в вырез платья. Оголяет одно плечо, прижимается, целует, проводя языком до ключицы, цепляет пуговицы, чтобы расстегнуть платье, и я обхватываю себя руками.
Макар отстраняется и очень тихо говорит:
— А знаешь, что самое привлекательное в твоём белье? — Я мотаю головой, а он проводит черту от шеи до груди, тормозит у моих рук, чтобы легко их убрать и вернуться к груди, что ещё под тканью платья, очертить, слегка сжать. — То, что в нём ты выглядишь как будто без него…
Смертники с индульгенцией
Глава 36
Макар стаскивает с меня верх платья и особенно развратно задирает бюстье, прижимая им грудь сверху, и я пытаюсь поправить бельё, но по соску вдруг скользят его слегка шершавые пальцы, и я прикрываю глаза, чтобы не смотреть, просто чувствовать, тогда не так стыдно. Такого непотребства у нас никогда не было, и я просто теряюсь среди чувств, таких разных, которые вдруг просыпаются внутри. Сумасшедший коктейль сильного, зудящего даже в кончиках пальцев желания и страха, стыда, смущения. Всё это заставляет меня перестать думать, хотя бы сейчас, на это чёртово мгновение, где, наверно, мне можно побыть чуть-чуть живой. Той, что может чувствовать и не корить себя за эти чувства.
Поцелуи меняются. Они обжигают, они спускаются с шеи ниже, туда, где ладони Макара сжимают мою грудь, а пальцы перекатывают горошины сосков. И влажное дурманящее прикосновение языка к ареолам простреливает изнутри. Я чувствую острые иглы, которые проедают все тело, заставляя меня елозить по столу в нерешительности и будоражащем предвкушении. Макар отстраняется. Смотрит на меня. Его лихорадит как во время высокой температуры, и мне передаётся эта едва сдерживаемая дрожь. Он опускает руку мне между ног, на этот раз просто отодвигая ткань трусиков, и проходится длинным движением вниз. Снова наверх. Круговое поглаживание узелка клитора, которое отзывается волной огня, что прокатывается по телу. Я хочу свести ноги, но Макар второй рукой придерживает моё колено, не позволяя. И я уже даже не сижу на столе, а лежу, приподнявшись на локтях. И смотрю.
Нельзя смотреть на такое. Нельзя от такого ещё сильнее хотеть, желать…
Пальцы вытворяют что-то невозможное. Макар раскрывает меня слишком развратно. Проводит кончиками по возбуждённым складкам и резко спускается вниз, задерживаясь у входа. Я сжимаюсь от ускользнувшего огня и подаюсь бёдрами ему навстречу. Макар поднимает на меня затянутый пеленой вожделения взгляд и спрашивает:
— А как ты это делаешь сама?
Я нервно мотаю головой, словно сейчас расплачусь от одной мысли делать это при нем, и тогда Макар начинает особо изощрённую пытку.
— Так? — длинные пальцы проникают в меня, и понимаю, насколько у меня внизу всё мокро и влажно. Макар медлит, не меняя положение, а потом два скользящих движения. — Или так?
Он оставляет внутри один палец, а большим находит клитор и поглаживает его. Я запрокидываю голову назад, прикусываю губы, потому что мне приятно. Мне очень сильно приятно, почти как во время сольного концерта.
— А давай ты просто кивнёшь, когда станет похоже на то, что ты делаешь одна?
И я киваю. Смотрю, как Макар медленно расстёгивает рубашку, выдёргивает её из брюк, и как напрягаются его мышцы, как проступают вены на запястьях, как тёмная полоска волос уходит вниз.
Я резко сажусь и провожу ладонями ему по груди, ощущая жар его кожи. Спускаюсь ниже, на холодную пряжку ремня, где замираю, понимая, насколько возбуждён муж.
— Или дальше, или я сейчас кончу прямо так.
Я нервно, излишне резко расстёгиваю ремень, пуговицу, молнию. Ткань белья. Стягивая вниз, стараюсь смотреть Макару в глаза, но он лишь усмехается и качает головой. Я опускаю взгляд. Твёрдое желание с бархатной кожей, вздутыми венами и аккуратной головкой, которая тут же тыкается мне в ладонь, и я несмело провожу вниз, а потом вверх. Макар рвано выдыхает и ловит мою грудь, очерчивает по кругу, задевает снизу там, где самое чувствительное нежное местечко, и я прикусываю губы. Муж шагает впритык, упираясь членом мне между ног. Я инстинктивно приподнимаю слегка бёдра. И это движение без слов даёт понять, что я хочу. Макар проводит членом вдоль влажных складок, и мне неловко, что всё так мокро. Я сжимаюсь, чтобы скрыть это, но Макар как-то без слов понимает.
— Мне нравится… ещё никогда так не нравилось, как сейчас, — он наклоняется и ловит мои губы, чтобы пройтись по ним языком. — А ещё ты сладкая на вкус…
Волна огня пролетает и останавливается на моих щеках. И мне очень жарко, очень неловко, очень возбуждающе.
— И сегодня ты дашь мне услышать, как звучишь во время?..
Я не знаю, что ему сказать, просто ещё ближе придвигаюсь, чтобы наконец Макар вошёл. И он входит по сантиметру, медленно, раскрывая меня для себя. Он обнимает меня за талию и снова ловит губы. Целует так, что я забываю, что мы в его кабинете, на столе, и на мне всё ещё есть одежда, но как-то так вышло, что я всё равно голая.
Один толчок, и Макар выдыхает сквозь зубы, а я чувствую блаженную наполненность внутри. Он так глубоко, так сильно, так близко, что мне кажется, если я сейчас притяну к себе Макара ещё сильнее, то обязательно дойду до финала, но он отдаляется, чтобы почти выйти и вернуться. И снова волосок до, который я не успеваю схватить. Макар раскачивает меня, моё ускользающее возбуждение, а потом ловит грудь в ладонь и сжимает сосок указательным и большим пальцем. И я не выдерживаю:
— Сделай! Сделай ещё раз так! — голос хриплый, надсаженный. И Макар сильнее прижимается, полностью входя в меня и не переставая ласкать грудь. И мои стоны становятся каким-то особенно громкими. В них теряется звук резких толчков, рваное дыхание. Я могу лишь выдыхать огонь и ловить, ловить моё возбуждение.
— Как ты это делаешь сама? — снова спрашивает Макар, кладя большой палец мне на клитор. И я, обезумев от чувств, которые накрывают меня снежной лавиной, бессвязно шепчу:
— Чувствительность… мне скользко там…
Не знаю, что Макар понял из моих слов, но он отстраняется, а потом с сожалением совсем выходит из меня. Сразу вся противоестественность картины навалилась на меня. Я только что занималась сексом с мужем, который мне
