вскочил на коня и погнал его, не разбирая дороги.
— Нахлестывай коня, нахлестывай, — неслось ему вслед, — конь-то у тебя свой, не из объединения, иначе мы тебе показали бы, как с животным обращаться!
ПЕРЕШЛИ ПОРОГ
Семейство Дамбия, тайно откочевав в местность, известную под названием «Верблюжья шея», принялось устраиваться. Поставили юрту, разложили в ней немудреные пожитки. Потом пришло время выгонять отару на пастбище, и Цэвэл послушно отправилась за овцами. Бадам осталась дома хлопотать по хозяйству, а Дамбий пошел в табун за ездовой лошадью. Шагая по изрытой ветрами почве, он думал о том, что наконец-то избавился от нежелательного соседства. Конечно, Дамбий рисковал — Лувсанпэрэнлэй может напустить на него порчу своими проклятиями. Если с Дамбием в ближайшее время произойдут какие-нибудь неприятности, значит, тот и впрямь обладает способностью изводить людей. Но и эта мысль не пугала теперь Дамбия — пусть случится беда, лишь бы подальше быть от Лувсанпэрэнлэя. Дамбий засмеялся от удовольствия. Закинув голову, он несколько минут постоял, с наслаждением вдыхая свежий степной воздух.
Оседлав коня, Дамбий выехал на одну из проселочных дорог с намерением навестить своих дальних родственников, по слухам, кочевавших в этих краях. Однако первый же встречный сообщил ему, что все они вступили в объединение и теперь перебрались на новое место. Вторым встречным оказался не кто иной, как бывший однохотонец Загд по прозвищу Зеленый.
— Как ты поживаешь, Дамбий? — спросил он, обрадованным неожиданной встречей со старым земляком.
— Сам знаешь, в одиночку кочевать не больно весело, — угрюмо отозвался Дамбий.
— Да вступай же ты в объединение! Я отдал свой скот, и не жалею, у меня его было немного, да и то весь какой-то ледащий. Сейчас вот держу путь в аймачный центр, меня послали раздобыть там кое-что из стройматериалов. Ты слышал, молодежь нашей округи взялась строить центральную усадьбу? Сейчас там дым коромыслом стоит. Ты бы заглянул как-нибудь, право. Говорят, по трудодням будут деньги платить и продукты давать, жена у меня дояркой заделалась, так что моя семья теперь благоденствует. — Загд давно не произносил таких длинных монологов. Он тяжело вздохнул и извлек из сумки бутылку молочной водки.
— Со встречей, значит, нас, Дамбий! — Он налил ему весело булькавшей жидкости в старую серебряную чашку, которая также нашлась в сумке, и протянул двумя руками. Дамбий, как и положено, принял угощение двумя руками, обмакнул в водку кончик пальца, прыснул в небо, дабы умилостивить духов, и залпом осушил чару.
Загд тоже выпил свою долю.
— Мне пора. А ты, приятель, прикинь на досуге, может, и надумаешь к нам присоединиться, милости просим. Сам смекай — платят по труду, а ты — работящий, как вол, заработаешь кучу денег.
Он ускакал, и радость, возникшая в душе Дамбия от встречи с Загдом, сразу померкла. Объединение представилось ему теперь неким вездесущим явлением: все только о нем и говорили… Оплата по труду — это, конечно, хорошо, но только покуда ты молод и сила играет в мускулах, а как состаришься, чем жить станешь?
Возвращаясь к своему новому стойбищу, Дамбий издали заметил, кроме своей, еще одну юрту. Неужто у него от выпитого в глазах двоится? Он подстегнул коня. Нет, водка была не виновата, на стойбище действительно выросла новая юрта. «Неужто судьба ниспослала мне товарища по кочевью, то-то радость!» Да и как не радоваться? Трудности одинокого кочевья навалились на семью сразу же по прибытии на новую стоянку. Но, видать, не под счастливой звездой родился Дамбий — вслед за ним на новое место собственной персоной прибыл Лувсанпэрэнлэй. Глухое отчаяние овладело Дамбием. Выпитая водка придала смелости — он направил лошадь прямо к коновязи соседа. Рывком отворил дверь.
— Хочешь со света меня сжить? Привязался, как чесотка. Давай сыпь своими проклятиями, будь ты неладен!
Повергая Дамбия в великое удивление, Лувсанпэрэнлэй смиренно ответил:
— Ты поступил со мной не по-людски, сосед. Но я за это зла на тебя держать не стану. Давай заживем по-хорошему.
— Тогда я лучше в объединение вступлю.
— А что ж? И я за тобой следом. Меня тоже, я думаю, примут.
— Уж не сынок ли твой велел меня допечь? — подозрительно спросил Дамбий, сбавляя тон.
— С чего ты взял? — искренне удивился Лувсанпэрэнлэй, пожимая плечами. Не говоря больше ни слова, Дамбий шагнул вон из юрты, преследуемый натужным смехом хозяина.
В эту ночь Дамбий долго лежал без сна. Незаметно подкралась тоска и овладела им исподволь, как потемки юртой. Как всегда в таких случаях, Дамбий затеял долгий спор сам с собой.
Первый Дамбий спрашивал: какой же скот отдать в общественное стадо? Может, согнать без разбора, да и дело с концом?
Другой Дамбий усмехнулся: без разбора? Как бы не так! Легче расстаться с пестрой лошадью, она под седлом ходит плохо, спина у нее слабая. Да еще с жеребенком-двухлеткой, который не отличается выносливостью. А себе оставить несколько послушных лошадей, обладающих хорошей скоростью. Овечью отару тоже надо пересмотреть как следует. Обобществить животных, что похуже. Главное, баранов сбагрить, а маток придержать, матка, она выгоднее барана, она приплод дает. Да и баранов отдавать жалко — все у Дамбия хороши, какого ни возьми.
Первый Дамбий: стыдись! Неужто собираешься отдать обществу только то, что тебе самому негоже? Твои товарищи не одобрят плохого поступка.
Другой Дамбий: молчи, совесть! Какой скот свести в объединение — дело хозяйское. Я с юных лет горе мыкал, чтобы обзавестись стадом. А в объединении какие-нибудь бездельники живо проедят все мое достояние. Им только подавай на дармовщинку. И с зерном как быть? Придется и его на семена ссыпать. А у Дамбия не зерно, а чистое золото.
Спор между двумя Дамбиями наверняка продолжался бы до рассвета, и трудно сказать, за кем осталось бы последнее слово. Во всяком случае не за тем, кто не выдержал и захрапел с лошадиной силой. «Умаялся, родной, дума его замучила, — прошептала Бадам, накрывая мужа теплым одеялом. — Да еще этот Лувсанпэрэнлэй навязался на нашу голову, без него тошно!»
Наутро, едва прикоснувшись к еде, Дамбий оделся и поехал на центральную усадьбу объединения. Там он быстро отыскал Магная и торопливо, словно опасаясь растерять свою решимость, сказал ему:
— Не попомни зла, Магнай, виноват я — обидел тебя зря, ты же хотел мне добра…
Дамбий произнес эти слова шепотом, чтобы не слышали окружающие. Магнай, не обремененный этой заботой, громко засмеялся:
— Что вы, дядюшка Дамбий, я и думать об этом забыл. Честно говоря, я и сам был хорош.
— Ладно, — уже смелее заговорил Дамбий, — значит, так, сынок, напиши-ка ты за меня одно заявление, — и он достал
