— Я так и думал! — воскликнул Тихомиров. — Помнишь, в библиотеке сборник карт? Чье издание, не обратил внимание? Не Денверский ли университет?
— Вроде, так, — ответил Захар, хотя и в глаза не видал никакого сборника карт.
— Университет, картография — всё сходится! Она будет прятаться у дружков своего папаши. Больше негде. Там ее и найдем.
— Голова! — уважительно протянул Гурский.
— Но это еще не всё, — продолжал Тихомиров вдохновенно. — Если она заморочила голову тому рейнджеру, то тем хуже для них обоих. Он-то на виду, ему негде прятаться. А парой на нелегальное переходить — на то у них денег не хватит. Нет, Захарушка, вдвоем им далеко не уйти.
12. Изменения в контракте
В первом же городке Орлов избавился от старых кляч Санчеса — они ушли за полсотни долларов, вместе с седлами и «камушком за подковой». Вырученные деньги сразу были потрачены на то, чтобы поселиться в самом приличном отеле (из двух, имевшихся в городе), купить новую одежду и пообедать. В отеле записались как супружеская пара. К счастью, там был номер «люкс», и Орлову удалось выспаться на диване в кабинете.
Хотя у него и была с собой чековая книжка, он все же решил, что в его положении безопаснее расплачиваться наличными, и вспорол свой пояс, где были зашиты золотые доллары. Пока они с Верой добирались до Севастополя, этот поясок заметно полегчал.
До соседнего города они доехали на дилижансе и, переночевав в привокзальной гостинице, сели на поезд, купив билеты до Остина. Однако на первой же остановке сошли, чтобы позавтракать в станционном буфете, да и не вернулись. Снова дилижанс, и снова гостиница в маленьком городке. Еще день они провели в Брайане, в отеле, который находился как раз напротив местного офиса его заклятых конкурентов, компании «Стандард Ойл». Стоя вечером на балконе, Орлов покуривал трубку и, чтобы развлечься, рассчитывал, сколько понадобится динамита, чтобы стереть с лица земли подобные офисы по всему штату, а лучше бы по всему свету.
Он старался лишний раз не думать о том, что теперь будет с Верой. Надеяться на уничтожающую силу огня не стоило. Трупы рано или поздно опознают, и те, кто охотится за Верой, снова бросятся в погоню и снова начнут раскидывать сети. А охотятся за ней серьезные люди, очень серьезные, к тому же нанятые кем-то из тузов. Картина вырисовывалась безрадостная. Туз, который сотрудничает с террористами и бандитами, должен быть весьма уверенным в своей неуязвимости со стороны Закона. Такая уверенность — признак очень больших денег. А очень большие деньги позволяют совершать невозможное. Например, можно снабдить фотографиями Веры не только частных сыщиков, но и всех полисменов штата, а также всех железнодорожных кассиров, кондукторов и ревизоров.
Он вспомнил, как засуетился агент на станции Мэйсон-Сити, спеша отбить телеграмму своему начальству. Есть связь между той телеграммой и взрывом вагона? Думать, что такой связи нет — значит, обманывать самого себя. Но если такая связь есть — значит, Вера обречена.
Он на миг представил, какая машина начала раскручиваться, когда Вера сбежала из Эль-Пасо. Как они могли ее поймать? Заявить в полицию, что некая дамочка сбежала с сумкой, полной ворованных денег? Нет, они поступили хитрее. Откуда в банках Техаса стало известно, что в обороте могут появиться банкноты из Монтаны? Этот сигнал мог исходить только от бывших владельцев исчезнувшей сумки. Они точно рассчитали, что Вера может попасться именно при обмене купюр.
А если бы не попалась?
А на этот случай они могли заявить в то самое агентство, которое разыскивает беглых иностранных преступников. Или для начала — в русское посольство. А уж оттуда ушел заказ в агентство.
Все это только на первый взгляд кажется слишком сложным. Для Важных Лиц нет ничего сложного.
Значит, Вера обречена.
Они найдут ее рано или поздно.
Чем он может ей помочь? Спрятать у себя в подвале? Она не станет прятаться. Не для того приехала.
Так чем же ей помочь? Просто быть рядом и ждать, когда могучая и безжалостная машина раздавит их обоих?
Нет, лучше ни о чем таком не думать. Лучше любоваться офисом «Стандард Ойл» и представлять, как красиво он вспыхнет, если его поджечь с четырех сторон…
— Какой приятный вечер, — сказала Вера, выходя на балкон из своего номера. — За что я люблю юг, так это за вечера. Когда воздух становится прозрачным и душистым, как вино. Особенно сейчас, поздней осенью.
— Осень лучше проводить в Новой Англии, — ответил Орлов. — Ты бывала в Вермонте?
— Нет. Но я знаю, о чем ты. Я была в Бостоне, и видела эти леса, сады и парки. Это безумие красок… Правда, тогда у меня было не то настроение, чтобы любоваться природой.
— А сейчас?
— Сейчас… — Она облокотилась о перила рядом с ним, и он снова почувствовал запах ее духов. — В Бостоне я ходила по фабрикам, встречалась с рабочими, и восьмичасовой рабочий день был для меня важнее, чем красота мира. Да и о какой красоте можно думать, когда тебя окружают людские страдания? А сейчас… Сейчас я свободна от всего. Я живу, и понимаю, что это чудо. А чудо не может длиться долго. Наверно, поэтому я и стала замечать, как хорошо вокруг.
— Да, это чудо, что мы еще живы, — согласился Орлов.
— Не знаешь, много ли там было людей, в том вагоне?
— С десяток.
— Как можно было взорвать вагон на ходу?
— Не знаю. Тебе виднее, как это делается.
Она выпрямилась, гневно глянув на него, и развернулась, чтобы уйти к себе в номер. Но он сказал:
— Постой. Я не хотел тебя обидеть.
— Тем не менее, тебе это почти удалось.
— Не уходи. Надо поговорить, пока нам никто не мешает.
— Кто же может помешать супружескому разговору, Павел Григорьевич? — насмешливо сказала Вера, снова прислонившись к перилам. — Тем более, ночью. Должна заметить, конспиратор из вас весьма посредственный. Записали меня в жены, а ночуем врозь. Подозрительно как-то.
— В наши годы супругам позволительно спать в разных комнатах. Но я не об этом. — Орлов принялся раскуривать угасшую трубку, скрывая смущение. — Я хочу сказать…
— В наши годы? — повторила Вера. — Давно мне не говорили столь изысканных комплиментов.
— Я хочу сказать, что не повезу тебя в Сан-Антонио.
— А куда?
— Никуда.
— Никуда? — упавшим голосом повторила она. — Как прикажете вас понимать?
— Понимай, как хочешь. Я долго думал об этом. Сначала хотел предложить тебе нечто вроде сделки. Знаешь, я так привык. Сделка, соглашение сторон, договор. Здесь такие отношения. Чтобы получить, надо отдать. За все надо платить. Деньгами или трудом. Но ты — особый случай, и если бы я сказал одно только слово «сделка», ты бы обиделась.
