сена. Задний тент повозки был поднят, и я с интересом рассматривала места, мимо которых мы проезжали. Несомненно, разговор между Яром и Эдрином не окончен, а сидя внутри фургона, я не буду мешать его продолжению. И, разумеется, там я услышу всё, о чем они хотели поговорить. Конечно, подслушивать нехорошо, но жутко интересно.
Так оно и вышло.
Только разговор пошел совсем о другом.
— А ведь она тебе нравиться, — неожиданно, для меня, заговорил Эдрин.
— Кто?
Для Яра эта тема, вероятно, тоже была полной неожиданностью.
— Вета! Я же вижу, как ты на нее смотришь.
— Эдрин, я никогда не женюсь! И я уже говорил тебе об этом.
— Говорил, но все течет, все меняется. Раз, и влюбишься.
— Я не изменю своему слову никогда. К тому же, не хотел тебе говорить, но я уже признался в любви.
— Кому? Когда? И тебе что, отказали?
— Нет. Но я уверен, что откажут.
— Так уж и уверен?
— Всё, давай закроем эту тему, раз и навсегда.
Вот так, словно карточный домик, рассыпались все мои мечты относительно Яра. Он, оказывается, уже любит кого-то. А как же я? Я ведь его люблю.
Да, уж! Сегодня я услыхала более, чем достаточно. И с мыслью «ох, Светка, Светка, не приведёт тебя любопытство до добра», завернулась с головой в плащ, и, свернувшись калачиком, отключилась от разговора и пару минут спустя уже спала крепким сном.
И это был, действительно, сон, безо всяких там видений. Проспала я совсем недолго, зато выспалась и восстановила силы. А проснувшись, просто лежала и размышляла.
Мне надо было понять, что делать дальше, как жить. Тоненькая ниточка, связывающая меня с прошлой жизнью, оборвалась. У меня не было родителей, но у меня была бабушка, самый дорогой человек на свете. И вот — её нет.
Остался этот мир, остался Яр. Нет. Яр, как я поняла, совсем не мой. Сколько раз я ловила его заинтересованные взгляды. Но у него есть любимая, и мне просто казалось, что я читаю в его глазах какой-то ответ на мои чувства к нему. А его, оказывается, не было.
Что же у меня осталось? Остались сны, не всегда понятные, но очень яркие и эмоциональные.
И еще, я заметила, что сны показывают мне жизнь маленькой принцессы, но при этом, мне не приснилось ни одного сна, где Илай была бы уже большой.
И еще одна закономерность не давала мне покоя. Стоило мне задаться каким-то вопросом из жизни принцессы, и вот вам, пожалуйста — во сне ответ на ваш вопрос.
И еще мне казалось, что вокруг нас — меня, Яра и Эдрина — сжимается невидимое кольцо. За это говорили те события, которые стали все чаще и чаще происходить вокруг нас. У меня было мнение, что кто-то за нами наблюдает. А может, это повзрослевшая Илай? Может она сможет вернуть меня домой. Домой? Куда?
Все это было непонятно и странно, как и этот короткий сон, что навалился на меня, едва я опять задремала под ровный бег Заремы.
Я снова оказалась в спальне Илай. Девочка сладко спала, вот только под щекой лежали не ладошки, а крепко зажатый кулачок. Вдруг, дверь бесшумно отворилась, и на пороге возник какой-то невысокий человек в плаще, с накинутым на голову капюшоном. Ну вот, проскочила беспокойная мысль, и куда же смотрит охрана? Сделав пару шагов, человек скинул капюшон с головы. Я перевела дух. Это был всего лишь мальчишка.
Он подошел ближе, и тут я узнала в нём Яра, только совсем ещё подростка, лет двенадцати, наверное. Как-то он не вязался у меня с тем Яром, которого я знала сейчас. Щуплый, робкий, с рассыпанными по плечам волосами. Яр подошел ещё ближе, преклонил колено, ладонь левой руки прижал к груди, а правую поднял вверх.
— Я буду любить тебя вечно, — негромко, но отчётливо произнёс он клятву любви. И, вскочив, стремительно покинул спальню, не заметив, как в кулачке Илай, что-то ярко вспыхнуло и, почти сразу, погасло.
Ну, вот тебе, бабушка, и Юрьев день. Я уже знала, что это ритуальная клятва, и ничто не сможет её отменить.
Вот почему он так сух со мной. Он дал клятву любви и верности Илай. И мне, почему-то, стало его жалко.
Да, кто ж ему, всего лишь королевскому магу, отдаст руку принцессы. Принцесс выдают за принцев, князей, или, еще не знаю там, за кого, но только не за королевских магов. Их в королевстве, поди, пруд пруди? Да и Эдрин говорил, все они, в основном, выходцы из народа. Впрочем, теперь мне стало понятно, почему на вопрос — клялся ли он кому-то в любви, Яр молчит.
Но, стоп. Он же произнес клятву не Велису, и его клятва, по сути, это просто слова. Но он был верен тем словам, что произнес в спальне маленькой Илай. Теперь мне стало жалко себя. И еще мне не давал покоя вопрос, что девочка держала в руке, что так вспыхнуло, едва Яр произнес свою клятву.
А на облучке тем временем, продолжался разговор.
— Яр, ты так и не рассказал, что произошло в городе. Почему Халин послал к нам Элику? — спросил Эдрин.
Оказывается, он тоже был не в курсе того, что произошло с Яром в городе, и почему мы так быстро из него сбежали.
— Я, как мы и договорились, зашел в оружейную лавку, присмотреть для Веты меч. А вдруг, что-то путное попадётся? Зашёл, и просто остолбенел. На стене, прямо напротив входа, висел меч, как раз такой, что нам надо — и сталь хорошая, и по весу лёгкий. Я стал прицениваться, но мастер-оружейник такую цену заломил, что ой-ё-ёй. Вся его лавка столько не стоит. Я бы, может, и ушел, но интересно стало, с чего так дорого. Меч явно не волшебный, почему же цена так завышена? И я стал торговаться. Я торговался с ним, как старый торгаш, начав, практически, с нуля, и прибавляя по медяку. И тут, как раз в самый разгар нашей торговли, в лавке появился непонятный старик. Я даже не понял, что произошло, но, как только он появился, оружейник сразу сбросил цену почти в несколько раз. Я тотчас расплатился с ним, и, забрав меч, немедленно покинул лавку. Но, когда я вышел из лавки, прошел пару кварталов, понял, что за мной следят. Я — в таверну, а там, через кухню вышел во двор и на другую улицу. Ну, всё думаю, здесь-то они меня потеряют из виду.
Но
