В 2004 году, когда Мушарраф направил войска в Федерально управляемые племенные территории, начав с Вазиристана, братья возглавили кампанию, которая объявила эту акцию антиисламской. У них был свой сайт в Интернете и собственная радиостанция, на которой они, подобно Фазлулле, вели вещание.
Примерно в то же время, как талибы вошли в долину Сват, девушки из медресе при Красной мечети устроили в Исламабаде настоящий беспредел. Они врывались в дома, где, как они считали, находились массажные салоны, похищали женщин, которые, по их утверждениям, были проститутками, громили магазины CD и DVD, устраивая костры из дисков. Талибан забывает о том, что женщинам следует быть тише воды ниже травы, если это нужно для достижения определенных целей. Глава женской медресе, Умме Хасан, жена старшего брата, Абдула Азиза, хвасталась тем, что убедила нескольких своих учениц стать террористками-смертницами. При мечети действовал свой собственный суд, осуществлявший правосудие в соответствии с законами ислама. Братья утверждали, что к учреждению этого суда их вынудила полная несостоятельность государственной системы судопроизводства. Их люди похищали полицейских и громили правительственные здания.
По всей вероятности, правительство Мушаррафа не знало, что делать со всем этим произволом. Между армейским руководством и мечетью существовали слишком прочные связи. К середине 2007 года люди стали опасаться, что боевики захватят столицу. Это казалось невозможным – в отличие от всей прочей страны, Исламабад всегда был спокойным местом, где царили покой и порядок. В конце концов вечером 3 июля началась осада мечети. Ее окружили вооруженные армейские отряды и танки. Электричество во всем районе было отключено, улицы погрузились в темноту, которую разрезали лишь вспышки взрывов и автоматные очереди. Военные сделали несколько пробоин в стенах, окружающих мечеть, и открыли минометный огонь, а также огонь с вертолетов. Используя громкоговорители, они приказали девушкам – учащимся медресе – сдаваться.
Помимо студентов, в мечети находились боевики, имевшие опыт сражений в Афганистане и Кашмире. Вместе с учащимися медресе они забаррикадировались в бетонных бункерах, завалив входы мешками с песком. Встревоженные родители девушек собрались на улице вокруг мечети. Они разговаривали со своими дочерями по мобильным телефонам и умоляли их прекратить сопротивление. Девушки отвечали, что предпочитают погибнуть, ибо учителя объяснили им: нет ничего прекраснее участи мучеников за веру.
На следующий вечер из мечети вышла небольшая группа девушек. Среди них прятался Абдул Азиз, одетый в паранджу и женское платье. Его дочь вышла вместе с ним, но жена и младший брат остались в осажденной мечети вместе со студентами, решившими сражаться до конца. Военные и боевики, находившиеся в мечети, время от времени обменивались автоматными очередями. Помимо автоматов, у боевиков были самодельные взрывные устройства, сделанные из бутылок из-под спрайта. Осада закончилась 9 июля, после того, как один из командиров правительственных войск был убит снайпером, расположившимся на вершине минарета. Это вывело военных из терпения, и они начали штурм.
Хотя операция была проведена с большим шумом, ее назвали операция «Тишина». Никогда прежде столица Пакистана не видела таких жарких битв. Военные в течение многих часов обыскивали все помещения мечети. Наконец они обнаружили бункер, где скрывался Абдул Рашид и его сторонники, и уничтожили их. К вечеру 10 июля операция была закончена. Количество убитых превышало сто человек, причем среди них было множество подростков. Газеты публиковали шокирующие фотографии – мертвые тела в лужах крови, посреди битого стекла и обломков. Все мы с ужасом следили за этими трагическими событиями. Некоторые учащиеся медресе были родом из Свата. Никто не мог понять, как подобное могло случиться в самом центре столицы. Как можно было разрушить мечеть? Для нас всех мечеть являлась святым местом.
Штурм Красной мечети сделал сватских талибов еще более агрессивными. 12 июля – я хорошо запомнила дату, потому что это был день моего рождения, – Фазлулла выступил по радио, и речь его была полна ярости. Он проклинал тех, кто штурмовал мечеть Лал Масджид, и призывал отомстить за смерть Абдул Рашида. В заключение он объявил войну пакистанскому правительству.
Ситуация становилась все напряженнее. Фазлулла был полон решимости воплотить свои угрозы в жизнь. Поддержка, которой пользовалось движение Талибан, после штурма мечети Лал Масджид лишь усилилась. Через несколько дней талибы напали на армейскую колонну, двигавшуюся в направлении долины Сват, и убили тринадцать солдат. Протест против действий правительства охватил не только Сват. Свое недовольство выражали племена, населявшие район Баджаур, резко возросло количество террористов-смертников. Лишь один луч надежды сиял во мраке – стало известно, что Беназир Бхутто возвращается в Пакистан.
Американцев очень тревожило, что их союзник генерал Мушарраф не пользуется в Пакистане популярностью и не способен оказать эффективное сопротивление Талибану. Они предложили генералу план разделения власти, согласно которому он должен был снять военную форму и стать штатским президентом, которого поддерживает партия Беназир Бхутто. Чтобы заручиться этой поддержкой, он должен был снять с Бхутто и ее мужа все обвинения в коррупции и провести выборы. Никто не сомневался, что в результате выборов Бхутто станет премьер-министром. При этом ни один из жителей Пакистана, включая моего отца, не верил, что этот план сработает. Мушарраф и Беназир слишком сильно ненавидели друг друга.
Беназир покинула страну, когда мне было всего два года, но отец много рассказывал мне о ней, и теперь я с нетерпением ожидала ее возвращения. Мысль о том, что премьер-министром Пакистана снова станет женщина, приводила меня в восторг. Благодаря Беназир девочки, подобные мне, смогли мечтать о том, чтобы стать политиками. Она служила нам вдохновляющим примером. Люди связывали с ней надежды на конец диктатуры, для всего мира она стала символом зарождающейся в Пакистане демократии. Беназир была единственным политическим лидером, открыто выступающим против боевиков, она даже предложила помощь американцам в поимке бен Ладена.
Разумеется, некоторым людям все это не нравилось. В октябре 2007 года все мы смотрели по телевизору репортаж о возвращении Беназир. Затаив дыхание, мы наблюдали, как она сошла по трапу самолета в аэропорту Карачи и вступила на пакистанскую землю после девятилетнего изгнания. По лицу ее текли слезы. Когда она ехала по улицам в открытом автобусе, тысячи людей приветствовали ее. Многие из них специально приехали из дальних концов страны, некоторые взяли с собой детей. Люди выпускали в воздух белых голубей, один из них сел на плечо Беназир. Толпа, заполнившая улицы, была такой густой, что автобус полз еле-еле. Мы не досмотрели репортаж до конца, так как поняли – он будет длиться несколько часов.
В полночь, когда я уже спала, боевики нанесли удар. Автобус Беназир был взорван. В мгновение ока он превратился в огромный полыхающий костер. Отец сообщил мне об этом утром. Он и его друзья были так потрясены случившимся, что в эту ночь не ложились спать. К счастью, Беназир выжила, потому что в момент взрыва спустилась вниз, в бронированный салон, чтобы немного отдохнуть. Но взрыв унес жизни 150 человек. До сих пор наша страна не знала таких кровавых терактов. В большинстве своем погибшие были студентами, устроившими вокруг автобуса живую цепь. Их стали называть мучениками за Беназир. Жестокость теракта ужаснула даже противников Бхутто. Мы, ее сторонники, были в шоке, но благодарили Бога за то, что Он сохранил ей жизнь.
