– Ну здравствуйте, Илья.
– Добрый вечер.
– День, дорогой мой, день. Вы проспали всего два часа.
– Всего лишь? – я недоверчиво посмотрел на отца Эльвианоры. – Странно, а мне показалось, что прошло, как минимум, часов восемь. По крайней мере, чувствую я сейчас себя просто прекрасно.
– Ну вот и отлично. Знаете ли, Эльви много рассказывала мне о вас, и вот теперь, наконец, есть возможность увидеть воочию того, о ком сказано очень много хороших слов.
Я улыбнулся. Что ж, начало нашего разговора выглядело довольно-таки многообещающим:
– Вообще-то, мы до этого уже виделись.
– Где? В камере? О, я стараюсь забыть это время, как страшный сон. Да и запомнились вы мне, говоря откровенно, больше в образе Его Святейшества Ихпоцициана. – Карам засмеялся так заразительно, что я и сам не выдержал – затрясся от хохота, вторя ему в унисон. – Знаете ли, никогда не забыть мне того момента, когда вы, чихая, выбрались из его ипостаси, – продолжил он, когда веселье наше слегка поулеглось. – Вот это была потеха!!!
«Ага, потеха, как же, держи карман шире. Потеха была вначале, а потом…»– Я едва сдержался, чтобы не высказать эти слова вслух. Потеха… перед взором моим замелькали картины недавнего прошлого, сменяя одна другую: допросы, пытки, голодовки, побои, полубессознательный бред и вечные поиски капель влаги, что конденсировалась на стенах каменного мешка, в котором держали меня мои мучители.
– Простите, я наверное не о том сейчас говорю, – Карам Берусперион, уловив каким-то образом перемену в настроении своего оппонента, замолк, а затем, когда неловкая пауза совсем затянулась, продолжил тоном, в котором сквозило неподдельное сочувствие: – Представить страшно, что с вами делали помощники Фаркона, обнаружив в камере вместо меня.
– Да уж, – я мотнул головой, отгоняя остатки тюремного морока. – Было дело. Но все это в прошлом. Как говорится: было – но прошло. Вы же хотели поговорить со мной не об этом, неправда ли? О чем-то более важном и требующем неотложного решения, иначе не позвали бы сразу после прилета к себе в каюту, не дав даже привести себя в порядок, не говоря уже о том, чтобы встретиться с Эльвианорой?
– А вы действительно очень прозорливый молодой человек. Не зря моя дочь так хорошо отзывалась о ваших способностях. Еще раз простите за то, что заставил вас ждать так долго. Обстоятельства, знаете ли, не терпящие отлагательств, иногда бывают гораздо сильнее нас.
– Вах-вах-вах! Этот старый козел замыслил против тебя какую-то подлянку, мамой клянусь!!! – до сего момента молчавшая Антонина Семеновна выдала вдруг сие изречение сиплым мужским голосом с отчетливо прослеживающимся кавказским акцентом.
– Антонина Семеновна, нельзя быть такого плохого мнения о людях. Тем более о близких. Надеюсь, вы еще помните, что Карам Берусперион является Эльвианоре родным отцом?
– А ты думаешь, что у меня начался прогрессирующий старческий склероз? Да ты посмотри только! Не видишь – он тебе зубы заговаривает!!!
– Прекратите немедленно! – мне было искренне стыдно за поведение моего лингвина. Хорошо хоть, что перепалка наша словесная происходила не где-нибудь, а у меня в мозгу, в противном случае мой собеседник непременно бы обиделся.
– Прекратить, говоришь? А что, я вот сейчас возьму – и прекращу. А ты сам свои проблемы расхлебывай потом!
К моему немалому облегчению Антонина Семеновна действительно заткнулась, тем самым дав мне счастливую возможность сосредоточиться на разговоре.
– Итак, что вы на это скажете?
– На что?
– Как, разве вы не слышали? Я же только что предложил вам…
– Одну минутку, – я примирительно поднял руки, силясь воспроизвести в своей памяти конец разговора и тотчас же с ужасом понял, что ничего, в общем-то, кроме спора с проклятой лингвинихой в ней не отложилось. – Извините, задумался просто. Не могли бы вы повторить мне еще раз то, о чем только что говорили?
