разводе, но не портить друг другу нервы. Однако время шло, а Хилеви не возвращалась. Говард начал беспокоиться, как бы чего ни учудила. Ждал и терял выдержку. Придя в ярость, разнёс в щепки стол в гостиной, выбросил в окно новенький телевизор.
К счастью, телевизор упал на газон, а не на тротуар, по которому сновали прохожие. Тем не менее, явилась полиция, составила протокол и оштрафовала Говарда за нарушение общественного порядка и покоя граждан.
Полиция уехала, в квартире зависла мертвая тишина. И тут вошла Хилеви. Ей бы поступить благоразумно, а она набросилась с упрёками.
– Ты чужой! Где я бываю по вечерам, не спрашиваешь!
– Не ори! – угрожающе попросил Рон, закипая гневом
– И так молчу! Ты не замечаешь… не замечаешь того, что я встречаюсь с Ингмаром!..
Коротким резким взмахом Рон ударил жену по переносице. Из сломанного носа Хилеви хлынула кровь.
– Ещё повысишь голос, убью! – Рон находился на грани нервного срыва, мало что соображал. Если бы Хилеви в этот момент не удержалась и обозвала его, он убил бы её.
После случившегося Хилеви присмирела. Окажись Рон внимательнее, мог бы догадаться, что жена приняла для себя какое-то решение. Вроде, как и прежде хлопотала по дому, готовила обеды, но без прежнего старания. Словно по инерции. Она присутствовала в доме, и не было её. Она жила в другом измерении, мыслила обособленно.
Правда, Рон не привередничал, охотно ел картофель фри с сосисками, вермишель с креветками, салаты с брокколи, хотя любил сочные бифштексы и лангеты с зелёным салатом, да чтобы помидор и огурчиков, брынзы больше было. И бокал красного вина. Он не возникал, не вмешивался в жизнь Хилеви, полагая, что сама одумается и поймёт всю нелепость запутанного положения, которое случилось по её же вине. Возьмётся за ум, и не станет жалеть впоследствии, что, приманивая Ингмара, надеялась на него напрасно, погналась за призрачной синей птицей.
И вдруг Ингмар исчез. Хилеви не находила себе места, кому-то названивала, нервничала. Не трудно было догадаться, что любовник бросил её. Может, надоела неопределённость отношений с Хилеви, которая не знает, к какому берегу пристать, а скорее всего, встретил смазливую и беспечную, не обременённую семейными узами.
Рон отмалчивался. Помочь Хилеви не мог, а утешать – считал недостойным. Полагался на время, которое излечивает душеные переживания. Молчал и ждал в надежде, что разрыв с Ингмаром образумит Хилеви, поможет ей справиться с горем и понять истинность того, что от добра не ищут добра.
Хилеви поступила иначе. Оценив ситуацию и, видимо, осознав, что совместная жизнь не возможна, пошла на разрыв их отношений. Скорее всего, чтоб не унижаться и не чувствовать себя как побитая собака. Какое-то время Говард полагал, что Хилеви приютили родственники в Стокгольме. Отец и мать взяли на себя труд вывести дочь из сумрачного состояния, дали возможность оценить спокойно положение. Подумал так по той причине, что Хилеви покинула квартиру, забрав с собой все вещи. В том числе зимнюю одежду. Так поступают люди, переезжая на новое место жительства.
Проснувшись утром в воскресенье, до десяти утра Говард валялся в постели, чего не любил делать прежде. Лежал один в опустевшей квартире и маялся. Рядом с ним не дышала привычно живая душа. Можно, как говорится, сходить налево, но не видел в этом смысла, скукота и напрасная потеря времени. Прежде он думал, что Хилеви – это на всю жизнь, никакая другая женщина ему не нужна.
Думал, заставляя себя встать, и задремал. Не то на яву, не то во сне увидел Хилеви: стоит она и грустно смотрит на Рона: «Не оправдал ты моих надежд. Не желаешь биться за счастье своё и удачу молодецкую до последней капли кровушки». Рон ей своё: «Что делать прикажешь?». «А ты раскинь умом, поскреби по сусекам памяти. Вдруг и придёт что в голову»… И снова перед ним Хилеви: в сарафане, лёгкий кокошник на голове, чему немало удивился. «Ты достигнешь своих желаний, твоя удача – в тебе самом. Не отчаивайся, испей водицы из колодца, будь оптимистом. Ты лёгок на подъём, ты свободен»…
Очнувшись, лежал и пытался понять пригрезившееся. И махнул рукой. Нечего лежать, вставай и марш на улицу. Пройдись, мир и прояснится. Нечего класть себя в гроб. Ошибки надо исправлять. Правильно сказано: потеряв голову, по волосам не плачут.
На Большой площади Упсалы Говард встретил Гарри Лунд стрема. Убегая от одиночества, Рон по вечерам бродил по городу, подолгу сидел в ресторане неподалеку от Гласонской усадьбы. Когда-то здесь размещалась почта. Письма не разносились. Имя получателя объявлялось на дверях дома. Или Рон сворачивал в Ботанический сад, любовался экзотическими цветами и растениями в оранжерее Линнея. Цвели орхидеи, источая нежный запах, поднимались над водой лилии. Рон успокаивался и забывал о семейных неурядицах.
Поздоровавшись с Лундстремом, Рон пошёл с ним в направлении городской ратуши. Рон не искал встречи с детективом, хотя Гарри раз или два звонил.
– Может, всё образуется, – сказал Лундстрем, когда они заняли столик в кафе и заказали по чашечке экспрессо. – Поговори с Хилеви, чего дурит. Женщины, они такие – попадёт шлея под хвост, взбрыкнут и в галоп. Наломают дров, опомнятся и ходят вокруг тебя как шёлковые, ластятся…
– Поговори… Не знаю, где остановилась. Родне звонил, ничего вразумительного не сказали. На работе разводят руками: исчезла, не сказав и слова…
– Жили в согласии, не ссорились…
– В каждой избушке свои погремушки. Я со своим характером – не сахар, а она – молчунья. Поцапаемся, слова от неё за день не услышишь. Как воды в рот набрала… Обиделась, видите ли…
– И всё же не торопись с разводом. Дай Хилеви подумать. Женщина рассудительная, она поймёт своё заблуждение…
Мужчины спокойно беседовали, не предполагая, что в нескольких кварталах от них Хилеви в это время добивается права остаться в пансионате Лиги Добровольной Смерти до конца дней своих.
Получив разрешение, Хилеви заключит договор и сделает завещание на предмет того, что должно быть выполнено по её требованию. За исполнение завещания внесёт требуемую сумму залога и успокоится. По завещанию предопределялась и судьба Говарда…
– Что намерен предпринять? – спросил на прощание Лундстрем.
– Хочу дождаться конца развязки. Заявление о нашем разводе в суде принято. Значит, Хилеви явится на заседание. Там и проясним ситуацию…
– Она может послать адвоката.
– Так тому и быть. Характер человека связан с его поступками… – сказал Говард, успокаивая Лундстрема.
– Готов помочь тебе всем, что в моих силах.
Приехав на заседание суда, Говард поразился перемене, которая произошла за это время с Хилеви. Женщина стала
