Филарету и населению Ростова своих посланников с грамотой, в которой предложили принести присягу «законному царю». Владыка приказал своим слугам схватить посылов и бросить оных в тюрьму. Весть об этом, по-видимому, явилась сигналом для выступления отряда Головича и Бьюгова к Ростову.
* * *
В Ростове Великом утром 13 октября получили известие о приближении тушинцев. По велению владыки Филарета и князя-воеводы Сеитова созвали совет, куда были приглашены: наместник местного монастыря, настоятели Ростовских храмов, губной староста, целовальники, дворянские головы и сотники. На совет собралось около тридцати человек. Горячо обсуждался вопрос, как встречать «тушинских воров» и литву с ляхами.
Князь-воевода намеревался вывести отряд в поле в оборонительном сражении отогнать «воров» «огненным боем». Духовенство и местные «излюбленные головы» предлагали сосредоточить войска у монастыря, занять оборону у его старых бревенчатых стен, выставить пушки и завязать переговоры с противником. В случае же осложнений – предложить тушинцам откуп. Однако, это предложение возмутило владыку и воеводу. Они не желали вести переговоры с «ворами» и литвой.
Тогда от лица ярославских детей боярских и даточных людей выступили дворянские головы. Они предложили митрополиту оставить Ростов Великий, так как город не имел крепких стен и башен. По их словам, митрополиту и его двору вместе с отрядом князя Сеитова надлежало немедля двинуться в Ярославль. Град и Спасский монастырь Ярославля имели крепкие каменные и бревенчатые стены и башни-стрельницы, немалое число пушек. Прибытие отряда Сеитова более чем вдвое могло усилить число служилых людей в Ярославле. Там ярославцы и предлагали сесть в осаду. Это предложение вызвало определённый интерес у князя Сеитова. Ярославль при наличии хороших оборонительных сооружений и немалых воинских силах мог стать новым оплотом противостояния «тушинским ворам».
Однако предложение ярославцев вызвало ропот и недовольство ростовского духовенства и представителей посадских людей. Завязались споры. Посыпались взаимные упрёки:
– Ярославль свои уберечи намерены, а Ростов Великий оставити на раззор и поругание ворогу!? А Ростов-то самый древний, из всех Замосковных градов! Град святаго Левонтия! Отсюда пошла есть вера християнская по всей Залесской Руси! – кричали ростовчане.
– Наш Ярославль тако же древний град есть! Сам князь Ярослав его основал. Что ж ваши ростовския посацкие люди городового дела не свершили?! Заранее челом государю не били, градодельных умельцев и мастеров не испросили? – отвечали с вызовом ярославцы.
Выслушав всех, владыка Филарет, после некоторого раздумья в полном молчании произнёс своё заключительное слово:
– Не достоит подпустить воров приступати к сему древнему и святому граду и к обители. Ибо ворог возможет воити во град с разных сторон и разор учинить и пожечь его. Достоит встретить ворога «в поле», дать бой и отбить от града. По сему благословляю князя-воеводу и воинство его защищать град сей и постоять за Святую Богородицу и святого Леонтия.
Никто не посмел возражать владыке. После этого совет был распущен.
Решение владыки породило разброд среди воинов правительственного отряда. На следующий день стало известно, что часть ярославских служилых людей самовольно покинули Ростов, решив не выступать против тушинцев. Но владыка Филарет и воевода Сеитов рассчитывали, что, имеют значительное численное превосходство над воровскими казаками, ляхами и литвой. Многие воины вместе с князем-воеводой Сеитовым участвовали ещё в Болховском сражении, после чего поневоле принесли присягу Лжедмитрию, а затем бежали к Шуйскому. У них были все основания опасаться за свою жизнь и имущество, потому они были готовы драться насмерть. В целом у воеводы под рукой было около 2 тысяч в основном пеших воинов. Большинство его людей были вооружены пищалями и мушкетами. Тушинцы же, по словам сторожи, шли на Ростов конно – числом около 800 сабель и копий.
* * *
Польско-литовские предводители решили ответить защитникам Троицкой обители. В четыре часа пополуночи 13 октября тушинцы пошли на приступ монастырских укреплений. Но монастырская сторожа и дозоры на стрельницах не дремали. Осаждённые словно знали о приступе и во всеоружии встретили нападавших. На монастырской колокольне ударили в набат. За оружие взялись даже женщины – все способные взять в руки секиру или копьё. Не успели осаждавшие приставить лестницы к стенам, как с верхнего боевого хода раздался дружный залп пищалей и мушкетов. Нападавшие сразу потеряли до ста человек убитыми и ранеными. Ощутив решительный отпор, они откатились. И тут вдогонку «ворам» дробом ударили монастырские пушки. Приступ был отбит с немалыми потерями для тушинцев. А через час после приступа – уже ранним утром защитники сделали вылазку, а осадные орудия, оставленные врагом у стен монастыря, внесли в монастырь и использовали их на дрова.
«Той же ночью в первом часу множество пеших людей, литовцев и русских изменников, устремилось к монастырю со всех сторон с лестницами, со щитами и с турусами рублеными на колесах, и, заиграв во многие трубы, они начали приступ крепости. Люди же в крепости бились с ними с крепостных стен, били также из многих пушек и пищалей и, насколько могли, много побили литовцев и русских изменников. И так милостью Пребезначальной Троицы и по молитвам великих чудотворцев не дали им тогда подойти близко к крепости и причинить стенам какого-либо вреда. И они, своим пьянством загубив многих своих, отошли от крепости. Турусы же, щиты и лестницы они побросали. Наутро вышедшие из крепости люди внесли все их в крепость и, пищу на них готовя, предали огню», – писал о тех событиях Авраамий Палицын.
* * *
На рассвете 15 октября 1608 года сводный конный отряд польско-литовской шляхты, гусар, казаков, татар и 200 русских служилых людей на рысях подошёл к Ростову Великому. Лёгким морозцем сковало землю. Тонкий ледяной покров лёг на воды озера Неро. Первые слабые лучи красного солнца заиграли на куполах и крестах храмов Ростова Великого.
Предводителю отряда тушинцев Петру Головичу сторожа из переславских служилых людей донесла, что из Ростова в сторону Переславля вышел немалый пеший отряд с пищалями и лёгкими пушками. Голович велел скрыть главные силы своей конницы в небольшом перелеске у дороги на Юрьев-Польской и Суздаль. Надеясь, что успеет занять оборону в удобном месте, а возможно, и соорудить «гуляй-городок», воевода Сеитов не учёл, что противник может опередить его действия. В полевом сражении конница Головича могла с успехом двигаться в разных направлениях и наносить неожиданные удары его наспех сколоченному отряду. Да и сторожевая служба (разведка) Сеитова недоглядела. Как только его отряд отошёл от города на расстояние двух вёрст, из ближнего перелеска внезапно раздался залп. Отряд потерял убитыми и ранеными более полутораста человек. Люди Сеитова пришли в замешательство. Тут же тушинцы пустили коней в намёт и
