Только позднее Ватикан понял, что поступил опрометчиво: Карл Брамс продал фотографию нескольким информационным агентствам, которые и сообщили о том, что Святой престол заинтересовался его новой теорией и даже предоставил ему аудиенцию. Все выглядело так, как будто Ватикан практически признал правоту Брамса.
Вслед за тем Брамс основал «Международное общество по изучению тайн Туринской плащаницы», бессменным президентом, генеральным директором, казначеем и, собственно, единственным членом которого сам и являлся. Прочие солидные организации, предметом изысканий которых были плащаница и ее секреты, отмежевались от Брамса, заявив, что не желают иметь с авантюристом и лжеученым ничего общего. Что, однако, никак не помешало Брамсу создать собственный портал в Интернете, выпускать ежемесячные дайджесты и отчеты о «проделанной работе», рассылать приглашения на симпозиумы и конференции, на которые никто не откликался, и время от времени будоражить общественность очередным утверждением, мол, Ватикан водит весь мир за нос.
Новой идеей-фикс Карла Брамса стало заявление о том, что Святой престол подделал результаты радиоуглеродного анализа Туринской плащаницы. Решив так, он укрепился в своей версии, мол, подлинная плащаница была уничтожена и заменена копией, написал очередную книгу, и последний труд «профессора» Брамса снова попал в список бестселлеров, принеся ему неплохие дивиденды. Ватикан, раньше болезненно реагировавший на обвинения со стороны Брамса, давно изменил стратегию и перестал вообще комментировать его заявления, попросту игнорируя «профессора».
Вот именно для встречи с этим субъектом Элька Шрепп и вылетела в Рим.
Едва шасси коснулись взлетно-посадочной полосы, она вскочила с сиденья, первой вышла из самолета и спустя десять минут оказалась в такси. Элька показала водителю римский адрес Брамса («профессор» обитал недалеко от ипподрома), тот в ответ нечленораздельно пробормотал (комиссарша так и не поняла, что шофер имел в виду), и автомобиль резко тронулся с места.
Такси долго петляло по римским улочкам, Элька в беспокойстве несколько раз спрашивала водителя:
– Quando? Quando?[3]
Тот каждый раз отвечал бурным монологом, из которого комиссарша понимала, что не ей, туристке, объяснять ему, водителю, как добраться до пункта назначения. Подозревая, что шофер намеренно затягивает поездку, желая получить больше денег, но, смирившись с неизбежным, Шрепп уставилась в окно и попыталась насладиться видом непрезентабельных окраин итальянской столицы.
Наконец автомобиль затормозил перед железными, выкрашенными зеленой краской воротами, и водитель буркнул:
– Приехали, синьора!
Элька, узнав, что поездка обошлась ей в восемьдесят четыре евро, только судорожно сглотнула. Отсчитав банкноты и монеты, она протянула их водителю и вышла из автомобиля.
– Синьора, синьора! – раздался вопль водителя. – Mancia!
Элька поняла, что водитель желает получить и чаевые. Комиссарша, обернувшись, с торжествующей улыбкой показала шоферу средний палец. Тот, выдав стаккато поток фраз (наверняка ругательств!), хлопнул дверцей и резко взял с места, намеренно проехав по луже и обрызгав Эльку.
Стряхнув капли грязной воды, комиссарша подошла к воротам виллы. На ржавой табличке название улицы можно было прочесть с большим трудом, однако оно, слава богу, совпадало с тем, которое требовалось Эльке.
«Ну и где тут номер сто семнадцать?» – пробормотала комиссарша, но, заметив намалеванную на почтовом ящике нужную цифру, успокоилась: водитель, облегчивший ее карман на восемьдесят четыре евро, все же привез к резиденции «профессора» Карла Брамса.
Элька с удивлением обнаружила, что на воротах нет ничего, напоминающего кнопку звонка. Она ударила по воротам ногой и завопила по-немецки:
– Эй, Брамс, я же знаю, что вы здесь живете! Открывайте, иначе вызову карабинеров!
На ее вопли никто не откликнулся. Комиссарша решила обойти забор по периметру. Он был высоченным, не меньше трех с половиной метров, и увенчан острыми металлическими штырями. Похоже, Брамс не зря находился в психушке, решила Элька, он явно страдает паранойей и манией преследования.
Комиссарша убедилась, что в заборе нет дыр, а перебраться через него не представляется возможным. Вернувшись к воротам, Шрепп около десяти минут стучала в ворота и вопила, но Брамс так и не появился.
Элька, заметив темнокожего подростка (местность, в которой обитал Брамс, стала пристанищем для выходцев из Африки и с Ближнего Востока), вынула банкнот в двадцать евро и, размахивая им перед носом парнишки, объяснила, что от него требуется.
Через десять минут отец мальчишки подогнал вплотную к забору старый «Фиат». Вручив подростку купюру, Элька вскарабкалась на крышу автомобиля, а оттуда, ободрав, правда, руки об острые штыри, перелезла через забор и спрыгнула вниз.
Карл Брамс запустил сад: пожухшие деревья, поникшие кустарники. Метрах в пятидесяти от забора виднелся большой каменный дом. Пригнувшись, Элька подбежала к нему. Ставни на всех окнах были закрыты, а на металлической двери висел большой заржавленный замок. Создавалось впечатление, что дом нежилой.
Комиссарша обошла его и убедилась, что кто-то прикладывал большие усилия, дабы создать подобную иллюзию. Над мусорным контейнером роились мухи, а на ступенях лестницы, ведущей в подвал, валялись разрозненные страницы газеты, датированной тридцать первым июля.
Локтем Элька вышибла запыленное стекло двери. Осколки со звоном упали на пол комнаты. Элька проникла в дом.
Первая комната была пустой: вздувшийся паркет, стены с остатками покрытых плесенью розовых в полосочку обоев, большой, свисавший с потолка крюк для люстры. Шрепп, стараясь, чтобы половицы под ее ногами не скрипели, вышла в коридор. Та же картина: стены в дырах, старые консервные банки и бутылки, осколки плитки и пожелтевшие газеты. Элька убедилась, что в трех соседних комнатах царит такое же запустение. По узкому коридору она вышла к лестнице.
Перила потрескались, ступени кое-где провалились, а два толстопузых ангела, стоявших на пьедесталах по обе стороны лестницы, почернели и частично лишились крыльев.
Элька зашла в комнату и заметила на пыльном подоконнике бокал с кофе. Элька дотронулась до него и приглушенно вскрикнула – он был горячим! Тот, кто пил кофе, находился в доме и не мог далеко уйти!
– Не двигаться! – услышала Элька писклявый мужской голос. – Я держу вас на мушке!
Человек, находившийся у нее за спиной, говорил с характерным швабским акцентом, и его голос был очень похож на голос «профессора» Брамса в записи на автоответчике.
Элька медленно развернулась и увидела в дверном проеме огромного субъекта в красной майке необъятных размеров и пестрых бермудах. В мясистых руках он сжимал крошечный пистолет, который, однако, как прекрасно понимала комиссарша, может запросто выстрелить.
