– Ага, ты еще по-китайски объясни, может, я и пойму, – заметила Астрид.
Ворон пролетел через многолюдный Вензди-Хилл и свернул в переулок, который вел на самую вершину холма. Там тоже никаких деревьев не росло. Улочка упиралась в большой неухоженный дом из красного кирпича, огороженный зеленым заборчиком. Ворон сел на заборчик. Астрид остановила машину, Дэвид открыл окно, и ворон сказал:
– Это тут, в этом доме. Тебе вниз, третья дверь налево. Ну что, теперь найдешь?
– Да, наверно… – обескураженно пробормотал Дэвид. – Спасибо.
– Ну, тогда до свиданья! – каркнул ворон и улетел куда-то за дом.
Дэвид передал своим спутникам слова ворона.
– Я не знаю, что делать, – сказал он. – Не могу же я просто войти в дом и спросить: мол, где тут у вас дерево.
– Ладно, не унывай! Придумаем что-нибудь, – весело заявила Астрид, взяла сумочку и вышла из машины. – Ой, проклятый дождь, всю прическу мне испортит! Скажем, что пришли насчет канализации. Вон Люк что-нибудь придумает. Верно, Люк?
Люк кивнул так же весело – он, похоже, был уверен, что придумает.
Но Люку и придумывать ничего не пришлось. Дверь им открыл Алан.
– Ой, привет! – сказал он, узнав Дэвида с Люком. – А мы сегодня в крикет решили не играть, из-за дождя. Хотите зайти?
Дэвид обрадовался, что им так повезло, и первым вошел в запущенную прихожую с зеленым линолеумом на полу. Из комнаты вереницей выбежали четыре упитанные девочки, которые уставились на них.
– А это мои сестры, – с мученическим видом представил Алан.
– Здравствуйте, девочки! – сказала им Астрид. Девочки молча смотрели на нее.
Тут из комнаты вышла женщина, явно мама Алана, подвинув весь ряд девочек вперед, как железнодорожный состав.
– А, доброе утро! – обратилась она к Астрид. – Что, комнаты смотреть пришли?
– Ну да, комнаты, – кивнула Астрид, демонстрируя недюжинную смекалку. Дэвид-то не сразу сообразил, что имеет в виду мама Алана. – Я вам не помешаю, если прямо сейчас их осмотрю?
– Да нет, ну что вы! – отмахнулась мама Алана. – Это там, наверху. Проходите, пожалуйста.
– Наверно, мой племянник предпочтет остаться и поболтать с вашим сыном… – сказала Астрид.
– Ну да, конечно, – согласилась мама Алана. – Алан, отведи его вниз, покажи ему свои игрушки. А вы? – спросила она у Люка.
– Я пойду смотреть комнаты, – сказал Люк. Он подмигнул Дэвиду и двинулся по широкой голой лестнице вслед за Астрид и мамой Алана. Мама Алана все время говорила что-то вроде «Надеюсь, второй этаж вас устроит…» или «У нас тут не прибрано…»
Дэвид, чувствуя себя дурак дураком, спустился вместе с Аланом по какой-то крутой лестнице в глубине прихожей и внизу споткнулся об Аланову крикетную биту.
– Ой, извини! – спохватился Алан. Он стеснялся Дэвида и не знал, о чем с ним разговаривать.
– Да ничего, – сказал Дэвид.
Он тоже стеснялся. Упал он удачно. Вставая, Дэвид заметил дверь слева под лестницей, которую иначе бы нипочем не увидел. Это, значит, первая дверь налево… Он прошел вслед за Аланом в длинное подвальное помещение напротив и, к своему замешательству, услышал, как вереница девчонок спускается по лестнице следом за ними.
– Не обращай внимания, – посоветовал Алан. – Ну, что будем делать?
Слева от Дэвида была стена подвала. В центре стены был камин, а по обе стороны от камина были встроенные в стенку шкафы. Значит, правый шкаф как раз и есть третья дверь налево… Поскольку больше ничего не оставалось, Дэвид подошел к шкафу.
