изменил.
— Иди сюда, — прошептал Макар, садясь в кресло. Я понимала, что не стоило вообще это всё начинать, но почему-то сползла со стола и сделала шаг. Ещё один.
В голове шумело и пульсировало. Горячее тело Макара разжигало во мне огонь, и я послушно села к нему на колени. Он приподнял мои бёдра, и опустилась я уже на член. Охнула от глубокого проникновения. Я не любила эту позу, потому что вообще не понимала, как хотя бы приблизить себя в ней к финалу, но Макар, видимо, сейчас считал иначе. Он качнул меня на себя, вынуждая начать двигаться, и я, уперевшись коленями в кресло, приподнялась. И опустилась. Макар обнял меня и погладил по спине, спустился к ягодицам, слегка разведя их. Я дёрнулась, потому что это было непривычно и странно.
— Ты приподнимаешься… — его руки прижали мои бёдра, не давая пошевелиться. — Не надо. Скользи вперёд-назад.
И подтолкнул меня к себе. А потом наоборот.
В этой позе я была слишком открытой. И клитор тёрся о лобок. Я закусила губу, потому что это было приятно. А стало ещё приятнее, когда Макар поймал губами мой сосок и втянул в рот. Прокатил между зубами слегка прикусывая. Ладони по-прежнему лежали у меня на пояснице, не позволяя приподняться. А Макар как будто специально подавался навстречу, и тогда касание становилось очень плотным.
Огонь внутри из маленького тлеющего костреца превращался в пожар. Он бежал по моим венам, растекался как горячая лава. И я ловила приоткрытым ртом воздух. А Макар его отнимал, запечатывая поцелуями, слишком огненными, чтобы оставаться обычными.
Давление его рук на пояснице становилось сильнее, я хотела отстраниться, чтобы отдохнуть, но меня упорно прижимали и подталкивали. Это длилось, это тянулось, и это нравилось.
Я цеплялась за плечи мужа, впивалась ногтями. Стоны летели слишком часто, и в какой-то момент я просто поняла, что уже не скольжу по Макару, а член просто снуёт во мне настолько часто, что от этого трения, от непрекращающегося, нарастающего давления внизу, внутри, словно прорывался водопад. Я замерла, хватая ртом воздух. Я упёрлась ладонями в грудь Макара, не понимая, где я, а где вечно сбегающий оргазм, потому что сейчас внутри всё пылало жаром, пульсировало так сильно, сжимая член, что я готова была расплакаться, но вместо этого, задыхаясь воздухом, я стонала протяжно. Эпицентр наслаждения сменился в тот момент, когда Макар резко опустил меня на себя, и я поняла, что огонь, пульсация, всё это собралось в одной точке, которая сейчас разливалась океаном, и я, прижавшись к мужу, стонала в голос. Короткие, резкие удары, слишком острые для моего воспалённого гаммой чувств организма, и я поняла, что почти теряю сознание, что мир разлетается осколками радуги, что вокруг меня всё плывёт, а между ног настоящий потоп, который смешал в себе мой неуловимый оргазм и наслаждение мужа. Я рвано дышала, царапала грудь Макара, не в силах поверить, что так бывает, что невозможно обильное сочное наслаждение копилось все эти годы, чтобы выплеснуться наружу в такой момент, когда всё разрушилось.
— Я хочу ещё слушать, как ты кричишь, — прошёлся по нервам голос Макара. Он прижимал меня, целовал, и я впервые не хотела сходить в ванную, потому что мне не надо было смывать с себя позор.
Я расплакалась.
Не вставая с мужа, не размыкая тел, не прекращая этой дикой гонки. Я вцепилась зубами в плечо Макара и дышала, дышала, дышала. А Макар, воспользовавшись моим замешательством, шептал:
— Как же люблю… казалось, сильнее уже невозможно… Но возможно…
Он снова раскачивал меня. Он заставлял моё тело реагировать сейчас остро, нервно. И каждое прикосновение снопом искр разлеталось. Я стонала, уже не помня себя, потому что так хорошо ещё не было никогда.
Макар снова любил меня. На кресле и всё же на столе…
И заснула я в гостевой спальне, так и не сходив в ванну, просто потому, что не хотела. Я ничего не хотела в этот вечер. Только его. Который на кровати гладил меня, не давая провалиться в сон. И его руки были везде, даже там, куда я боялась пустить.
Ночь скрыла в тёмном городе двух смертников, которым подарили индульгенцию.
До утра.
Что ужасно резко заглянуло в спальню и разрушило волшебство ночи. Я проснулась и долго лежала с закрытыми глазами, вспоминая на вкус Макара. И ещё его прикосновения. И тело среагировало на воспоминания, заныло, застонало…
Я открыла глаза и наткнулась на Макара, который сидел на краю кровати. Он смотрел в окно и, услышав, что я проснулась, обернулся.
— Ты как? — он, видно, тоже недавно проснулся, потому что ещё не успел побриться и сходить в душ.
— Хорошо, — медленно протянула я и поняла, что что-то изменилось. Магия ночи растаяла. Сейчас мы в реальности, где на кровать легла папка документов.
— Я всё подписал, Полин. Там брачный договор и заявление. Ты свободна…
По осколкам воспоминаний
Глава 37
Вибрация откуда-то изнутри заставила меня вздрогнуть. Сцепить зубы. В голове набатом звучал голос бабушки: «Это потому что ты плохая, вот и осталась никому не нужна. Это ты всё разрушила. Так хорошие девочки не ведут себя!».
Зубы ударились друг о друга, и мне до ужаса сильно захотелось вылезти из кожи, сбросить её, пропитанную запахом мужа.
— Полин, — позвал Макар. Я замотала головой, не поднимая глаз, потому что сейчас я разрушила то, что ещё можно было склеить, что можно починить, вчера я доломала. У Макара просто спортивный интерес, уязвлённое эго. Никогда я ему не нужна была.
Одеяло укутало меня с ног до головы, и я встала с кровати. Шагнула к двери.
Ванна. Мне нужна ванна. Чтобы смыть с себя весь позор. Мне надо очистить тело от всего, что было ночью.
Дверь ванной я закрывала трясущимися пальцами. В голове всё звенело, и я не дошла до кабинки. Согнулась над унитазом, сплёвывая рвоту. Я грязная. Вся. Целиком. Снаружи и внутри.
Минут десять я стояла возле раковин, выполаскивая рот. А потом зашла в кабинку. Выкрутила горячую воду на максимум. Кожу обожгло. Засаднило. Я вздрагивала от подступивших рыданий. Я использованная. Никому не нужная. Медалька из списка наград Макара. Такая же,
