в Денвер только завтра, а вот Миннеаполис — хоть сейчас. В Чикаго живёт Витя Кальменс, Нинин двоюродный брат, с женой и детьми Олей и Женей в пригороде «Диван» — Нинина мама из Кальменсов. Мы с Ниной потом были у них. Чикаго очень красив — 400-500-метровые башни-небоскрёбы, стекло, бетон, каналы между ними и огромнейшее озеро вдоль! Кто-то упорный не согласился уехать из центра и его малюсенький домишко теперь зажат высоченными зданиями, а на этой же площади, напротив, стоит стенка — мозаика Шагала и рядом скульптура — что-то извивающееся! По дороге в этот Диван есть великолепное здание, то ли Собор, то ли ещё что-то — Женя Кальменс объяснял, но я уже не помню, а раз в Миннеаполис сейчас уходил автобус, что ж, подумал, знать судьба туда податься — там Миша в Эллерби — солидной фирме — работает, может и мне чего перепадёт. Позвонил Мише, сказал что везут меня по берегу огромного озера, одного из пяти Великих Озёр, Мичиган называется, в Милвоки, столицу штата Вискансин. «Приезжай, сказал, будем рады». Остановка — выходят-влезают, кому надо — облегчаются или перекусывают, серьёзно поесть здесь не принято. Отдохнули, поменяли автобус и прощай, уезжаем из этой Милвоки, от озера, на запад, в штат Миннесота, где столица — двойной город — Миннеаполис-Сэнт-Пол.
Мишенька встречает, радуемся, везёт домой. Там уже ждут — жена, тёща и дочка Инга, что называет меня крёстным. Случилось, что мы с мамой были в Питере, позвонил Миша, сильно взволнованный, дрожащим голосом, чуть не плача, сообщил — Тата беременна, лежит, вставать не хочет, говорит «умираю». Мама моя, медсестра, всю жизнь принимала новеньких — «пошли», сказала и мы приехали. Тёща стелет на пол газеты — мы же с улицы, запачкать можем этот пол! Тата лежит на раскладушке, в середине комнаты, по диагонали, готовится к смерти. «А ну, вставай! Миша, помоги Тате одеться!» — опыта у мамы хватает — навидалась она таких «умирающих»! Вышли на Малый, бредём, «Миша — мама отдаёт приказ — 3 раза в день по 25–30 минут, ежедневно!», ну а я стал крестным.
Пообедали и я попросил Мишу показать, где он работает и что делает. Пришли в этот Эллерби, Мишин закуток такой же, что был у меня, только мой был у окна, а его в середине зала. Подошёл коллега, разговорились, я рассказал как мог о себе, чем занимался на севере, рассказал про пермафрост, а Миша и его коллега о том, как много проектов в работе и здесь, и в Аравии и, даже, в Москве. Коллега удалился, «может подойдём к менеджеру, поклянчим? А вдруг?» «Нет, — сказал Миша, сразу сейчас нельзя, надо попросить разрешения на аппойнтмент — аудиенцию». Для меня это непривычно, я обычно заходил к своему начальнику запросто. «Я постараюсь» пообещал он. Побыл я ещё пару дней, подождал и отбыл не солоно хлебавши. Потом узнал, потом заходил к Мише тот инженер, спрашивал про меня…
Работы нет, ищем жильё подешевле. Пока я ездил, Мелечка со своим однокурсником и Нина тоже поехали путешествовать, побывали и в Нью-Йорке. Там в какой-то китайской закусочной у Нины спросили «Вамhat?» «Йез, йез!», принесли, попробовала, «Воды!» кричит, рот закрыть не может. Насилу отпоили! «Хат» это значит очень острое, это если кайенский перец смешать с горчицей, залить уксусом, размешать и «сдобрить» этим еду. А на обратном пути им пришлось свой роскошный термос поменять на бензин, денежки ау! Буфетчица, мадам Крауфорд, Ниной довольна — людям забавно, приходят посмотреть и, главное, послушать эту красивую русскую. Собрала работников, объявила «Повышаю Нине зарплату за отличную работу с $3. 25 до $3. 50 в час!» Но эта мадам владела ещё и кафе. То ли не полюбила она человека арендовавшего это помещение, то ли это кафе не приносило доход, но вскоре она пригласила Нину и предложила ей это помещение, чтоб устроить там, как в НьюЙорке, «Маленькую Русскую Чайную — Э литл Рашин Ти Рум». «Вы умеете работать и всей семьёй сможете исполнить моё желание». Можно ли было, в нашем положении, отказаться, тем более, что Нина всегда хотела иметь что-нибудь такое. Её коллеги по буфету, два гея, тоже старались что-нибудь для неё подыскать и нашли, но потом сами туда определились. Мы подумали — риск большой, как это делать — не знаем, но есть хочется и платить за жильё надо!
Тем временем, Люсенька снова выходит замуж, свадьба с блеском, в синагоге, по всем еврейским правилам, под купой и с топтанием бокалов! И от радости, что мужик в доме, Люся сразу беременеет. Жених этот, правда, приходя к нам, с удовольствием ел и креветки и свинину, зато потом, когда Люся, забрав Лизу, уехала к нему, разбил всю посуду, купил новую, специальную, заставил есть только кошерное, крыжовник, что я посадил, выдрал с корнем, а Люсе повелел сбрить волосы и надеть парик — но не на такую напал! Недолго счастье продолжалось, стали тучи сгущаться, а тут и новенький, Эличка, появился.
№ 4
Мелечка, ей уже 20 лет, уезжает во Францию, одна, Лизочка помогла ей собираться, Женя ехать не захотел, а мог. Наплакались, наобнимались, нацеловались, наобещались и проводили её навсегда, а сами снова переезжаем, сняли маленький домик ближе к центру Денвера.
Решили взяться за устройство этой «Ти Рум». На существующую вывеску — круг диаметром 150 см — нарисовал эскиз нашего названия, заказал художнику разрисовать этот круг. Новые Люсины родственники, спасибо, подарили стеклянную выставку, что нам очень помогло, и ещё кое-что. Женичку я попросил мне помочь, потом понял, что сделал это напрасно — в университет он больше не вернулся, рестораторство его затянуло. Женя занялся «легитимизацией» бизнеса — лицензиями на право быть поварами и продавать до 2-х ночи алкоголь, на открытие бизнеса и счёта в банке и другой бюрократией, приобрел недостающее, а я покрасил стены в ярко-красный, конечно, цвет! Разместил и подключил оборудование, научил Нину, как этим управлять, а она стала учить меня, как варить и жарить! Заказали бельё — скатерти и салфетки, апроны — фартуки, курточки и спецшапочки — оказалось, что есть такая компания, они привозят чистое и увозят использованное. Накупили продуктов — благо, осталась от прежнего арендатора холодильная камера, потренировались, приготовились…
Объявились, открылись и, конечно, не обошлось без приключений. Во первых, пришло гораздо больше народу, чем мы предполагали — пришлось на ходу и еду доваривать, и доделывать закуски, Мы бы, конечно, погорели, если бы нам не помогли добровольцы — друзья и просто знакомые, в том числе, пышнотелая, большегрудая блондинка, российская баба — дочка известной русской балерины, сбежавшей в Харбин — всегда жизнерадостна, для нас она была олицетворением всего русского. Сразу научились! Дальше пошло
