— Достаточно, — невозмутимо парировал он и присел на кушетку. — Уже несколько недель.
— И ничего не сказал мне?
— Тогда еще все было довольно неопределенно.
— О боже! Не могу поверить, что ты до такого… — Герда почувствовала себя ничтожной и подавленной. Вдруг в голову пришла чудовищная мысль. Глаза испуганно округлились. — Ты что, делаешь это из-за Рэчел и Стюарта. И меня… потому что я не…
— Я бизнесмен и руководствуюсь только собственной выгодой, — грубо оборвал ее Джордан. — «Черингфолдс» на грани банкротства. Я в состоянии поставить компанию на ноги и, кроме того, сделать процветающей. В качестве дочернего предприятия «Уэнтфорд», конечно.
— Да, в самом деле. О чем это я? Главное — прибыль. А люди — так, побочный материал. — В ее словах слышались боль и душераздирающая ирония над собой, над своей наивностью.
Он только пожал плечами. Тяжело сознавать, но на этот раз все кончено. Все усилия напрасны. В комнате надолго воцарилось молчание. Словно очнувшись, Герда со вздохом поднялась. Как глупо, что она, не подумав, прибежала сюда. До каких пор можно верить в сказки? Как она могла надеяться, что может хоть что-нибудь изменить. Нет, требовать от Джордана Блэка проявления человеческих чувств — бесполезная трата времени. Она же знала его, всегда знала как расчетливого дельца. Да и как можно повлиять на этого человека, если в его глазах ты пустое место?
С холодной учтивостью Джордан подошел, чтобы помочь ей надеть пиджак. Она уже хотела сунуть руки в рукава и вдруг обернулась и встретилась с ним взглядом. В его глазах отражалась мучительная борьба. Они словно молили о чем-то и в то же время презрительно отталкивали. Как-то само собой получилось, что Герда порывисто заговорила:
— Джордан, прошу, скажи правду. Хотя бы раз будь честным. Это все из-за меня, да? Потому что я связана с «Черингфолдс» и в хороших отношениях с Ховардом? Я знаю, что ты думаешь обо мне, ты и Стюарт и… — Ей не хватало дыхания. — Но я должна знать. Ты ведь никогда не позволил бы, чтобы твои личные чувства влияли на деловые решения?
Он застыл на мгновение, потом медленно произнес:
— Ну а если я скажу, что позволил бы, что тогда?
— Так я и знала. — Она в отчаянии покачала головой. — Значит, из-за меня пострадает не только Ховард, но еще множество невинных людей. Значит, из-за меня… — Губы ее задрожали. Больше не было сил выдерживать этот равнодушно-надменный взгляд. Она медленно взяла из его рук пиджак и отвернулась. Слезы хлынули ручьем. Дрожащим голосом Герда прошептала: — Ну что же, значит…
— Герда…
Она вздрогнула и непроизвольно обернулась, так ласково прозвучало ее имя.
— Я не понимаю тебя, Герда. Эту твою фанатичную преданность Ховарду и фирме. Как-то необычно, ненормально, несвойственно для тебя.
— Я знаю, что ты женщин не считаешь за людей.
Джордан начал злиться:
— Я говорю за себя. На своем опыте испытал вашу вероломность. И даже теперь… А, ладно, что уж… — Он нетерпеливо махнул рукой. — Только, ради бога, не надо так смотреть на меня. Не строй из себя мученицу. Как будто я в чем-то виноват.
— А что, нет? — горько усмехнулась она сквозь слезы.
— Вот так всегда! Все вы одинаковы. Только женщины способны так яростно доказывать свою правоту, даже когда сами себе не верят.
