Дворецкий продолжал еще что-то говорить о ее одежде и прочих вещах, однако Аманда его уже не слышала. Итак, в ее услугах еще пока нуждаются, но, опасаясь дальнейших поползновений с ее стороны, стараются тактично поставить на место. Двери с замком — что может быть красноречивее!
Видя, что его не слушают, Пабло замолчал и с неудовольствием воззрился на девушку. Очнувшись от своих невеселых дум, она тряхнула головой. Наверняка я кажусь ему существом из другого измерения, которое лишь волей случая вторглось и нарушило идущую по заранее замеченному плану жизнь его господина, и он не чает, когда от меня останутся лишь воспоминания, подумала Аманда. Неприятные воспоминания, о которых хочется поскорее забыть.
— Да-да, спасибо большое, сеньор Пабло, — пробормотала она. — Я всецело полагаюсь на вас и не сомневаюсь, что вы все сделаете как надо. — И, глотая подступающие к горлу слезы, попросила: — А сейчас вы не могли бы оставить меня одну?
Склонив голову, дворецкий степенно удалился, плотно закрыв упомянутые ранее двустворчатые двери. Как он меняется, когда имеет дело со мной, не могла не отметить Аманда. Я для него вроде тех докучливых репортеров, на которых он смотрит, образно говоря, сверху вниз.
Печальные размышления отняли у нее столько сил, что девушка подошла к дивану и опустилась на него. Закрыв глаза, чтобы не дать слезам пролиться, Аманда сама не заметила, как задремала. Разбудил ее тихий шепот.
— Тише, Кисик, не шуми, — произнес детский голосок по-испански чуть ли не над самым ее ухом. — Сейчас я тебе покажу что-то удивительное!
Сначала девушка решила, что еще спит и видит какой-то странный сон, но потом догадалась, что происходит. Так вот на какие неотложные дела сослался утром Альваро: он ездил встречать сына. И теперь мальчик, со свойственной всем детям непосредственностью, обследует апартаменты. Подавив первое побуждение приподняться и поглядеть на него, Аманда решила притвориться, что по-прежнему спит.
— Видишь, — продолжал Франсиско, — это как будто сказочная пещера, а в ней Белоснежка. Только она сейчас спит. Ее заколдовала злая мачеха отравленным яблоком. Но ее можно расколдовать.
Аманда рискнула чуть-чуть приоткрыть глаза, чтобы взглянуть на мальчика и на того, с кем тот разговаривает. Франсиско действительно был необычайно похож на отца — темноволосый, смуглый, с большими миндалевидными глазами. Он уже подошел почти вплотную к дивану и показывал, кто на нем лежит… большому, симпатичному, но явно неизвестному науке зверю. Окраской тот напоминал енота, но хвоста у него не было, зато были длинные лапы, которые потешно болтались из стороны в сторону. Судя по тому, что плюшевый зверь выглядел изрядно потертым, он был старым и верным другом Франсиско. Трогательно было видеть, как отчаянное любопытство заставляет мальчика делать то, чего явно не одобрил бы его отец.
— Слушай, Кисик, — обратился к своему приятелю мальчик, — по-моему, она слишком долго спит. Надо ее расколдовать, только я не помню как.
Аманда с интересом ждала, что будет дальше. Редко кого в наше время расколдовывают — это она знала точно. И как именно все происходит, волновало ее не меньше, чем мальчика. А тот тем временем раздумывал, что предпринять.
— Ее надо не то поцеловать, не то потрясти, чтобы кусочек отравленного яблока выскочил из горла, — обратился Франсиско к плюшевому зверю. — Давай, чтобы не ошибиться, сделаем так: ты поцелуешь, а я потрясу.
Видимо, Кисик возражать не стал, потому что в следующую минуту чумазая лохматая морда с круглыми удивленными глазами приблизилась и шлепнулась на лицо Аманды, а следом ее довольно ощутимо толкнули в плечо.
С трудом сдерживая смех, девушка широко открыла глаза и посмотрела в склоненное над ней детское лицо. Франсиско тихонько ойкнул и отшатнулся, прижимая к себе Кисика.
— Мы, что действительно тебя расколдовали? — удивленно спросил он.
— Конечно! — воскликнула Аманда тоже по-испански, садясь на диване. — Если бы не вы, я бы проспала неизвестно сколько. А это так скучно! Играть гораздо веселее, и сейчас я вас обоих поймаю!
Протянув вперед руки, она сделала вид, будто хочет схватить малыша, но он увернулся и отскочил подальше от Аманды. Та бросилась за ним. Комнату наполнили восторженные крики и визг…
Игра была в самом разгаре, когда двери распахнулись и на пороге появился Альваро.
— Что тут происходит? — сурово осведомился он, обводя взглядом нарушителей спокойствия: раскрасневшегося от беготни Франсиско, который держал под мышкой плюшевого зверя, и растрепанную Аманду.
— Ничего, — хором ответили оба, переглянувшись, и тут же снова покатились от хохота.
Альваро выдохнул. На губах его тоже появилась улыбка.
— Вы тут так вопили, что я уж было решил, что кого-то убивают, — сказал он, чтобы объяснить свое появление.
— Ничего подобного, — с невинным видом заявила Аманда. — Если кто и шумел, так это… Кисик. Но нам удалось его утихомирить перед самым вашим появлением. Правда, Франсиско?
Мальчик энергично закивал и прижался к Аманде. Она непроизвольно обняла его за плечи. Он был таким очаровательным, таким непосредственным! И хотя девушка всегда твердила себе, что нацелена не на создание семьи, а на карьеру, при виде детей частенько испытывала смутное сожаление, как будто, приняв такое решение, рисковала упустить что-то очень и очень важное в жизни.
Альваро несколько мгновений постоял на пороге, наблюдая за прелестной картиной. Как всегда, при виде сына в последнее время сердце его переполнилось любовью и болью. Давно он не видел Франсиско таким оживленным и радостным. Альваро перевел взгляд на девушку, которая стала тому причиной, и испытал чувство, признаваться в котором не хотел даже себе самому.
Он медленно повернулся и вышел из комнаты, притворив за собой двери. Привалившись к ним спиной, Альваро закрыл глаза, но только что увиденная картина продолжала стоять перед его мысленным взором, пробуждая похороненную глубоко в душе надежду, что, возможно, когда-нибудь ему вновь удастся зажить дружной, счастливой семьей. Однако Альваро знал, сколь обманчива эта надежда. И все-таки как горько было сознавать, что своим нынешним рассудочным подходом к жизни он лишает этого счастья не только себя, но и своего сына! До какой степени плюшевый Кисик способен заменить родного брата или сестру и любящую мать? И не является ли трогательная привязанность к игрушке признаком душевной неудовлетворенности самого близкого ему существа? Да и сам он разве не лишает себя того, о чем подспудно мечтает любой нормальный мужчина?
Альваро вспомнился их вчерашний поцелуй. Вспомнился живо, во всех подробностях. Он знал, что должен бы раскаиваться в том, что допустил саму возможность этого поцелуя, но раскаяния не было и в помине. Он хотел целовать Аманду снова и снова. Хотел большего, чем просто целовать ее. Альваро сжал зубы, чтобы не застонать вслух. Хорошо, что сын здесь. И не только потому, что он соскучился по нему, а еще и потому, что ему просто необходим еще какой-то дополнительный ограничитель. Так что присутствие Франсиско лучшее средство для того, чтобы не забыться. При нем, хочешь не хочешь, а надо держать себя в руках.
