Я обомлел.
— Неплохо, — Вите говорю, — уже за пьяниц нас принимают. Вот это здорово.
Из соседнего отдела продавец говорит:
— Будете брать что-нибудь? Закрываться нам уже пора, хватит!
Витя говорит:
— Да нет, мы не покупать сюда пришли.
— Не покупать? — продавец говорит. — А зачем же? Колька, — кричит, — прикрой-ка дверь — разберёмся!
— Покупать, — говорю, — конечно, покупать, он оговорился!
К прилавку его подошёл, стал смотреть.
— Взвесьте, пожалуйста, эту селёдочку, — говорю.
Взвесил продавец:
— Сорок семь копеек! Платите быстро!
Я Виктору говорю:
— Надо брать!
Виктор:
— А зачем? Что мы с ней делать будем?
— Молчи!
Подошли снова к прилавку, стали смотреть нашу селёдку. Витя говорит продавцу:
— Какое-то лицо у неё невыразительное!
Продавец:
— Это чем же невыразительное?
Витя говорит:
— Глаза тусклые!
Продавец говорит:
— У самого тебя тусклые, шельмец! Покупать ты сюда пришёл — или по карманам у людей шарить? Говори.
Продавщицы кричат ему:
— Вася, скоро ты? Закрывать пора!
— Придётся брать, — Вите говорю, — есть у тебя какая-нибудь мелочь или нет?
Витя полез в карман, высыпал мне немного мелочи. Пошёл я в кассу, уплатил.
С селёдкой на отлете — в руке — вышли из магазина самые последние. И кассирша вслед ещё кричит, что шляются тут, неизвестно зачем!
Звоним снова Клопахину — у меня, стало быть, рукав оторван, у Вити на голове шарф. Открывает мать.
— Вы к кому? — говорит.
— Мы к Алёше.
— А зачем? — говорит.
— Просто так.
— Просто так? — говорит. — А селёдка зачем?
И действительно, селёдка довольно нагло торчит из бумаги, и жир с неё каплет!
— Это так…
— Ах, так? — говорит. — Не пущу!
Клопахин из комнаты вдруг кричит умоляющим голосом:
— Ребята, это вы, да? Подождите полчасика ещё, ладно?
Приходим в третий раз — сестра открывает.
— А Алёши нет, — говорит. — Он ушёл.
— Как это нет? — Витя разволновался. — Только что был! — Вошли мы все-таки в комнату, смотрим — действительно, никого.
Пошли обратно, Витя с расстройства не в ту дверь полез. Одна дверь из комнаты в коридор вела, а другая, оказывается, — в стенной шкаф. Схватил Витя эту дверь, тащит её, а она не идёт. Витя закричал тут: «Эх!» — рванул эту дверь, она открылась. И предстала перед нами картина: дверь с той стороны держит Алёша, другой рукой держится за полку в шкафу. И Витя, с богатырской его силой, и Алёшу наружу вытащил, и полку! Полка накренилась слегка, и сверху голубой стиральный порошок на Витю сыплется. Потом таз начал съезжать. Медленно сползал, долго… потом по Витиной голове, шарфом обмотанной, — бам-м-м-м!
Витя голову почесал, но всё стоит. Потом суть происшедшего стала до него доходить, повернулся он и к другой двери пошёл.
Вышли мы на улицу — Витя говорит:
— Ничего!.. Нормально! (голову потирает). Жалко, что я без фуражки был.
— Да, — говорю. — Дожили. Люди уже в шкафы от нас прячутся.
Идём. Витя повязан шарфом, под шарфом шишка, а я в вытянутой руке сельдь несу!
— Давай-ка селёдку понеси, — Вите говорю. — Я что-то устал.
— А ты в карман её положи!
— Спасибо!
— Идея! — Витя говорит.
Я вздрогнул.
— А давай её подарим кому-нибудь. И людям будет приятно и нам хорошо.
Подходим к красивой девушке, на углу.
— Мы хотим вам сказать, — Витя говорит, — что вы очень нам нравитесь, и поднести вот этот вот сувенир! — разворачивает селёдку на бумаге, показывает.
Девушка говорит:
— А глупее вы ничего не могли придумать?
Растерялись мы. Говорим:
— Ну почему?
Тут она быстро навстречу своему парню пошла, говорит ему что-то, на нас показывает. Тот разозлился, видно, — и к нам!
— Бежим! — Витя говорит. Отбежали квартала два.
— Мы ж хорошее хотели сделать! — Витя говорит.
— И хорошее, видимо, надо делать с умом.
— Ничего, — Витя говорит, — раз так, продадим её, деньги получим. Нам же лучше!
Пошли к выходу из метро, кричим:
— Ат-личная селёдочка! Кому, кому?
Никто почему-то не реагирует, только человек один в валенках подошёл. Говорит:
— Не стыдно селёдками спекулировать? А ещё молодежь!
— Ладно! — Витя говорит. — Будем тогда по квартирам её разносить. Обслуживание на дому. Колоссально!
Зашли в ближайшую парадную, звоним. Открывает нам хитрая старушка.
— Селёдка нужна? Вот, цена тут на бумаге указана.
Она говорит:
— Попробовать надо!
Быстро пошла с ней на кухню, отрезала хвост ножом, стала жевать.
— Нет, — говорит, — не нравится мне. Жиру мало.
Вернула селёдку нам — без хвоста! — и дверь захлопнула. Идём выше — звоним. Открывает старичок грозного вида.
— Что надо?
— Вот, — говорим, — купите селёдку.
Посмотрел он быстро на наш свёрток.
— Со склада, что ли, украли?! — говорит.
— Почему украли?! — говорю. — Купили, а теперь продаём.
— Ладно, мне-то уж не заливайте, я знаю. Разбили бочку при разгрузке, селёдку расхватали и теперь продаёте!
— Да зачем это нам?
— Известно — зачем! В общем, идите отсюда с вашей селёдкой, если не хотите, чтоб я милицию позвал!
Вышли. Вошли в другую парадную. Открывает человек средних лет.
— Ну, покажите, — говорит, — что у вас?.. Вы что, — говорит, — с ума сошли? Кому селёдка ваша нужна, да ещё без хвоста!
Захлопнул дверь. Даже, мне показалось, обиделся. Зашли мы тогда во двор, по узкой какой-то лестнице поднялись. Звоним — открывает нам тот же грозный старичок. Чёрный ход оказался той же квартиры!
— Нет, — Витя говорит, — так тяжело! Давай по телефону звонить, будто бы из стола заказов! Усек?