— Доказывать? Как я могу что-то доказать, когда я абсолютно бессильна. Ты не оставляешь мне выбора. Как я могу доказывать свою правоту, когда ты изначально считаешь, что я лгу? Ты с самого начала видишь во мне только самое плохое. Винишь меня в том, что произошло с твоим братом. Пытаешься шантажировать, заставляешь помогать тебе, расстроить отношения Стюарта с девушкой, которая действительно его любит. Ты и ее ненавидишь! Считаешь меня предательницей. Ты осудил и приговорил меня, даже не зная, что на самом деле произошло. Постоянно оскорбляешь. Да, да! — Она разревелась, заметив, что он смотрит на нее как на сумасшедшую. — Я не забыла, как ты испытывал меня, разнюхивал три года назад, чтобы убедиться, достаточно ли я хороша для твоего драгоценного братца. Он сам рассказывал. Мы, мы… — Герда захлебывалась в слезах. — Мы тогда свели все к шутке, но я никогда тебя не прощу. Никогда! Давай же, давай! Накажи меня, ты же меня ненавидишь! Но при чем тут Ховард и все остальные?
— Он действительно так много значит для тебя?
— Да, — отрезала Герда. Измученная, истерзанная, выплакавшая наконец все, что так долго копилось на душе, она еле держалась на ногах. — Ты не должен причинять ему зло из-за меня. Это жестоко. Это не укладывается ни в какие понятия, несправедливо и… боже, я сойду с ума. Это невыносимо.
Джордан порывисто шагнул к ней.
— Ну, теперь я хоть знаю, в чем ты меня обвиняешь. Ну, ну, не плачь! Почему вы женщины вечно начинаете…
Она неистово качала головой, будто отгоняя его от себя, и судорожным движением, ничего не видя от слез, схватила сумочку. Стараясь не показывать заплаканное лицо, вырвала у него пиджак и накинула себе на плечи.
Джордан загородил дорогу:
— Ты не уйдешь вот так. Ты…
— Тебе-то что до меня? Я знала, что все бесполезно. Я…
— Герда! Ты не…
— Плевала я на тебя и на твои угрозы. Дай пройти. Не имеешь права…
— Ты никуда не уйдешь. — Он встал в лестничном проходе. — Герда. Ну что мне сделать?.. — срывающимся голосом крикнул он, схватил девушку за плечи и сильно сжал, будто хотел успокоить.
Герда яростно рванулась в сторону, стараясь обойти его. Пиджак упал с плеч. Они одновременно наклонились и больно столкнулись лбами. Несколько секунд оба были в шоке. Потом, как будто увидев со стороны свое истеричное поведение, выпрямились, с напряженным, деланным спокойствием следя друг за другом. Казалось, буря прошла стороной. Джордан неуклюже накинул Герде на плечи пиджак, поправил воротник и неожиданно обнял ее.
— Успокойся. Ты просто не в себе.
Она порывисто вздохнула.
— Давай сядем и успокоимся.
— Нет. Я в порядке. — Герда резко отвернулась. — Я не хотела…
— Тихо. Тихо. — Властно и бесцеремонно обняв ее голову, Джордан прижал девушку к груди. — Ты уже все сказала.
Ее плечи все еще вздрагивали.
— Нет, не все. Я…
— Я сказал, успокойся. — Голос прозвучал повелительно, но в то же время ласково. Умиротворяющее тепло сильных рук негой безразличия растекалось по телу. Дрожь постепенно прекращалась. Голос словно убаюкивал. — Полагаю, тебя послал Ховард?
— Нет. Он даже еще ничего не знает. — Она судорожно сглотнула. — Пока я ему не скажу.
Он молча гладил ее волосы. Один из врожденных инстинктов человека, спонтанное движение, когда хочется утешить, успокоить. Пальцы трепетно скользнули по щеке. Непреодолимое желание расплакаться навзрыд, как ребенок, снова охватило Герду. Она ощущала, что закончилось наконец какое-то жестокое, неизбежное испытание. Все равно, в чью пользу, главное, что все кончено и больше не повторится. Захотелось прижаться к его надежному телу, и взмолиться о пощаде, и впитать обратно всю силу, которую он забрал. Приятный трепет холодком дошел до затылка, заставляя очнуться и протрезветь. Какое всепоглощающее, сладкое наваждение! Как не хочется бороться с собой!