– Хорошо, я повторю, – взгляд Беруспериона сделался несколько подозрительным. Глаза его некоторое время блуждали по моему лицу, затем, придя, видимо, к каким-то своим выводам, он наконец продолжил: – Итак, только что я предложил вам два миллиона туберов за то, что вы уйдете из жизни моей дочери. Навсегда. Покинете пределы моей империи и никогда больше не осмелитесь показаться ей на глаза. Идет?
– Постойте, вы хотите, чтобы я…
– Именно. Ладно, четыре миллиона. Ну хорошо – пять. И ни тубером больше!
Чувствуя, что лицо мое медленно наливается кровью, я сжал кулаки так крепко, что хрустнули костяшки пальцев:
– Ну и чем я обязан столь неслыханной щедрости?
– Вы наверное не поняли. Что ж, давайте попробую все объяснить. Эльвианора – моя дочь. Моя. И вскоре она выходит замуж за одного весьма многообещающего молодого человека с хорошей родословной и влиятельными родителями. Эта свадьба нужна всем нам: мне, моему народу, самой Эльвианоре, в конце-то концов!
– Крекопессий… – память, всколыхнувшись, выдала полузабытое слово. Действительно, когда-то давным-давно, кажется целую вечность назад, Эльви, будучи для меня еще ни кем иным, как просто безмозглой длинноногой стервой, рассказывала мне о своем будущем женихе. И правда, было дело. Как же я мог позабыть об этом?
– Крекопессий. Так вы, оказывается, в курсе дела?
Я молча кивнул. Чтож, теперь все становилось на свои места. А я то, идиот, возомнил о себе невесть что. И неотразимость моей персоны, и горячая влюбленность в эту самую персону блондинистой попутчицы не что иное как фикция, ложная реальность, выдуманная извилинами отравленного продуктами жизнедеятельности лингвина мозга. Ну какой же я все-таки идиот! Так мне и надо, кретину тупоголовому!
– Вы хотите чтобы я ушел? Я уйду. И из вашей жизни, и из ее. Но… перед этим я хотел бы поговорить с ней лично.
– Но…
– Это не обсуждается. Все, закрыли тему. И деньги свои можете мне не тыкать.
– А вот это ты зря. – Антонина Семеновна, не выдержав-таки, подала реплику, причем в интонации ее голоса читалось не просто разочарование, а целый океан беспросветного, всепоглощающего уныния. Уж лучше бы матерком своим привычным поперла, ей богу.
– Жаль, очень жаль. Ну, а как насчет того, чтобы занять один из руководящих постов в министерстве культуры например, либо получить должность капитана на одном из сверхтяжелых гелиостропов? Такие люди как вы мне очень нужны.
– Повторяю: сначала я хотел бы поговорить с Эльвианорой.
– Ну как знаете, – судя по тому, как поникли его плечи, Караму моя упертость пришлась явно не по душе. – В таком случае, ожидайте, Эльви сейчас подойдет. Я же поспешу откланяться. Сами понимаете – дела. – С этими словами он вышел из каюты, оставив меня наедине со своими отнюдь не веселыми мыслями. Итак, что мы имеем в своем активе после всех тех многочисленных злоключений, которыми меня успела наградить злодейка-судьба? А ничего, в общем. Отказаться от тепленькой должности, отказаться от благосклонности могущественного покровителя коим, несомненно, являлся отец Эльвианоры, отказаться от денег в конце-то концов! Да что со мной не так в последнее время? «Уж не заболел ли я?» – мысль эта заставила меня подойти к зеркалу в позолоченной раме и внимательно всмотреться в свое лицо. Нет, все тот же Илья. Глаза ввалились правда немного, да темные круги под ними образовались. Но это не симптомы, а так, скорее от нездорового образа жизни. Мои мучители неслабо постарались, вообще удивительно, как я до сих пор жив. Если бы не Антонина Семеновна…
