как будет выглядеть твоя жизнь с новорожденным. Ты что, думаешь, что сможешь путешествовать по всему миру с этим Кроссом, участвуя в фотосессиях? Конечно, нет. Тебе придется купить дом, остепениться и привыкнуть к тому, что ты прикован к…
— Вы сказали ей избавиться от него? — шепчу я.
— Не говори так. Это очевидный выход из положения. Разве ты не сторонник выбора? Пресли слишком умна, чтобы…
— Конечно, я, блядь, за выбор! Да что с вами такое? — шиплю я. — Пресли может принять любое решение. И я буду тем, кто ее поддержит. Я буду держать ее за руку, несмотря ни на что. Вы… — Горячая, кислая желчь обжигает мне горло. — Вы сказали ей не обсуждать это со мной? Сказали ей, чтобы она просто разобралась с ситуацией до того, как я смогу ее остановить?
Роберт закрывает глаза. У него вид усталого человека, которому надоело пытаться вразумить идиота.
— Вы едва закончили школу. Никто из вас не достаточно взрослый, чтобы принимать такие решения…
Я заканчиваю разговор.
В ушах гудит, пронзительный звон перекрывает болтовню и суету оживленного бара.
Что за хрень?
Неужели?..
Нет.
Это правда только что произошло?
Роберт Уиттон последние две недели нашептывал Чейз на ухо яд? Пытался убедить ее не говорить мне, что она беременна? Что… что за хрень? Кто так делает?
— Это не было похоже на веселый разговор. — Барменша с розовыми волосами вернулась; она стоит напротив меня и отвинчивает крышку с бутылки «Джонни Уокера». Она пытается налить мне еще, но я закрываю бокал рукой. — Уверен, босс? На твоем месте я бы сегодня напилась в хлам.
— Невежливо подслушивать частные разговоры людей.
Барменша хихикает, качая головой.
— Если разговариваешь по громкой связи в баре, это уже не частный разговор.
— Просто принеси мне счет. Мне нужно убираться отсюда.
Она пожимает плечами.
— Разумно, Повелитель Зла, — говорит она, дергая подбородком в сторону моей толстовки. — Я оплачу твой чек. Если уж на то пошло, ты выглядишь чертовски плохим парнем, но могу сказать, что у тебя доброе сердце. Но тебе лучше поговорить с этой девчонкой, пока ее папаша не убедил ее, что ты злодей. В противном случае она сделает в точности то, что он ей скажет, и ты ее больше никогда не увидишь. Поверь мне. — Девушка приподнимает брови. — У меня есть личный опыт общения с такими отцами, которые просто «хотят как лучше».
ГЛАВА 12
РЭН
— Не могу поверить, что ты мне не сказал! — Элоди ходит туда-сюда по номеру, делая вид, что злится на меня; это происходит, с тех пор как я вернулся из кафе. — Он купил ей кольцо! Он спросил ее отца! Ты ненавидишь меня, Рэн Джейкоби? В этом дело? Ты должен меня ненавидеть, чтобы не сказать, что он собирается сделать предложение.
В таком состоянии она просто очаровательна. Маленький, дикий котенок, закатывающий истерику.
— Уверяю тебя, я не ненавижу тебя. Отнюдь.
Подавляя улыбку, я провожу пальцем по листу блокнота, лежащего на коленях. Уголь, который я нанес на бумагу, размазывается, создавая размытое изображение задумчивого лица, которое я нарисовал. Кто-то посчитает портрет испорченным, но в моих глазах он идеален. Я все еще вижу умные, кристально чистые глаза Элоди, которые смотрят на меня с листа. Ее волосы выглядят взъерошенными ветром и растрепанными. Ее высокие скулы и слегка вздернутый нос все еще видны сквозь зернистость древесного угля. Ее приоткрытые губы умоляют о поцелуе. Она похожа на Кэтрин, отправившуюся на болота в поисках своего Хитклифа.
— Это грандиозно, Рэн. Ошеломляюще огромно. Это не тот секрет, который хранят от своей девушки.
— Это именно тот секрет, который хранят от своей девушки.
— Как ты можешь так говорить?
— Эта информация напрямую влияет на твою жизнь? Разве незнание того, что Пакс сказал нам, что хочет сделать предложение Пресли в начале лета, означает, что ты в какой-то мере в опасности?
Она упирает руки в бедра. Надувает губы.
— Нет.
— Разве незнание этой информации напрямую привело к боли и страданиям в твоей жизни?
— Нет. Но это причинило боль и страдания Прес, — возражает она. — Если бы она знала, насколько серьезно он к ней относится, то, возможно, не стала бы держать в секрете всю эту историю с беременностью.
— Возможно, так оно и есть. — Я пожимаю плечами. — Но твое знание не помогло бы в этой ситуации.
— Это… помогло бы! Я могла бы… я могла бы сказать…
Подняв глаза, я смеюсь, качая головой.
— Ты бы сказала Пресли, что Пакс собирается сделать предложение? Серьезно? А не думаешь, что это немного испортило бы все дело? Пакс должен был сказать ей об этом. Именно поэтому я ничего не сказал.
— Ух! — Элоди хватает с кровати подушку и швыряет ее в меня.
Я уворачиваюсь, и подушка безвредно ударяется о стену позади меня. Элоди вздыхает и опускается на край кровати.
— Ладно. Хорошо. Ты был прав, не сказав мне. Я бы на сто процентов не смогла сохранить это в тайне. И случайно проболталась бы. Пакс сам должен сказать об этом Прес.
Усмехаясь, размазываю еще больше линий портрета, смягчая его края. Думаю, я действительно сохраню его.
— Ты когда-нибудь позволишь мне посмотреть? — спрашивает Элоди. Ее раздраженное настроение быстро меняется, голос стал более серьезным, с оттенком любопытства.
Она по-прежнему сидит на краю кровати, подтянув ноги к груди. Густые темные волосы беспорядочными волнами рассыпаются по плечам, выбившиеся пряди обрамляют ее красивое эльфийское лицо. Моя кровь бурлит при виде нее.
— Это о тебе, а не для тебя.
Она дуется.
— Ты самый жестокий.
— Я знаю.
Девушка сползает с кровати и пересекает комнату, длинная футболка, которую она украла у меня, чтобы надеть в постель, плохо прикрывает верхнюю часть ее голых бедер. Я пожираю глазами просторы гладкой кожи и стону, мой член становится все тверже, когда она забирается ко мне на колени и усаживается на меня сверху. Маленькая злая ведьмочка точно знает, что делает, когда крутит бедрами, «пытаясь устроиться поудобнее». Я закрываю блокнот с набросками и кладу его рядом с собой.
— Я бы никогда не написала о тебе, а потом отказалась бы дать тебе это прочитать. — Она притворяется обиженной.
— Ты все время пишешь обо мне в своем дневнике…
— Это мой дневник! — Она пытается ущипнуть меня за сосок, но у нее ужасный прицел. Я защищаюсь, прикрывая ладонями грудные мышцы, прежде чем она успевает сделать еще одну попытку.
— И? — спрашиваю я.
— А дневники — это личное.
— Как и то, что я иногда рисую, — парирую я. — Если
