«даточных людей»[51]. Местом сбора дворянского ополчения воевода наметил Переяславль-Залесский. Тем временем фуражиры-загонщики из войска Яна Сапеги проникли вглубь Переяславского уезда. О том свидетельствуют челобитные крестьян Лжедмитрию.
Местные власти не имели достаточно сил, чтобы воспрепятствовать грабежам и насилиям, т. к. часть дворян села в осаду в Троице-Сергиевом монастыре. Сбор правительственных войск затягивался, а слухи о наказаниях наёмников в стане у Троицы обнадеживали. Вероятно, не без колебаний, часть переяславских дворян, посадские и крестьяне, вслед за подмосковными крестьянами и жителями Александровой слободы, решили целовать Крест Лжедмитрию и просить защиты у Яна Сапеги. Посольство переяславцев с изъявлением покорности прибыло к гетману 7 октября. Послы переяславцев, по-видимому, сообщили Сапеге о приготовлениях воеводы князя Т.Ф. Сеитова.
Уже на следующий день гетман отправил в Переяславль-Залесский небольшой отряд, командирами которого назначил наёмника Петра Головича и обрусевшего шведа, торговца из Ярославля Тимофея Бьюгова (Лауренса Буйка) с приказом приводить к присяге местных жителей, а если откажутся, – «воевать, бить, палить, брать». Секретарь Сапеги Александр Юшизыский свидетельствовал, что основу отряда составляли 300 запорожских казаков, которые накануне доставили в лагерь Сапеги из Тушина пушку для обстрела Троицкого монастыря калеными ядрами. Гетман усилил их тремя гусарскими ротами. Вероятно, в отряде состояли 600 запорожцев и татар.
Тушинцы заняли Переяславль-Залесский, где к ним, по данным «Нового летописца», присоединились местные дворяне. Рожнятовский отметил, что их (русских дворян) было около 200. Общая численность тушинского отряда достигла примерно 800 сабель.
* * *
В ночь на 8 октября защитники Троице-Сергиевой обители предприняли первую вылазку. Под покровом ночи в полной тишине монахи, отворив лишь одну воротную створу, выпустили из крепости через воротную башню, около двухсот вооружённых до зубов конных детей боярских, дворян и казаков. Закрытую створу на всякий случай подпёрли бревном. Коням, чтобы не ржали, стянули храпы уздечками и вожжами. Даже копыта коней обмотали кусками рогож, чтоб подковы не стучали. Около трёхсот «охочих» людей из числа крестьян и посадских с топорами, кистенями и ножами спустились в крепостной ров с южного прясла стены с верхнего боевого хода по верёвочным лестницам. Ими руководил младший воевода Алексей Голохвастов. Охотники перебрались через надолбы, и, пригибаясь к земле побежали в сторону вражеского стана. Воротники и монахи, человек с двадцать пять, с заряженными пищалями, с бердышами и копьями остались стоять у полураскрытых ворот до самого конца приступа, охраняя проход в крепость. Сам князь-воевода Григорий Долгоруков-Роща выехал за ворота на гнедом жеребце, и без звука указала десницей правее в направлении на юго-запад. Следом послышался приглушённый топот конских копыт, человеческих ног с мягким поскрипом лаптей. Сонную литовскую сторожу, охранявшую вражеский стан, сняли за пять минут ножами и топорами без единого звука. Затем – лихой, разбойничий посвист! Мгновенно запалили факела, которыми зажгли шатры, где почивала благородная шляхта. В стане «лисовчиков» началась паника. Ляхи выскакивали из шатров в одном исподнем, призывая на помощь своих слуг. Но тут многие из них попали под сабли и шестопёры конных защитников обители. Кто-то из ляхов успел выхватить клинок и вместе со своими слугами пытался отразить напуск.
