до нас доходили, все местные боевики сбрили бороды, закопали и заныкали оружие и, усмехаясь, жили мирной жизнью в Урус-Мартане, готовясь к какой-то бяке. Дальше бригада прокатилась до границы леса, где спешившаяся разведка и пехота опять вошли в «зеленку» и поднялись на высоту 629, с которой и вошли в Бамут.
В Бамуте об активном сопротивлении никто и не помышлял. Хайхороева с Бараевым носило хрен знает где, а других героев Ичкерии тут, видимо, не водилось. Перевелись буйные на этой земле. Так что бригада, не встречая почти нигде сопротивления, заглянув по дороге в Ачхой-Мартан и Катыр-Юрт, скучая, вернулась опять на базу.
Отдых на базе получился непродолжительным. В середине июля прошла информация, что не большие отряды чеченцев стягиваются в район сел Агишты, Махкеты, Хатуни. Их там, типа, скопилось уже порядка трехсот человек, и они в конце июля намечают совершить громкую отвлекающую операцию – зайти в Шали, уничтожить Шалинскую комендатуру и основательно потрепать блокпосты, расположенные вокруг города. Так же небольшие отряды нохчей были замечены в районе Чири-Юртовского цементного завода. 166-я бригада получила приказ выдвинуться к этим селам, блокировать их и, выдавив (а при благоприятных обстоятельствах – уничтожив) боевиков, обеспечить внутренним войскам возможность беспрепятственно провести зачистку сел и проверку там паспортного режима.
Одну небольшую разведгруппу Гюрза откомандировал к Чири-Юрту поглядеть-понюхать, чего там как, а разведроту, под прикрытием пехотного батальона, повел к селу Агишты. Днем подошли к шестидесятиметровому мосту через реку Басс, от которого в паре километров на юг и находилось село с боевиками. И тут в голове у Гюрзы сработал тумблер «кутузов» (это когда война – херня, главное – маневры). До вечера пехота закапывалась и укреплялась вокруг моста, а в сумерках Гюрза (догадываясь, что «чехи» внимательно следят за всеми нашими приготовлениями и вряд ли захотят вступить с нами в бой, так как это идет в разрез с их планами) снялся с места, оставив на мосту одно отделение с пулеметом (на всякий случай), а с остальным отрядом углубился в лес и, совершив десятикилометровый марш-бросок западнее Агишты, вышел к южной окраине села, где и перекрыл дорогу Агишты – Махкеты от речки Басс до высоты 729, предполагая, что «чехи» будут уходить ночью на юг. План не выстрелил – ночью, как и следовало ожидать, боевики вышли из села, но почему-то пошли не на Махкеты, а на север в сторону моста (либо засекли передвижения пехоты и разведки по лесу, либо сработало звериное чутье). В результате оставшийся на мосту Гарик (пулеметчик из взвода «Удар») до рассвета со своим напарником Морозом, матеря и проклиная все на свете, убивая ствол пулемета (благо парень сильный и таскал с собой запасной ствол), поливал длинными очередями мост на любой звук, не давая чеченам перейти на эту сторону. Остальные справа и слева от моста перестреливались с «чехами» через речку, не позволяя перейти ее вброд. С восходом солнца все закончилось – боевики мост не перешли, но и в село тоже не вернулись, а, рассыпавшись мелкими группками, ушли в сторону хребта Маштак, где и затерялись, как и не было. Гюрза, прочесывая лес, умудрился выловить двух боевиков, но они оказались рядовыми бойцами с невысоким интеллектом, так что ничего толкового из них вытянуть не удалось. Через пару дней группа опять вернулась на базу.