– Ничего, если я сюда загляну? – спросил он, чувствуя себя полным идиотом.
– Да это же просто шкаф! – удивился Алан.
Чувствуя себя еще глупее прежнего, Дэвид открыл дверцу. Ну да: шкаф как шкаф, с полками внутри… Дэвид нехотя толкнул ближайшую полку. От толчка полка отошла назад, а вместе с нею остальные полки и задняя стенка шкафа. Дэвид толкнул еще. И вся стенка вместе с полками и прочим распахнулась, словно дверь, впустив в подвал луч яркого, ровного света, похожего на солнечный, но не солнечного.
– Ой, а я и не знал, что так можно! – воскликнул Алан, глядя Дэвиду через плечо. – Давай войдем туда?
– Давай, – согласился Дэвид. – Мне все равно туда надо.
Он вошел в шкаф, и Алан за ним. Миновав порог, они не произнесли ни слова. Огляделись, задрали головы и переглянулись. Лица у обоих были ошарашенные.
За дверью росло большое-пребольшое дерево, самое огромное, какое только можно вообразить – а может, даже и вообразить нельзя. Гигантские корни вздымались у них над головами и уходили куда-то вверх, будто балки чудовищного сарая. А еще выше виднелся громадный перекрученный ствол дерева, устремленный куда-то ввысь, выше любой горы, какую мог представить себе Дэвид. И где-то в вышине, так далеко, что почти и не видно, за плывущими облаками, если сильно-сильно запрокинуть голову, можно было разглядеть – нет, скорее угадать – раскидистую крону с ветвями и листьями. Там, наверху, парила крохотная черная точка. Дэвид подумал, что это, наверно, ворон, но слишком уж было высоко, так что наверняка не скажешь.
Постояв и разглядев все как следует, он пошел вперед, пробираясь между корней, и Алан двинулся за ним по пятам. Оба по-прежнему молчали. Но обоим одновременно пришло в голову обернуться, чтобы посмотреть, как же им вернуться в подвал. За их спиной тянулась и уходила в голубые дали просторная, поросшая травой равнина. Однако ярдах в двадцати от мальчиков стояла сама по себе, на пустом месте, открытая дверь – будто декорация на сцене. И за дверью виднелся серый свет из подвала, пробивающийся между полками. Ребята увидели, как одна из девчушек с любопытством выглянула за дверь, потом другая – и вот уже все четыре выстроились рядком, глазея по сторонам.
Алан раздраженно насупился. Потом пожал плечами. Они с Дэвидом повернулись и осторожно обогнули ближайший массивный корень.
За корнем оказалось нечто вроде наспех сооруженной мастерской. Под самым корнем, прямо напротив мальчишек, был колодец, до краев наполненный темной водой. Видно было, что колодец очень глубокий: под водой смутно различались линии каменной кладки, уходящей все вглубь, и вглубь, и вглубь.
У колодца стояла старуха и полоскала в нем шерсть, отжимая ее сильными узловатыми руками. Алан в испуге остановился, ахнул, но тут же успокоился, поняв, что старуха слепая. Вместо глаз у нее были морщинистые щелки. Позади нее сидела на обрубке корня другая старуха, и рядом с ней – высокая штуковина: Дэвид подумал, что это, наверное, прялка. Мальчишки завороженно наблюдали, как старуха вращает веретено, тянет, скручивает шерсть, пока та не станет достаточно прочной, а потом снимает шерсть с веретена и на ощупь разматывает в растущую нить. Эта старуха тоже была слепа. Еще дальше ходила третья старуха. Она брала спряденные нитки и развешивала на корне, который тянулся над ними, словно корявое бревно. Время от времени одна из нитей падала с бревна, старуха подхватывала ее, аккуратно наматывала на деревянную катушку и ставила в нишу под другим корнем. Иной раз она дергала нитку и, если та не обрывалась сразу, доставала из кармана ножницы и обрезала нить, а потом сматывала на катушку. Некоторые нитки были яркие, цветные, но большинство из них были желтовато-белые, цвета некрашеной шерсти.
