Болевой порог
Вторая чеченская война
Олег Палежин
© Олег Палежин, 2018
ISBN 978-5-4490-8002-8
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Вторая чеченская война
Екатеринбург
2017
Палежин О. А.
П14 Болевой порог: документально-художественная повесть / О. А. Па лежин. – Екатеринбург: «Шторм», 2017. – 288 с.
Эта повесть посвящается простым парням городов и деревень России. Она написана о армии конца 90-х, о войне, о ненависти и злости, о неоправданной жестокости. В центре событий подразделение мотострелковых войск, которое выполняет боевые задачи на территории мятежной республики.
© Палежин О. А., 2017
ПРОЛОГ
Даже когда я начал писать этот текст, мне не верилось, что удастся довести дело до конца. Для чего создаются рукописи подобного сорта? С моей точки зрения, в первую очередь для гражданских. Обе войны на Кавказе в период лихих девяностых так или иначе коснулись каждую третью семью России. Кто в этом виноват? Бесспорно, государство, его пагубная политика и завышенные амбиции чиновников всех мастей и кабинетов. Деньги, нефть, элементарная геополитика и многое другое, в чём абсолютно не смыслит простой российский солдат. Анализ уже проведён, итоги подведены, но сделан ли вывод? Для военных этот урок прописан кровью, и если мы его усвоили, то просто обязаны воевать по-другому. Для политиков это вопрос в лоб – соответствуешь ли ты занимаемой должности? Если да, то твоё оружие – это диалог, благодаря которому обе стороны должны избежать кровопролития. В такой огромной стране задача президента – это гарантия мира и порядка каждому гражданину, а не отдельной группе привилегированных. Для министра обороны – это чёткий план действий и высокий уровень подготовки солдат, а не звёзды и пуговицы из чистого золота на парадной форме. Если ни то ни другое в стране не работает правильно, то пониманию, за какую идею человек проливает кровь, просто неоткуда взяться. Получается, бились друг за друга – это всё, что приходит в голову.
Ещё одна из причин написания текста – это тупой, как лом, обыватель и его слова типа «тот, кто воевал, тот правды не скажет». С тобой, то есть человеком, не имеющим ничего общего с выполнением воинского долга, конечно, никто и никогда откровенничать не будет. Для таких, как ты, как раз и написана эта рукопись. Чтобы ненадолго спустился с потолка ипотечной квартиры и хотя бы мысленно попробовал примерить кирзовый сапог, бронежилет и каску. Всё, что мы пишем о войне, нам по-своему дорого. Здесь, на бумажных страницах, вновь оживают наши друзья, смеются, мечтают и разговаривают с тобой. Ты даже успеваешь снова к ним привыкнуть, но потом всё это проходит, будто тяжёлое похмелье, и становится легче. Ты выплёскиваешь войну из себя, потому что не хочешь больше жить этим. В равной степени тебе становятся безразличны те или иные политические процессы, рекламные лозунги всевозможных партий и призывы к гражданскому долгу на выборах. Вся эта муть после войны не имеет для тебя никакого значения. Свой долг ты уже выполнил, ещё там, в окопе, под обстрелом своих и чужих. Война, за которую стыдно государству, обязательно забудется. Книга с её реальными героями будет жить до тех пор, пока её читают.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Август – сентябрь 1999 года
Погода выдалась пасмурной, моросил мелкий дождь. Температура воздуха снизилась лишь на пару градусов и замерла на отметке плюс двадцать семь. Небо заволокло свинцовыми тучами, медленно проплывавшими над казармами мотострелкового полка. В солнечные дни в этом городе асфальт когда-нибудь расплавится, и ноги солдат увязнут в нём по колено. Окна в казармах приоткрыли, проветривая помещения от запаха пота и хлорки. Когда пошёл дождь, бойцы с облегчением вздохнули. Давно пора остудить горячие головы дембелей и отцов-командиров. Скачков, находясь в расположении роты, молчаливо смотрел в окно. Сквозь прозрачные капли на стекле были видны фигурки солдат. Они мели полковой плац, больше выметая лужи, чем опадающие листья тополей. Но чем бы солдат ни маялся, лишь бы служба мёдом не казалась – такова основная и глубочайшая мысль армии. За бетонным забором КПП проезжали автобусы и троллейбусы, проходили мимо симпатичные девушки и свободные от воинского долга юноши. Часть находилась в центре города, из-за чего военнослужащие с трудом привыкали к службе, мечтая о доме. Вечером, когда в окнах квартир зажигались огни, на душе становилось особенно паршиво. Саня вспоминал начало службы и облегчённо вздыхал. Оставалось ещё полгода.
