— Не нужно… — Леночке стало неудобно. — Простите, что доставляю вам столько хлопот.
— Все нормально. Это мой долг: и человеческий, и гражданский. — Конец беседы получился смятым. Каратаев ушел, и, посидев некоторое время в задумчивости, Леночка снова погрузилась в дела.
Весь день она крутилась как белка в колесе. Написала очерк для программы «Дети и мы», смоталась по письму к престарелому ветерану. Встретилась на бегу с Севкой. Между двумя представлениями у него было окошко, и Леночка пришла извиниться за долгое отсутствие.
Севка был огорчен, но в то же время обрадован. Глаза его лучились. С улыбкой он смотрел на румяное, красивое от волнения лицо Леночки. У нее появились дела, ее заботят чужие беды, она думает о других людях — значит, сама она живет полноценно.
В какой-то момент у Севки учащенно забилось сердце. Ах, как хотелось ему при каждой встрече обнять ее, прижать к себе, поцеловать, но стояло между ними что-то неодолимое. Она засмеялась, по-дружески чмокнула его в подбородок и во искупление вины за пропущенное свидание обещала все воскресенье провести с ним в цирке. Все равно Севка чувствовал: что-нибудь, да помешает этому состояться. Так уж у них получается.
Закончился рабочий день. Леночка задвинула ящик стола, разложила аккуратными стопками письма, пустые конверты, бумагу. Убрала ручки и заточила пару тупых карандашей. Пора было идти домой. Ее аккуратность и педантичность, как в былые школьные времена, поражала всех сослуживцев. Люди творческие, как правило, несобранные и разгильдяйские натуры. У них не столы, а черт знает что, и все это обычно называется художественным беспорядком.
Но домой идти не хотелось. Можно было бы съездить в цирк и встретиться с Севкой. Леночка представила, как он обрадуется. Она догадывалась, что Севка относится к ней много лучше, чем если бы она была просто его случайной знакомой. Глаза его всегда лучились нежностью и любовью. Это было приятно, но и тревожно. Потому что она к нему ничего подобного не испытывала. «Свинья неблагодарная», — ругала себя Леночка. Нет, не пойдет она к Севке, для чего лишний раз травмировать человека?
Вдруг она почувствовала, как голодна. В животе заурчало и засосало под ложечкой. Наверное, она слопала бы целого быка. «Робин-Бобин кое-как подкрепился натощак…» Папа Саша читал ей эти стихи в тот вечер, когда приволок домой целую охапку списанных в библиотеке книг. Простенькие детские стишки, и Леночка тогда была уже совсем не маленькой девочкой. Десять лет — это уже возраст. Но с каким наслаждением, с каким внутренним волнением, со слезами на глазах она вслушивалась в мягкий голос папы Саши!
«Съел корову утром рано, двух овечек и барана», — бормотала она, надевая пиджак и переобуваясь. На работе Леночка носила простенькие на прямой танкетке, удобные, как домашние тапочки, туфли. Ведь ей приходилось много бегать. «Волка ноги кормят», — не раз слышала она от Каратаева. В уме Леночка перебирала все знакомые ей места, где можно было бы вкусно и не очень дорого поесть.
А почему недорого? Сегодня она получила приличный гонорар и могла бы себе позволить поужинать, ну… например, ах да! В «Арагви». Однажды она уже была в этом ресторане, и ей показалось, что там совсем не дурно.
Леночка повесила через плечо сумочку. Она поедет домой, быстренько переоденется… Правда, она подумала, что идти ужинать в ресторан без спутника не совсем удобно. А плевать! Она что, обязана отчитываться перед кем-нибудь?
Настроение сразу улучшилось. Осталось поехать домой и переодеться.
Леночка уже шла по Тверской в сторону ресторана, как вдруг что-то сжалось в ее груди. Боже мой! Неужели она так и не сможет думать ни о чем другом, а все время будет снова и снова переживать свое прошлое?
