом и советской властью, вообще не интересовались новостями из Европы, и даже те, кто читал газеты, не могли подумать, что будет война с Германией, и тем более немцы дойдут до Смоленска.
Я это запамятовала, потому что маленькой была, но потом мама и братья рассказали мне, что отец хотел уехать из СССР. Это было очень тяжело в то время, но он был хорошим специалистом, и был маленький шанс поехать на стажировку в США. Он ходил по кабинетам, по директорам заводов и партийным работникам. Всеми правдами и неправдами он получил возможность поехать учиться в Америку. Пока выбивал это разрешение на выезд, он попал под пристальный взгляд НКВД. Его допрашивали, в нашей квартире были обыски, по-моему, его даже арестовали. И когда судьба отца висела на волоске, каким-то чудом его отпустили и даже дали разрешение на выезд. Были слухи, что чуть ли не сам глава Промышленного отдела ЦК Ежов принял решение прекратить преследование.
Мы продали коня и телегу, раздарили наше скудное имущество и буквально «сидели на чемоданах». Это я уже хорошо помню.
За пару дней до отъезда, когда брали билеты на поезд до Ленинграда, нам сказали, что Олег и Ваня не могут выехать, потому что первый вот-вот должен был призваться в армию, а второй учился в училище. Только мне разрешили выезд с родителями. Отец с мамой всю ночь не спали, сидели и думу думали, что сделать, и решили остаться.
Но отец всё равно хотел обязательно уехать из Смоленска, если не за границу, то хотя бы вглубь СССР. Когда осенью 1937 года Олег шёл в армию, отец постоянно напоминал ему: «Держись подальше от полевых войск». Тот последовал совету и поступил в школу младших авиационных специалистов. Во время службы он ремонтировал самолеты на аэродроме под Москвой.
