Мадемуазель хранила молчание. И лишь когда они приблизились к Обухову, заметила вскользь:
— Я начинаю думать, мисс Джонсон, что в вашей броне и в самом деле нет слабого места, хотя согласна, нога Николая представляла, отвратительное зрелище.
То, не нога заставила меня похолодеть от страха», — хотелось ответить Софи. Но присутствие мадемуазель сковывало ее. Казалось, ее спутница празднует победу. Иначе, зачем ей так загадочно улыбаться?
— Какой странный ребенок, — обронила Софи, игнорируя замечание о ноге Николая.
— Ваня? Странный? В каком смысле?
— Он кажется… замкнутым. Гордым. Не похожим, на других. Я видела его прежде. Вы, наверное, помните, я уже бывала в Кравском с князем.
— Я не забыла. И вы видели Ваню тогда?
— Да. Ребенок и тогда выглядел несчастным.
— Почему он вас интересует, мисс Джонсон?
— Не знаю. Мне просто… просто хочется помочь ему.
Мадемуазель улыбнулась:
— На вашем месте, я не стала бы вмешиваться.
— Насколько я поняла, он не внук Николая?
— Николай говорит, что нет. Но возможно, он так выражает свой гнев. Похоже, мальчик дерзок и строптив. Представляю, — елейным голосом добавила мадемуазель, — сколько пинков, и тумаков достается на его долю.
— Но он всего лишь ребенок! — воскликнула Софи, представив себе ужасное положение мальчика.
— К несчастью, он родился другим, — ответила мадемуазель.
— Другим? Но почему?
Он такой же ребенок, как остальные, размышляла Софи. Воспоминание о мальчике причиняло ей боль. Она была уверена, хотя и не знала почему, что мадемуазель намеренно привлекла ее внимание к Ване. Теперь Софи знала — причиной их визита был именно он. Нога Николая лишь предлог.
— Я вижу, вы расстроены, — заметила мадемуазель. — Это говорит о вашей доброте. Но нельзя так расстраиваться из-за несовершенства мира, моя дорогая. В конце концов, он всего лишь крестьянский мальчишка.
«Он ребенок, муки которого больно задели мое сердце, — призналась себе Софи. — Этот ребенок вызывает во мне чувства, которые я не могу выразить словами… Я не могу перестать думать о нем. И это именно то, чего хочет мадемуазель. Она мечтает причинить мне страдания, зная, что я беспомощна, что-либо сделать. Этот торжествующий взгляд! Но что ей с того?»
— Я вижу, вы обожаете детей, — сладким голосом произнесла мадемуазель, когда они свернули к Обухову. — Я всегда считала, что англичане любят проявлять добродетель. Почему бы вам не справиться о Ване у мистера Хенвелла? Что касается меня, я нахожу разговор о мальчике скучным и утомительным.
Мадемуазель внимательно посмотрела на Софии, и улыбнулась недоброй улыбкой. Девушка поняла, что все ее мечты о том, чтобы заслужить любовь и доверие мадемуазель Альберт, напрасны. Наоборот, враждебность и неприязнь дальней родственницы князя, казалось, лишь возросли.
У себя в комнате Софи переменила платье, в котором побывала в избе Степана. Впервые в жизни она почувствовала столь явно ненависть и враждебность другого человека. И это лишило ее покоя. Злоба мадемуазель каким-то образом связана с Ваней. Но ведь это абсурд! «Спросите у мистера Хенвелла», — сказала ей мадемуазель.
Софи так и поступила. Подходящий случай представился в тот же вечер, когда фрейлейн Браун пригласила ее и Эдварда выпить чаю у себя в комнате. Завязалась пустяковая беседа. Затем, под каким-то предлогом, фрейлейн Браун оставила их вдвоем.
— Романтичная фрейлейн Браун, — обронила Софи.
Эдвард улыбнулся. Потом, заметив мрачность Софи, заботливо спросил:
— Вы, случайно, не больны? Сегодня было так жарко, и одному Богу известно, что можно подхватить в этой деревне.
— Нет, спасибо. Я совершенно здорова. Но есть кое-что, о чем мне хотелось бы спросить у вас. Сегодня мы были в избе Степана. Мадемуазель и я. Она очень ловко наложила повязку на раненую ногу Николая.
— Знаю, знаю, слухами земля полнится. Николаю посчастливилось, что он не потерял ногу.
— Там был маленький мальчик.
— Только один? У Николая не меньше дюжины детей и внуков. Наверное, остальные работали в поле.
— Это странный ребенок. Совсем, не похожий на других, хотя и такой же грязный и оборванный. Кажется, мадемуазель считает, будто вы знаете кое-что о нем.
— Я удивлен, что мадемуазель не сказала вам об этом сама, — медленно произнес Эдвард, — вряд ли это могло ускользнуть от нее. Мальчика зовут Ваня?
— Так вы его знаете?
— Да.
— Он внук Николая?
— Нет.
— Тогда сын?
— Нет. Он им не родной. Мальчика, поместили в семью Николая сразу после его рождения. Он не знал другой семьи.
— Но кто он?
— Он незаконнорожденный сын князя. Так сказать, побочный сын.
Эти слова словно громом поразили Софи. Какое-то время девушка была не в силах что-либо сказать.
— Так вот почему этот ребенок так притягивал мое внимание, — наконец произнесла она.
— Он похож на князя. Те же глаза. Та же гордая посадка головы. Вас это шокирует? Должно быть, вам известно, что такое случается.
— Разумеется. Вы знаете… известно ли, кто его мать?
— Анна Егоровна.
Софи едва не задохнулась.
— Вы уверены, Эдвард?
— Не меньше, чем мадемуазель. Если она не сказала вам об этом сама, то только из деликатности.
— Не думаю, что из деликатности.
— Честно говоря, я тоже не верю в ее деликатность. По причинам, известным лишь ей одной, мадемуазель хотела, чтобы вы узнали об этом факте и были бы им шокированы. Мадемуазель не нравится, когда кто-то счастлив, а она нет. Она вас ревнует.
— Да, я знаю.
— Привлекая ваше внимание к Ване, она хотела показать вам уродливую сторону жизни, как если бы кто-то перевернул в саду красивый камень, желая показать грязь под ним. Несомненно, Ванина жизнь не больно сладкая. — Эдвард помолчал. — Но реальность жестока. И мы ничего не можем с этим поделать. Вы не сможете помочь этому ребенку, так что лучше забудьте о нем.
— Мадемуазель Альберт отлично это знала. Знала, что я бессильна.
— Софи, незаконнорожденный ребенок — не такая уж большая редкость. Ванина мать могла быть крепостной, хотя не была ею. Права хозяина здесь безграничны. То, что ребенок попал в семью Степана, — не так уж плохо для него. Для мальчика могло бы найтись место и похуже.
— Но это несправедливо!
— Согласен, однако, так подобные дела обстоят повсюду. Незаконнорожденные дети обречены на страдание. Мадемуазель отлично знала, что это причинит вам боль. Какая ей от этого польза, спросите вы? Разрушить ваши иллюзии и насладиться видом вашего собственного страдания? Не слишком красивый поступок с ее стороны.
