— Что? Куда попался? — недоверчиво переспросила Джоанна.
— Он сейчас у меня дома.
Джоанне показалось странным, что Николя находился не в школе, но решила не выяснять этот вопрос именно сейчас.
— Ты можешь передать ему трубку?
Голос Николя был неузнаваемым, тягучим и монотонным.
— Дорогой, это я, твоя мама. Что происходит?
— Ты не моя мать, ты та мразь, из-за которой я потерял рассудок. Моя мама со мной, она в компьютере, я играю с ее мозгом.
Эти бессмысленные слова привели Джоанну в полное замешательство. В трубке снова послышался голос Пенелопы.
— Срочно приезжайте, он сошел с ума, ему очень плохо, он отказывается от помощи, заберите его!
Послышался шум какой-то возни, похожей на драку, и связь прервалась.
Джоанна подскочила к компьютеру, зашла в Интернет: ближайший рейс до Бостона был через два часа. Заказала билет, вызвала такси и стала собираться в дорогу.
В полном трансе она пережила четыре часа в самолете. Слова Николя отбойным молотком стучали у нее в голове. Перед посадкой в аэропорту Бостона она на минуту заскочила в туалет. Посмотрела на себя в зеркало. Бледное и омраченное лицо совсем не было похоже на лицо озабоченной проблемами матери, скорее девушки, покинутой женихом. Шасси самолета дотронулись до земли. Джоанна сразу же включила сотовый телефон. Пришло sms от Сэмми, который уже ждал ее в аэропорту у высадки с внутренних авиалиний.
Парень бросился ей навстречу. Его лицо было угрюмым и озабоченным. Сели в машину Пенелопы.
— Ты можешь объяснить, что произошло?
Сэмми не знал, что говорить. Молча завел машину и с бешеной скоростью вылетел на автостраду.
Джоанна достала сигарету, нервно выкурила две сигареты подряд, но объяснений так и не дождалась.
— Что с Николя? Ради бога, скажи, что случилось?!
— Я точно не знаю… В то утро, когда вы уехали, он вернулся ко мне, вел себя странно, говорил, что перебирается обратно к Пенелопе.
— Что значит «перебирается обратно к Пенелопе»?
— Это значит, что он всегда жил у Пенелопы, ко мне он переселился на несколько дней, чтобы скрыть от вас прогулы в школе.
— Боже! Но учителя должны были это заметить, сообщить мне.
— Он сказал, что заболел и как только выздоровеет, явится на занятия.
— И что потом?
— Он собрал свои вещи и ушел.
— Куда?
— К Пенелопе. Он ее застал с приятелем. Те были в полной отключке после того, как укололись кислотой. Николя нашел в сумочке Пенелопы «экстази» и закрылся в комнате.
Рассказ Сэмми воспринимался с трудом, мозг Джоанны отказывался понимать и анализировать такую страшную информацию.
— Только через два дня Пенелопа заметила, что в ее квартире находится Николя. Она услышала стоны и плач из своей комнаты. Николя лежал на кровати и бредил. Он говорил о вас, о том, что произошло между вами, нес всякий бред, то рыдал, то смеялся. Пенелопа вызвала доктора, но Николя забаррикадировался в комнате и никого не впустил. Уже десять дней, как он вне себя. Пенелопа решила позвонить вам, боясь, чтобы не случилось худшее.
Подъехали к дому Пенелопы. Сэмми шел впереди, Джоанна следовала за ним. Зашли в подъезд.
— Боже, где мы? — изумленно спросила Джоанна, увидев разруху внутри.
— Здесь находится студия Пенелопы.
— Какой кошмар!!!
Железная дверь открылась, и Пенелопа, не говоря ни слова, схватила Джоанну за руку и потащила в комнату к Николя.
Девушка постучала:
— Это я. Приехала твоя мать.
За дверью послышались нечеловеческие вопли и стук о стену.
Пенелопа толкнула дверь рукой. Вошли. В комнате было темно, только голубой свет, исходящий от монитора компьютера, освещал квадрат на стене. Джоанна всматривалась в темноту, стараясь найти Николя. Он сидел в углу, спиной к стене и монотонно бил ладонью об пол. Это был уже не ее сын, а призрак. Сдерживая слезы, она спросила:
— Можно включить свет?
Слабая лампочка, вкрученная в патрон, свисавший с потолка на проволоке, осветила хаос, царивший в комнате. Повсюду валялись разнообразные предметы, книги, одежда, мусор. Парень молчал, исступленно глядя в никуда. Первым желанием Джоанны было броситься к сыну, обнять, но Николя повернул голову в сторону матери и посмотрел на нее ненавидящим взглядом. Джоанна присела возле него на колени. Она была в ужасе. Он сидел, похудевший, осунувшийся, бледный, скрежетал зубами, двигая челюстями взад и вперед. Периодически его лицо передергивал нервный тик.
— Сынок, я твоя мама. Скажи мне что-нибудь, — сквозь слезы умоляла Джоанна.
Ненависть не сходила с лица Николя.
— Ты не моя мать, ты мразь, убирайся!
Наконец Джоанна взяла себя в руки, понимая, что, проливая слезы, она не поможет сыну, нужно срочно действовать. Единственное правильное решение в этой ситуации — немедленно отправить Николя в клинику. Она достала телефон и набрала номер Президента.
— Мне нужна твоя помощь! Николя плохо. Найди какую-нибудь клинику, куда можно было бы его положить.
— Что с ним?
— Он принимал «экстази» и сейчас находится в ужасном состоянии, он себя не контролирует, бредит.
Президент не задавал других вопросов, попросил подождать, пока свяжется со знакомыми врачами. Через десять минут он перезвонил:
— Я договорился. Доктор Райт из клиники «Седар» готов вас принять. Если не можешь отвезти его сама, давай адрес, за ним приедут из больницы.
— Спасибо, не знаю, что бы я делала без тебя.
Через некоторое время зашли двое мужчин в белых халатах. На убеждения поехать вместе с ними Николя не реагировал, молчал и исступленно смотрел в одну точку перед собой. Когда медики наклонились к нему, чтобы взять под руки, Николя завопил по-звериному:
— Отдайте мой ноутбук, мое подсознание хранится на жестком диске! Без компьютера я умру!
Вырвавшись из рук врачей, Николя, как загнанный зверь, начал метаться по комнате. Те набросились на него, схватили за руки и ноги и понесли бессильно брыкающееся тело к машине. Николя продолжал кричать в истерике:
— Я тебя ненавижу! Ты во всем виновата. Ты испортила мне всю жизнь!
Джоанна наблюдала за происходящим, цепенея от ужаса. Когда крики были уже слышны на лестничной площадке, она взяла ноутбук и направилась к выходу, не удостоив взглядом Пенелопу и Сэмми, которые отсиживались на кухне.
Джоанна села в «скорую помощь». Боковым зрением она видела, как врачи привязывали Николя кожаными ремнями к медицинской каталке. Потом ввели в вену транквилизаторы. Она сидела в стороне, боясь взглянуть на сына, чтобы не вызывать очередного всплеска агрессии.