«Черпаки» днём и ночью преодолевали бетонный забор, уходя в самоволку. Солдат, отслуживший год, в армии считается самым злым. Год отслужил – и целый год осталось. Бойцы пропадали на территории рынка, размещённого по соседству с лётным училищем. До лётного училища рукой подать, и пехота проложила безопасный маршрут через дворы и детские площадки, коих в городе предостаточно. Чтобы вылазка удалась, нужно иметь при себе гражданскую одежду. В такую погоду это просто шорты и кеды. Попасться патрулю – это значит подвести дежурного по роте. Там, среди торговых рядов, боец переодевался в обновку и прятал свою форму в обычный пакет. Схема была отработана не одним призывом и практически не подводила до сегодняшнего дня. Прогнозировать и предугадывать что-либо в армии не смог бы даже министр обороны, а боец срочной службы и подавно. Поэтому, когда по полку поползли слухи о начале боевых действий на Кавказе, ребята просто отшучивались, ссылаясь на быстрое урегулирование конфликта. Мы ведь Россия. Разберутся без нас, кто-нибудь из десанта и спецназа, они ведь крутые, по крайней мере круче мотострелков. На всеобщем построении впоследствии выяснилось, что с десяток бойцов не ночевали в казармах. Титов, не вынимая рук из карманов, важно расхаживал по «взлетке», покрикивая на молодых. Зелёная майка большого размера с оттянутыми подмышками смотрелась нелепо на худощавом теле солдата. Парко-хозяйственный день в части проводят в субботу, не балуя личный состав двумя выходными. Серёга шмыгал сопливым носом, пиная кусок хозяйственного мыла. Он выбивал ногой его из рук солдат, моющих полы. Те проклинали деда, но продолжали надраивать «взлетку», ползая на коленях из угла в угол.
– Пацаны с самоволки вернулись, нет? – спросил боец из наряда у Титова.
– Вот ты дежурному этот вопрос и задай, – ответил сержант, нарочно ударив ведро с водой.
– Просто скоро ротный вернётся, – продолжал мямлить боец, – что ему говорить, если недосчитает?
– А вы всем нарядом раком встаньте и молчите, – засмеялся на всю казарму Серёга.
Скачков наблюдал, как от КПП и до штаба частят офицеры. До обеденного перерыва командир полка уже дважды уезжал и возвращался снова.
«Либо учения, либо важная персона в гости заявится», – думал Саня. Для пополнения ещё рано. В парке выгнали из гаражей боевые машины пехоты, производя осмотры и проверку работоспособности двигателей. Сократились наряды по части, отменили увольнительные и отпуска. Личный состав, занятый на полигоне, вернули в расположение. Прапорщики занялись учетом имущества своих подразделений. Так заканчивалось ещё одно лето. Это не нравилось старослужащим, и они пытали расспросами наряд по штабу, на что наряд нагло отвечал:
«Это военная тайна».
– Дежурный по роте, на выход! – крикнул дневальный.
Дежурный выскочил из каптёрки, гремя тяжёлыми кирзовыми сапогами, поправляя значок на груди. В роту из штаба вернулся командир. На лице капитана блуждала не то задумчивость, не то растерянность. Выслушав доклад, он открыл двери канцелярии и приказал не беспокоить.
– А если комбат придёт? – удивлённо уточнил дежурный.
– Тогда зови! – сказал ротный и захлопнул за собой дверь.
– Фигня какая-то, может быть, случилось чего? – спросил Титов.
– Откуда мне знать, – вяло ответил дежурный и удалился в каптёрку.
Титова такой ответ не удовлетворил. Он взял стакан с бачка кипячёной воды и прислонил к дверям канцелярии. Дневальный, стоявший на «тумбочке», смотрел на Сергея ошарашенно и даже с испугом. Но дед не обращал на бойца никакого внимания, вслушиваясь в происходящее за дверью. Судя по тону командира, тот разговаривал с женой, отвечая мягко,
