Что он сказал Патрику, а, главное, что услышал в ответ?
— Твой родственник убрался вон, — удовлетворенно сказал Рейт. — И больше здесь не появится.
Энн удивленно посмотрела на него. Каким образом он добился этого, да еще так легко и быстро? Как удалось ему выставить дядюшку, который прямо-таки присосался к ним и, казалось, никогда не отстанет? Да ведь и сам Рейт говорил, что слишком рискованно настаивать на его уходе.
— Ушел? Вот так просто?
Слезы вновь быстро-быстро покатились по ее щекам, но на сей раз — слезы облегчения.
— Энни! Дорогая моя, не плачь.
Рейт подошел к ней, как будто собирался обнять и успокоить, но она отпрянула, вздрогнув, как от боли. Ее широко раскрытые глаза потемнели от душевной муки.
— Вовсе не обязательно отскакивать от меня, точно я тебе враг. Не собираюсь я тебя трогать.
— Да, я знаю, — безжизненным голосом ответила Энн, быстро отворачиваясь, чтобы не выдать переживаний от всего происходящего.
— Ну, а если знаешь, зачем же так вести себя со мной? — услышала она. — Энни, — произнес он уже другим тоном — мягким, но требовательным. — Родная моя, посмотри на меня.
— Не могу, — прошептала она. — Не могу.
— Нет, можешь.
Она задрожала — Рейт вдруг взял ее лицо в ладони, нежно повернул к себе и посмотрел прямо в ее полные слез глаза.
— Итак, — тихо и ласково заговорил он, — если ты знаешь, что я не собираюсь тебя трогать, почему же ты избегаешь меня, испуганно кидаешься прочь?
Энн крепко зажмурилась, боясь встретиться с ним взглядом. Губы ее задрожали, сердце дрогнуло, и чувства вырвались наружу, сметая воздвигнутые барьеры.
— Потому что я хочу, чтобы ты меня трогал! — прорыдала она хриплым, измученным голосом. — Потому что я люблю тебя и не могу без тебя. Не могу больше, Рей! Любимый…
И вдруг, почувствовав себя в крепких объятиях Рейта, она изумленно открыла глаза. Он осыпал ее лицо поцелуями, а сердце его билось так близко, что казалось, будто это ее собственное.
— Энни… моя Энни… — повторял Рейт умиротворяющим шепотом, продолжая целовать ее так нежно и трепетно, что ей стало казаться, будто все происходит во сне. Ну не мог же этот человек, так сжимающий ее в объятиях, целующий ее рот, лицо, шею, быть Реем! А он все горячо нашептывал, как давно и сильно ее любит, как ждал чуть не полжизни, пока она вырастет, чтобы наконец услышать от нее эти слова.
— Только не делай этого из жалости, — взмолилась Энн дрогнувшим голосом, чуть отталкивая его и растерянно и смущенно заглядывая ему в глаза. — Ты же меня никогда не любил — ты меня всегда ненавидел.
— Ох, дурочка ты моя! — простонал Рейт. — Только тебе одной могло такое прийти в голову. Неужели ты и сейчас так думаешь? Да зачем же тогда, черт побери, я на тебе женился?
Она недоуменно наморщила лоб.
— Потому что тебе был нужен наш дом. Ты хотел его заполучить.
— Нет, любовь моя, мне нужна была ты! — голосом, проникающим до глубины души, укорил ее Рейт. — Я хотел тебя! Давно, всегда, хочу теперь и буду хотеть!
Каждое слово признание он подкреплял, целуя один за другим пальцы на ее руке, — сперва нежно, а потом, заглядывая в глаза, все более страстно. Тепло его ласки от кончиков пальцев проникало в нее все глубже, и постепенно сладкая истома охватила все ее существо. Каждой своей клеточкой она ощущала горячее прикосновение его губ.
— Но ты же не думал на мне жениться. Мне пришлось самой просить тебя, — слабым голосом напомнила она. — А ты еще сказал, что должен подумать.
— Мне нужно было время, чтобы разобраться и в своих, и в твоих чувствах. И тебе чертовски повезло, что я тотчас же не схватил тебя и не потащил в постель, чтобы показать, как я отношусь к этой твоей идее брака на формальной основе. Пожалуй, именно это мне и следовало сделать, — прибавил он, поднимая на нее глаза.
Энн была не в силах скрыть ни сладостного волнения, вызванного его признанием, ни горячего румянца, залившего щеки.
— Как по-твоему, Энни, стоило это сделать? — с игривой улыбкой спросил Рейт, и она с радостью почувствовала, как легко возникает между ними эмоциональная связь, как ее волнение передается и ему, заряжая и возбуждая его. — Понравилось бы тебе тогда заниматься со мной любовью?
— Ох, Рей, и как ты ухитрялся любить меня так, чтобы я об этом не догадывалась? — спросила она, чувствуя себя слегка пьяной от счастья.
— С чувством глубокого неудовлетворения, — нахмурился тот. — И с изрядной долей ревности.
— Ревности? Ты меня ревновал? Но к кому?
— Во-первых, к Дэвиду, — чистосердечно признался он. — И, во-вторых, к тому роттердамскому мальчику. Бог ты мой, с каким удовольствием ты принимала его ухаживания. Я всегда считал себя благоразумным человеком, но в тот вечер… Мне так хотелось уложить тебя и подтвердить свои права таким недвусмысленным образом, чтобы никогда ни один мужчина не сомневался, что ты — моя.
— Патрик говорил, что я тебе не нужна. Что тебя интересует только дом, — со смущением в голосе сказала Энн. — Он говорил… говорил, что у тебя есть кто-то еще, и я решила, что нам надо расстаться. Если ты любил меня, то почему же молчал? — Она притихла и умоляюще посмотрела на него. — Почему ты ничего не сказал мне в ту ночь?
— Ах, малышка! Ничего-то ты не понимаешь, — сокрушенно покачал головой Рейт, но она уже догадалась, что его упрек относится скорее к самому себе. — Я сам на себя злился, что растерялся тогда, позволил эмоциям разбушеваться, потерял над ними контроль. Ты ведь бросилась ко мне за утешением, объятая паникой. Я думал, ты догадываешься о моих чувствах, и только поэтому не стал обсуждать случившееся.
— А я думала, ты на меня рассердился, — прошептала Энн. — Утром я проснулась, а тебя нет…
— Я решил, что ты не захочешь меня видеть.
Она примирительно посмотрела на него.
— Но я думала, ты все понял. Ты же должен был догадаться, раз я…
— Что «раз ты»? Ответила мне страстью? Да ты со страстью отдаешься всему, что бы ни делала.
— Но ведь я сама прямо-таки домогалась твоей любви, — смущенно напомнила Энн.
— Да, ты говорила, что хочешь меня, не я не решался поверить, что это нечто большее, чем минутный порыв, чем просто реакция на психологическую травму, на все твои переживания. Ну и, конечно, мне мешало чувство вины.
— Вины? За эту ночь? — с недоумением устремила она на него свой взгляд.
— В том числе, — кивнул он.
— За что же еще? — Глаза Энн замерли на лице Рейта.
— За то, что женился, вместо того чтобы помочь тебе найти другой выход, — ответил он, выдерживая ее пристальный взгляд. — За то, что воспользовался самовольным вселением Патрика.
— То есть как воспользовался? Каким образом?
