не признают за ликвидное доказательство “магическую запись”... Эх, а раньше принимали, авторитет, как ни погляди, был больше.
Сорвав пару веток, разложил их прямо на земле. В окрестностях споткнулся об приличного вида булыжник и решил, что он станет подушкой – с таким полевым набором день проводов Согии к “Небожителям” закончился.
Фух...
Спину приятно кололи еловые ветки: с одной стороны должно вызывать дискомфорт, а с другой наоборот – лежишь, словно смирённый монах на иглах, пытаясь поймать, скажем словом, дзэн; прибавить сюда ещё вид на необъятное звёздное небо и забивающий нос запах хвои – и выходит идеальное место для медитации.
Только вот... Что-то не так.
Точно!
Я не умылся.
В нескольких шагах от ночлега – ручей, где я, попинав камешки у берега, нашёл буддийские чётки, которые сюда прибило, по всей видимости, течением. Восемь деревянных бусин, скрепленных соломенной верёвкой-симэнавой и свисающая печать мастера – “Фудзивара”... Хм-м-м. Неужели Дзинпачи? Что дедуля забыл в здешних краях?
Потеребив чётки, убедился – точно его рук работа!
Зашелестели кусты – кто-то идёт. Не демон. Человек. Скорее всего юноша, если судить по размеренному шагу и банальной интуиции – девушка не станет бродить по лесу ночью.
– Где же они могут быть? – голос парня. Говорит на китайском как на родном – таких не часто встретишь, – Мастер будет злиться на меня... – грустно выдохнул тот.
– Не это ли ищешь? – вынырнул ему на встречу я.
– ... – стриженный под плечи мальчишка испугался – страхом прямо завоняло, но виду он не подал, – Это, – попытался ответить твёрдо, – Верните, будьте добры, – осторожно продолжил на ломанном японском.
– Верну, понятное дело, зачем мне они, – мы сблизились и я сумел рассмотреть его ханьфу – то же кимоно, только китайское, – Откуда они у тебя? – спросил, протягивая чётки.
– Подарок мастера, – он ответил сухо, рассматривая оберег на предмет повреждений.
– “Мастер” сам их сделал?
– Да.
– Хм... Значит, ты ученик Дзин-чана? – проскользил оценивающим взглядом.
– Попрошу больше уважения к мастеру, – а парниша смелый в общении с незнакомцами, да ещё и на чужой земле! Может, я сейчас не наилучшим образом выгляжу, но ему тоже не помешало бы поубавить наглости.
– Я знаю того старого прохвоста больше чем ты, малыш, живёшь.
– Как я могу верить бродяге, спящему в лесу на кучке еловых веток? – бросив небрежный взгляд к моему "ночлегу", спросил китаец.
– Пошли к Дзинпачи, он меня сразу узнает.
– ... – китаец замялся.
– Или ты только выдаешь себя за ученика Фудзивары?
– Нет, как бы это сказать...
– Говори как есть.
– Я потерялся.
Ухмылку сдержать невозможно.
– Ох уж эти суровые японские дебри: шаг влево – потерялся, шаг вправо – сожрали ёкаи!
– ... – мальчик шутки не оценил, – Пора бы представиться: меня зовут Вэньмин, – поклонился.
– Рейкон-но Рёко.
– ... – он аж содрогнулся, боясь поднять голову обратно, – Тот самый?...
– Мгм-м-м.
– Не верю. Вы не подходите под описание.
Вот тебе и популярность. Уже под собственное описание не подхожу… Есть у меня одна мысля почему так получается – церемонии сошествия, а если уточнять: их непостоянство. Выходит так, что ежегодные пляски с веером проходят только там, где в предыдущем году была засуха, а в остальные места я не суюсь. Так и получается: фигура "Странника" где-то миф, идол, которому надо вознести молитву ради меча, а где-то постоянный гость.
– В любом случае, я не собираюсь тебе что-либо доказывать, Вэнь-кун, – поймав раздражённый взгляд, продолжил: – И где ты виделся с Фудзиварой в последний раз?
– То был холм с видом на замок Фусими...
– Он же Момояма, он же отжат Мицунари по доброй дружбе с Хидэёси... Хе-хе!
– ...
– Ты пока не очень в политику, да?
– ... – Вэньмин явно пожалел, что взял меня в свою компанию.
– Значит, мы не настолько далеко от людей... Это хорошо! Я тебя проведу.
– Вы точно знаете куда?
– Не отставай!
* * *
Китаец был до боли раздосадован, когда понял, что “холмов с видом на замок Фусими” несколько, и сильно устал, проверяя каждый из них. Нужный мы нашли только с третьей попытки, уже под рассвет.
– Кого ты привёл, Вэньмин? – спокойно начал Дзинпачи.
– Твоё восковое лицо не изменилось со времён нашей последней встречи.
–