Но первыми всё же очухались и схватились за сабли запорожцы, ибо им-то, как никому другому, были понятны повадки и навыки неприятеля. Их атаманы повели своих полуодетых, но вооружённых казаков к одной из редких изб, уцелевших в ближней округе монастыря-крепости. Там на постое располагался сам пан-полковник Лисовский. Тот, быстро смекнув, в чём дело, вместе со своими слугами и ближними шляхтичами организовал оборону крыльца и дома. Шляхта успела даже зарядить мушкеты и пару раз выпалить по невидимому противнику. Но защитники обители не знали, где располагается Лисовский. Они секли, кололи и стреляли разбегавшуюся шляхту. Лишь когда Лисовский велел трубить в рог и повёл своих слуг и казаков на помощь своим людям, защитники Троицкой обители стали отступать к полураскрытым воротам. Около часа – с четырёх до пяти часов пополуночи длился этот кровавый бой.
Той ночью пало и было тяжело ранено более пятисот шляхтичей и их слуг. В том бою был ранен пулей в левое плечо сам пан Лисовский. Защитники крепости потеряли пятнадцать человек убитыми. Около десяти человек было легко ранено. Ночная вылазка вызвала бурное ликование защитников крепости, укрепила их духовно, показала, что они – сила.
* * *
Тем же днём – 8 октября 1608 года князь-воевода Т.Ф. Сеитов выступил в поход из Владимира во главе владимирского и муромского ополчений. Сеитов, судя по его отписке, намеревался по дороге соединиться в Переяславле-Залесском с суздальцами и юрьевцами, а затем – со служилыми людьми из Ростова и Ярославля. Ему, видимо, удалось выполнить первую часть замысла, а от второй, после занятия Переяславля-Залесского отрядом Петра Головича и Тимофея Бьюгова (Лауренса Буйка) пришлось отказаться. Из Юрьева-Польского отряды князя Сеитова перешли в Ростов, где соединились с ростовчанами и ярославцами.
Уход приверженцев Василия Шуйского в поход с князем Т.Ф. Сеитовым создал благоприятные условия для тушинских лазутчиков и прельстителей, что сильно ослабило правительственные силы на местах. В городах появились посланные П. Головичем и Т. Бьюговым дворяне и дети боярские, которые стали убеждать местное население принести присягу «царю Димитрию».
Прежде всего, тушинцам удалось добиться успеха в Юрьевском уезде. Этот уезд, как и Переяславский, находился в непосредственной близости от тушинского стана близ Троицы и, судя по всему, сразу же подвергся грабежам.
Оставшись без защиты, после ухода отрядов Т.Ф. Сеитова, местные посадские, крестьяне и часть дворян, по-видимому, решили целовать Крест самозванцу, надеясь таким образом спасти свои жизни и имущество. Их посольство явилось к Яну Сапеге через пять дней после переяславцев – 12 октября 1608 года.
О перевороте в Суздале известно достаточно. Голович и Бьюгов направили сюда детей боярских Бекетова, Родионова, Петрикеева, Федосеева и Никитина, которые прибыли в город 14 октября. Появление тушинских посланцев, как показывают источники, вызвало замешательство среди готовившихся к осаде суздальцев. «Новый летописец» рассказывает, что группа дворян во главе с Михаилом Шиловым поддержала Петра Бекетова и организовала присягу самозванцу. Архиепископ Галактион и духовенство, якобы «за то не стояли».
Тушинские власти обычно щедро жаловали служилых и чиновных людей, которые выступали зачинщиками присяги самозванцу. Часто именно эти люди получали назначения на воеводство в городах, целовавших Крест «Вору». Так, окольничий И.И. Годунов, убедивший владимирцев перейти на сторону «законного царя», был назначен воеводой. Князь Федор Барятинский, учинивший присягу ярославцев самозванцу, сохранил за собой пост воеводы Ярославля.
Как следует из челобитной сына боярского Тимофея Грачева, Голович и Бьюгов, находясь в Переяславле-Залесском, отправили в Ростов к митрополиту