Между тем, из самых разнообразных источников широким потоком шла информация – начальник штаба войск Ичкерии Аслан Масхадов готовит очень крупное выступление, операцию, похожую на ту, что была проведена боевиками в начале марта. Анализ разведданных косвенно подтверждал эту информацию. И чечены, и наемники самых разных мастей кучкуются в крупные бандгруппы, но при этом в бой нигде категорически не вступают, избегая стычек даже с заведомо слабыми силами федералов. Мест, где будет нанесен удар, называлось уж очень много – Грозный, Шали, Аргун, Гудермес, Ведено, Шатой…
В Грозном, тем временем, нововведение – собрали, вооружили и экипировали два батальона чеченского ОМОНа. Утверждается, что эти завгаевцы будут воевать на нашей стороне…
Как-то слабо верится, что после всего, что было на этой земле, чеченец будет стрелять в чеченца. Не совершили ли наши большие начальники очередную ошибку, вооружив потенциальных противников? Хотя менталитет местного населения до сих пор для меня загадка. Вроде все было ясно и понятно после того, как старик в Ахкинчу-Борзое угощал нас хлебом, да после улыбок и человеческого отношения продавщиц на Грозненском и Ханкалинском рынках появились непонятные сомнения. Ответ на вопрос, заданный в книге А. Приставкина «Ночевала тучка золотая»: «Чечен, ты человек или зверь?» – теперь для меня не так однозначен, как в начале войны… Видимо тут тоже живут очень разные люди, и зря они понтуются своим единством мыслей и идеалов. Но все это лирика, а сегодня идет война, и я так думаю, что нам еще аукнутся эти два батальона чеченского ОМОНа.
…То, что Масхадов в виде цели для своего удара выберет Шатой или Ведено – это очень и очень спорно. В Шатое и выше боевики и так себя чувствуют довольно уютно. Им портить эту идиллию не с руки. За 245-ым мотострелковым полком российских войск нет, а если какой-нибудь кипиш крупный начнется, то войска там обязательно появятся, и тогда прощай спокойная жизнь. Ну а в Ведено живут чеченцы, которые натуральные волчары, а ни один уважающий себя волк не станет охотиться рядом со своим логовом – это аксиома! Чуть что и все села, которые до сих пор оставались там целыми, сразу превратятся в разграбленные руины и веденцам это на хрен не надо. Что касается Шали, то если Масхадов приведет свои орды, собранные в кулак, сюда, то мы будет только «очень за…»! и ходить далеко нам не надо, и пехота давно мечтает прошерстить этот подозрительно тихий городишко…
К концу июля цель для «бешеной бригады» определилась – мы опять идем в знакомые места местность в тридцати километрах южнее Гудермеса, линия Курчалой – Майртуп – Аллерой и еще южнее опять Хиди-Хутор – Ялхой-Мохк. На сей раз бригада выставляет сразу две войсковые маневренные группы. Вторая группа будет чистить от нечисти местность от Ножай-Юрта до Центороя и Белгатоя, то есть будет работать в горах.
Три дня ушло на получение боеприпасов и сухпайков, обкатку и подгонку всего и вся, и в самом конце июля два отряда двинулись в путь…
…На этот раз выход получился более удачный, хотя по началу все шло так же, как и везде. Переночевав у Майртупа на базе 276-го мотострелкового полка, бригада двинулась в Хиди-Хутор окружным путем. Как показал мартовский опыт идти напрямую через лес на Хиди-Хутор пятнадцатикилометровым маршрутом – задача нудная и чревата самыми неприятными последствиями. Поэтому пошли дорогой через Джигурты, Ахкинчу-Борзой и Бельты на Региту, а уже оттуда спустились в Хиди-Хутор. «Чехи» ждали нас на старой дороге, и поэтому предпринять ничего не успели. Идущие за бригадой внутренние войска в очередной раз установили в Хиди-Хуторе советскую власть.
Когда разведка прочесывала лес был пойман, наконец-то, кое-что знающий и в меру разговорчивый чечен. Он то и поведал Гюрзе, что в эту августовскую ночь боевики из Аллероя будут стягиваться в Гудермес. Про других он толком ничего не знал, но и этой информации было достаточно. Как именно «чехи» пойдут в Гудермес, оставалось только гадать и поэтому Гюрза решил выставлять засаду сразу в двух местах.
Правильно предположив, что боевики не пойдут по главным трассам, а будут двигаться тропками и второстепенными дорогами, одну засаду он выставил у речки Мичик, а сам засел во второй засаде у речки Гулк. И в ночь на третье августа улов был замечателен. Взяли довольно-таки продвинутого чеченского радиста, который не стал испытывать судьбу и играть в « Зою Космодемьянскую на допросе у немцев», а почти сразу (после двух ударов по печени) в виде жеста доброй воли, выложил карты с основными и запасными позывными всех (!!!) чеченских главарей, а так же с основными и запасными радиочастотами, на которых они работают. С этого момента мы могли прослушивать любые разговоры «чехов» и при этом знать, кто с кем разговаривает (благо компания у боевиков была разношерстная и многонациональная и разговаривать им приходилось на русском языке, очень редко переходя на чеченский).
Во второй засаде удалось
