передалось это ощущение тревоги и надвигающейся беды.
Изменение атмосферы во дворце Ляо Вэя было подобно резкому переходу от летнего зноя к ледяному дыханию зимней вьюги. Еще вчера залы гудели весельем бала, звенели бокалы, лилась музыка, а воздух искрился смехом и легкомысленными разговорами. Сегодня же все было иначе. Тишина, тяжелая и давящая, словно грозовая туча, нависла над дворцом, прерываясь лишь робкими, осторожными шагами слуг и приглушенными перешептываниями, которые разносились по залам, словно шелест сухих листьев на ветру.
— Ты чувствуешь это, Макс? — спросила Тинг, ее голос был напряжен, а зеленые глаза беспокойно блестели. — Воздух пропитан страхом. Даже Ци звенит.
— Да, — ответил я, ощущая мурашки на коже. — Что-то произошло.
Слухи, эти эфемерные существа, сотканные из лжи и страха, просочились в каждую щель, в каждый уголок дворца, словно ядовитый газ, отравляя все вокруг. Они ползли по мраморным коридорам, шептались за тяжелыми гобеленами, прятались в тени колонн, змеями овивая ноги и душа слуг, охранников, даже самых высокопоставленных вельмож.
— Демоническая лиса… Проклятие… Гнев Небес… — эти слова, словно капли яда, падали в атмосферу дворца, разъедая ее изнутри.
Мы с Тинг слышали обрывки разговоров, улавливали косые взгляды, наполненные подозрением и страхом. И эти взгляды все чаще обращались к Ян, которая словно цветок под ледяным дождем, поникла под тяжестью несправедливых обвинений.
— Это лазутчики Танзина, — прошипела Тинг, ее шерсть встала дыбом. — Они распространяют лживые слухи, чтобы очернить Ян и настроить против нее короля.
И история, которую они рассказывали, была хитро сплетена из полуправды и откровенной лжи, рассчитанной на самые темные страхи и суеверия. Они говорили, что Ян — не настоящая принцесса, а демоническая лиса, оборотень, способный принять облик прекрасной женщины, чтобы обольщать и разрушать. Что она проклята Небесами, и ее присутствие навлечет на королевство гнев древних духов, защитников династии.
Король Ляо Вэй, хоть и был мудрым и справедливым правителем, не был лишен человеческих слабостей. Он, как и многие в его королевстве, верил в знамения, в силу духов, в тонкую грань между миром людей и миром магии. И слухи о проклятии, которое якобы несет с собой Ян, запали ему в душу ядовитыми занозами, разъедая ее.
— Я видел его сегодня утром, — рассказал один из слуг, дрожа от страха. — Он был бледен как смерть, и в его глазах стоял ужас. Он всю ночь провел в молитвах, умоляя духов защитить его королевство.
— Он боится, — добавил другой слуга, — боится, что слухи могут оказаться правдой. Он не хочет рисковать благополучием своего народа.
И мы понимали, что их страх не безоснователен. Слухи, словно вирус, поразили дворец, и король Ляо Вэй, оказавшись под их влиянием, был вынужден действовать, руководствуясь не разумом, а страхом.
— Он попросит нас уйти, — сказала Тинг, ее голос был полон горечи. — Он не сможет противостоять давлению толпы и страху перед неизвестным.
И она оказалась права. В тот же день король Ляо Вэй призвал нас к себе и, с явным сожалением в голосе, попросил нас покинуть его королевство.
— Я не могу рисковать благополучием моего народа, — сказал он, избегая взгляда Тинг. — Простите меня, но я вынужден попросить вас уйти.
В его глазах, обычно лучившихся спокойствием и уверенностью, теперь читались страх и беспокойство. Он извинялся, бормоча что-то о благополучии своего народа, о долге перед предками, о гневе Небес. Но за этими словами я видел истинную причину — он боялся. Боялся того, что слухи могут оказаться правдой, и присутствие Ян действительно навлечет на его королевство беду.
Ян держалась с достоинством, как и полагалось истинной принцессе. Ее спина была прямой, подбородок гордо вздернут, а голос — ровным и спокойным. Но в ее глазах я видел глубокую печаль и разочарование. Она прибыла сюда в поисках союзника, а вместо этого была вынуждена бежать, словно преступница, опасаясь не только врагов, но и тех, кто мог бы стать ее друзьями.
Но даже в этом водовороте страха и суеверия, нашлись те, кто не поддался общему безумию. Принц Лин, словно скала, возвышался над бушующим морем людских страстей, не поколебленный ни шепотом клеветы, ни угрозой гнева Небес. Его сердце, плененное красотой и благородством Ян с первого взгляда, осталось глухо к лживым наветам. Он видел в ней не демоническую лису, а прекрасную, отважную женщину, несправедливо обвиненную и преследуемую.
Он проводил нас не только до ворот дворца, но и дальше, до самой границы города, не желая расставаться с Ян ни на минуту. Он держал ее за руку, словно боялся, что она растворится в тумане слухов и интриг, и его взгляд, полный беспокойства и нежности, говорил больше, чем любые слова.
И когда пришло время прощания, он тайно вручил ей нефритовый амулет — не просто украшение, а символ защиты и удачи, передаваемый в его семье из поколения в поколение. Он сжал ее руку в своей и, глядя ей прямо в глаза, произнес клятву, каждое слово которой было наполнено силой и решимостью:
— Я верю тебе, Ян, — сказал он, глядя ей прямо в глаза. — И я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь тебе вернуть твой трон. Я поговорю с отцом, придумаю что-нибудь.
Его слова звучали искренне и проникновенно, и я, несмотря на свою ревность, не мог не почувствовать уважения к этому молодому человеку.
Тинг, которая всю ночь провела в лабиринте полок королевской библиотеки, перелистывая хрупкие, пожелтевшие от времени свитки, встретила нас у ворот с выражением торжествующей тайны на мордочке. Она держала в зубах свернутый пергамент, потрепанный веками и источающий слабый аромат пыли и магии.
— Нашла! — провозгласила она, бросая свиток к моим ногам. — Древнее пророчество, которое может изменить все.
Я развернул пергамент и вгляделся в выцветшие символы, написанные языком, который я уже начал понимать благодаря урокам Тинг. Строки говорили о «Воине-Драконе», рожденном в другом мире, призванном в Арантею, чтобы восстановить равновесие и победить тьму, воплощенную в образе черного дракона.
— И что это значит? — спросил я, хотя ответ уже начал складываться в моей голове, словно мозаика.
— Это значит, что ты, Макс, — Тинг встретилась со мной взглядом, и в ее зеленых глазах я увидел не только уверенность, но и искру надежды, — и есть этот Воин-Дракон. Ты был призван сюда не случайно. Ты — тот, кто спасет Арантею.
Я замолчал, переваривая