Леночка посмотрела по сторонам. Эта улица так о многом ей напоминала. Вот он, памятник, обращенный рукою к Моссовету. Вон там, в глубине двора, подъезд. Тот самый подъезд, в котором Леночка провела несколько месяцев с Раисой. Как не хотелось переезжать к ней из своего привычного подвала, как будто предчувствовала, чем это может закончиться! А вот здесь, на этом самом углу, она столкнулась с мужчиной. Леночка ощутила, как вспыхнули ее щеки. Вот кто, быть может, вспомнит ее! Он ведь живет в соседнем подъезде, на том же этаже, где жил хозяин квартиры, уехавший в Нидерланды.
Сердце забилось часто-часто. Леночка поймала на себе чей-то удивленный взгляд и сжала кулаки. Нет, ни к чему ей ходить туда. Что она скажет? Что спросит? Не помните ли вы, дорогой товарищ, ноябрьский вечер прошлого года? Число? Ах, число… Да-да, дайте мозгами пораскинуть… Дура! Да она и сама не помнит числа! Чего же она хочет от мужчины, который и видел-то ее раза два! Один раз в лифте пару секунд, пока не повернулся к ней спиной.
Леночка вспомнила пушинку на плече незнакомца. Как ей хотелось снять тогда эту пушинку, аж руки чесались. Просто не могла совладать с собой. Разом нахлынули тягостные воспоминания. Как она ударила Раечку по щеке, как та пылающими негодованием глазами проводила ее, как она столкнулась у лифта с выходящим из него…
Леночка остановилась, закрыла глаза и прислонилась к какой-то витрине. Всплыло и число — 17 ноября.
— Вы бледны как мел. Вам что-нибудь нужно?
— Нет, спасибо, — Леночка оторвалась от витрины и медленно побрела мимо памятника. Молодой человек участливо посмотрел ей вслед и продолжил свой путь. Наверное, она действительно выглядит как ненормальная, потому что все чаще и чаще ловит на себе внимательные взгляды прохожих.
Решение созрело мгновенно — сразу после того, как Леночка вспомнила пластиковый прямоугольничек с цветным фото и фамилией незнакомца. Выголев Андрей Евтеевич. Интересно, какую еще информацию может выдать на-гора ее мозг, если потребуется? Леночка повернулась и пошла в ту сторону, откуда бежала под защиту Севки ночью семнадцатого ноября.
Самообладание начало возвращаться к ней. Разве она совершает что-то противоправное или предосудительное? Отчего же тогда так пламенеет ее лицо, взволнованно бьется сердце и скребут на душе беспокойные кошки?
Леночка шла к подъезду широким уверенным шагом. Она пыталась припомнить, что же было написано на визитке, кроме фамилии? Ведь было же что-то еще, но более мелкими буквами… В глаза прежде всего бросилась фотография и крупный шрифт.
О еде уже думать не хотелось. Странное чувство появилось в душе. На миг ей показалось, что это всего лишь предлог — события того вечера. Совсем по другому поводу Леночке хочется увидеть Андрея Евтеевича. Но не станет же она лепетать невразумительное оправдание: «Я хочу вас увидеть… просто потому, что хочу увидеть… Просто потому, что помню ваши глаза… Серые в крапинку, с темным ободком… Просто потому, что в тот миг, когда вы прикоснулись к моей руке, меня всю пронзило током… А то, что я забыла вас почти на год, так это неправда. Я помнила о вас и боялась этой памяти. Я прятала ваш образ до тех пор, пока это было возможно. Пока я боролась…»
Это же так же смешно, как и нелепо! Леночку охватило смутное беспокойство. Этот человек совершенно ее не интересует. Просто случайный встречный. Ей было тогда больно, страшно, обидно, ее психическое состояние было на самом пике возбуждения. На грани срыва, на грани слома, восприятия ее были обострены, вот именно потому он так запал в ее душу. Она ищет Фиму — вот что ее интересует больше всего. Леночка шала прочь сомнения и, полная решимости, пошла уверенным шагом к третьему подъезду. Третий подъезд, третий этаж…
