– Ее доля понимания досталась вам, – мягко пошутила Вирджиния, пытаясь разрядить атмосферу. – Дельфине повезло, что у нее есть вы.
Дельфина стоически улыбнулась.
– Без Мэри-Кейт я бы сошла с ума… Думаю, мне нужно сбегать в туалет и поправить макияж, – добавила она. – Что скажут люди, если местная косметичка будет выглядеть так, словно она красилась малярной кистью?
Она быстро вышла из зала, покачивая рыжими кудрями. Многие мужчины оторвались от своих кружек и посмотрели ей вслед. Даже растянутый мужской свитер мандаринового цвета и просторная шелковая юбка не могли скрыть ее рубенсовские формы.
– Бедная Дельфина, – вздохнула Вирджиния. Мэри-Кейт мрачно кивнула.
– Не знаю, почему богу вздумалось сделать нас с Полиной сестрами. Она превратила жизнь этой девочки в ад – и все ради того, чтобы иметь право гордо ходить к причастию!
– Но сейчас многие разводятся. Она должна понимать, что это самая обычная вещь, – сказала Вирджиния. – Люди бывают разные, даже церковь признает это. Подобная узость взглядов – это пережиток прошлого.
Мэри-Кейт невесело рассмеялась.
– Скорее Ватикан изберет кардиналом женщину, чем Полина откажется от своих взглядов на брак! У нее есть право иметь собственные взгляды, но нет права навязывать их Дельфине.
– А что отец Дельфины? Он думает так же?
– Мой зять Фонси прекрасно относится к Юджину, но боится Полины и не смеет открыть рта. Его представление о независимости заключается в том, что по воскресеньям он потихоньку покупает себе одну газету, а Полине другую.
Мэри-Кейт обратилась к племяннице:
– Дельфина, мы умираем от жажды. Закажи нам еще по порции.
Они ели, пили и слушали популярную в Редлайоне группу «Спрингтайм Герлс». Девушки пели о любви, мужчинах и их бесконечных изменах.
– Я думала, что мы пришли сюда веселиться, – уронила Мэри-Кейт, выслушав еще одну печальную балладу о женщине, раз за разом выбиравшей неподходящего партнера. – Если следующая песня будет такой же заунывной, я пойду домой и приму еще несколько таблеток для расслабления мышц. А тебе, моя девочка, следует почаще бывать на людях и помнить, что не все такие узколобые, как твоя мать. Кстати, не пора ли нам возобновить деятельность клуба макраме? Дельфина так и подпрыгнула.
– После отъезда Эджи клуб заглох, но мы можем его возродить! – Она повернулась к Вирджинии. – Эджи была одной из его основательниц. Если у нас что-нибудь получится, надеюсь, вы тоже примете участие.
Вирджиния удивилась:
– Макраме? Мне и в голову не приходило, что вы обе любите рукоделие. Я никогда не занималась макраме, но если мне будет позволено заменить его вышивкой тамбуром…
Мэри-Кейт широко улыбнулась:
– На самом деле макраме тут ни при чем. Сначала у клуба вообще не было никакого названия – мы просто встречались, расслаблялись и болтали. Но когда в деревню приехала Финула Хедли-Райан, она отчаянно захотела вступить в него. Тогда мы и решили сказать ей, что это клуб рукоделия. Я подумала, что макраме звучит достаточно отпугивающе. Финулу не могла заинтересовать такая скучная вещь. И уловка сработала… О, взгляните-ка, да это Хоуп! – воскликнула она, увидев вошедших в пивную Паркеров. – Мэтт – последний новообращенный этой школы графоманов, а Хоуп – его жена. Она славная. Думаю, ей тоже не мешало бы поучиться макраме.
Вирджиния с интересом посмотрела на вновь прибывших. Было приятно сознавать, что кто-то занял ее место новичка. Хоуп и Мэтт ничем не напоминали членов общины художников. На Хоуп были обычные черные джинсы, рубашка «шамбре» и синяя ветровка – в отличие от ужасной Финулы Хедли-Райан, которая всегда ходила в цветастых развевающихся одеждах. Вирджиния однажды видела Финулу в аптеке и не почувствовала в ней родственную душу. Хоуп была очень хорошенькой, но держалась в тени своего поразительно красивого мужа.
– Симпатичный, правда? – Дельфина как завороженная смотрела на высокого смуглого Мэтта с точеными чертами лица и задумчивыми глазами. – Так ты говоришь, он – последнее приобретение миссис Хедли-Райан?
– Боюсь, что так, – грустно сказала Мэри-Кейт. – Сомневаюсь, что бедняжка Хоуп об этом догадывается. Помоги ей господь, она очень одинока, но стесняется в этом признаться.
– Значит, вы хорошо ее знаете? – удивилась Вирджиния. Дельфина засмеялась.
– Хорошо? Да если бы Мэри-Кейт захотела открыть рот, в Редлайоне случился бы второй Уотергейт!
– По-моему, тут очень мило, – сказала Хоуп, обводя взглядом зал.
Пивная ей понравилась – темные стропила, уютные уголки и всякая экзотическая утварь, свисающая с потолка. Человек высокого роста мог бы получить сотрясение мозга, задев головой за котелок для варки раков или старинный предмет садового инвентаря. Мэтт едва не запутался в куске рыболовной сети.
– Мы могли пойти к Финуле, – проворчал он. – Она приготовила боксти, традиционное ирландское блюдо.
– Здесь тоже есть ирландские блюда, – принужденно улыбаясь, ответила Хоуп.
Они уже успели слегка повздорить. Мэтт хотел взять назад свое обещание сводить ее в пивную под тем предлогом, что Фи-нула приглашает их обедать. Но когда она сказала, что ей просто хотелось немного побыть с ним вдвоем, Мэтт поцеловал ее в макушку и назвал себя эгоистичным ублюдком.
Заказав мидии с челночным хлебом и красным вином, они какое-то время сидели молча, глядя по сторонам и привыкая к атмосфере этого места.
Хоуп заметила Мэри-Кейт с двумя женщинами, одной молодой и энергичной, другой пожилой, породистой, элегантной, с серебристыми волосами и печальными глазами. Хоуп хотелось поздороваться, но она не желала им мешать.
– Как тебе сегодня работалось? – вместо этого спросила она мужа. – Я знаю, ты не любишь об этом говорить, но… Мне просто хочется сказать, как я в тебя верю. Ты мастер на такие вещи. У тебя творческий ум. Помнишь тот ужасный план рекламной кампании пенсионного фонда, когда клиенты отвергли восемь вариантов, а ты придумал девятый?
– Да уж, – засмеялся Мэтт. – Клиенты были кошмарные. Но рекламная кампания и роман – совсем разные вещи. Я уже почувствовал это.
– Расскажи, – попросила Хоуп. – Расскажи все! Мэтт взял ее руку и крепко сжал.
– Давай не будем говорить о работе. Я знаю, ты не хотела приезжать сюда, но тут нам хорошо, правда? Это место оказывает на нас обоих благотворное влияние, мы здесь становимся лучше. В Лондоне я сейчас только что вернулся бы домой, а ты была бы измотана работой и возней с детьми.
Хоуп уныло кивнула.
– И злилась бы на тебя за то, что ты опоздал, что ужин остыл и что мне весь вечер было не с кем поговорить.
– А потом ты отправилась бы спать, потому что устала, а я бы остался смотреть спортивные новости, потому что терпеть не мог ложиться в постель и видеть твою спину в той кошмарной розовой пижаме.
