Книга Встречи на полях - Мелисса Фергюсон

чтобы поговорить о компании. Это даже объясняет его предложение сделать игру «интереснее»: он хотел сыграть со мной в дартс и нарыть всю грязь о том, что на самом деле происходит в компании. А я с такой готовностью поделилась с ним всеми мыслями, которые были у меня в голове.

– Рада слышать. – Эти слова звучат позитивно, но тон у меня отрешенный и вежливый. Такой же, как моя напряженная поза, хотя стул всеми силами пытается заставить меня откинуться на спинку.

– Что ты думаешь насчет Йосси?

– Йосси? – У меня срабатывают датчики. Йосси работает в нашем издательстве уже десять лет, и, хотя он заставляет меня скучать до слез на каждом совещании, он хороший человек. Он верен «Пеннингтону». Любит книги. Достоин только хорошего. – Йосси отличный.

– Разве? – Уилл вскидывает бровь так же, как когда подверг сомнению мои навыки дартса. Только на этот раз это вызывает у меня другие эмоции. На этот раз я напрягаюсь. – Он опоздал на работу уже три раза.

Да, Йосси с трудом дается приходить вовремя, но это потому что, заботясь об экологии, он ездит на работу на велосипеде. Иногда он становится жертвой луж. Иногда всю ночь читает, увлекшись той или иной темой, и не может проснуться по будильнику. Извечная проблема настоящего любителя книг. Но мы ведь работаем в издательстве. Таковы ожидаемые и, несомненно, приемлемые последствия того, что ты нанимаешь истинных книголюбов.

– И я заметил, что он относится к работе в команде с меньшим энтузиазмом, чем другие.

Разве можно его в этом винить? Он был под крылом Жизель, и каждый раз, забирая себе его проекты, она неизбежно что-то портила и обвиняла в этом его. Или видела, как книгу хвалят, и присваивала его заслуги себе.

– Йосси – настоящее сокровище для этой компании. Он единственный в своем роде. Если честно, тебе лучше уволить меня, чем его.

Ну вот. Я сказала ему правду. И тем самым встала на линию огня.

– Да, но достаточно ли он уверен в себе? – не отступает Уилл. – Может ли он управлять командой?

Когда это я стала стукачкой в «Пеннингтоне»? Когда я стала крысой, шмыгающей по темным углам с начальством и нашептывающей ему секреты, от которых зависит судьба окружающих? После каждой моей встречи с Уиллом кого-то либо уволили, либо понизили, либо перевели на другую должность. Врать не буду – я это оценила, но теперь Йосси?

Он просит меня выдать ему грязное белье Йосси?

Я не могу. Не могу быть стукачкой, которая нашептывает боссу гадости всякий раз, когда чем-то недовольна.

Я вскидываю подбородок.

– Думаю, эти вопросы лучше задать самому Йосси. Извини, но у меня много работы. Сегодня нужно сдать отчеты по тратам. Я лучше пойду.

Уилл, который допрашивал меня с таким напором, что подался вперед, опершись на локти, удивленно откидывается на спинку кресла. В его взгляде больше нет напряжения, он будто видит меня впервые.

– Да, – произносит он после длинной паузы и встает, возвращаясь к вежливой дистанции. – Да, сегодня нужно сдать отчеты. Это ты вовремя вспомнила.

Между нами теперь пропасть. Я это чувствую, и он, судя по тому, как идет к двери, чтобы меня выпроводить, тоже.

Обернувшись у двери, я замечаю на его лице новое выражение и секунду мешкаю. Возможно, это плод моего воображения, но он выглядит почти… обиженно. Будто он наконец открылся и очень хотел поделиться с кем-то своими переживаниями. На вершине наверняка одиноко.

И все же.

Пока он еще не открыл дверь, я, много чем рискуя, дотрагиваюсь до манжеты его рубашки.

– Йосси – хороший человек и ценный сотрудник, – тихо произношу я. – То, что ему не хватает пунктуальности, не отменяет его верности, доброжелательности и энтузиазма в работе, которые выдержали проверку временем.

Уилл молчит с непроницаемым выражением на лице, и я продолжаю:

– Я очень надеюсь, что ты как следует познакомишься со своими подчиненными, прежде чем принимать поспешные решения.

На его лбу появляется небольшая морщина, и я не знаю, о чем думает он, но определенно знаю свои собственные мысли. Уилл Пеннингтон провел здесь две недели, за которые уволил Клайва, сменил редактора Тома и понизил Жизель. А теперь он собирается совершить ужасную ошибку с Йосси. Возможно, некоторые из его решений были оправданны, но он в самом деле влетел в «Пеннингтон», как слон в посудную лавку.

– Думаешь, я ошибся насчет Жизель?

– Нет. – Я медленно качаю головой. – И я, и вся команда «Пен» тебе за это благодарны, правда. Просто… мне некомфортно влиять на твои решения. Я всего лишь жалкий редактор. А ты звезда из Нью-Йорка и наш босс. Я не хочу сбивать тебя с толку, сказав что-то невпопад.

Уилл отвечает низким тихим голосом:

– Я мало у кого спрашиваю совета, Саванна. Но если уж делаю это, то лишь потому, что уважаю человека и его мировоззрение. Ты, может, и «жалкий редактор», как ты выразилась, но у тебя есть мысли по поводу этой компании, которые я нахожу верными и достойными внимания. – Он долго смотрит на меня и, так как я по-прежнему не двигаюсь, вежливо улыбается и поворачивает ручку двери. – В любом случае я спросил твоего мнения по поводу Йосси. И ценю, что ты им поделилась.

Он открывает дверь.

Спустя две недели во время обеда я забегаю в комнату сигнальных экземпляров и, к своему удивлению, открываю дверь в совершенно новый мир. Это настоящее царство света. Я ощущаю себя будто в сказке. Я ничего не ожидала от этого мрачного февральского дня с серыми тучами и прогнозом, обещающим лишь моросящий ледяной дождь. А тут – та-дам! Вместо полумрака комнаты, освещенной одной лампочкой, я нахожу великолепное мерцание девятисот огоньков. Комната сияет.

Когда я беру рукопись со стопки книг рядом с креслом-мешком, у меня такое ощущение, что и мое сердце сияет.

Мой таинственный редактор развесил гирлянды. Для нас.

Нас.

То есть и для меня.

Пока я просматриваю его новые послания и читаю, а затем перечитываю длинную историю, написанную на странице, мои глаза едва не наполняются слезами радости. Возможно, дело в его рассказе о худшем свидании вслепую. Возможно, в том, что у меня в животе развязался узел напряжения, после того как я преодолела середину романа. Или в новых гирляндах, развешанных по комнате, из-за которых она вся светится.

Или во всем сразу.

Я беру ручку и заканчиваю разговор, который мы ведем в конце страницы уже четыре дня.

Ладно-ладно, поняла. Я уберу сцену со свиданием вслепую. Но боже, это ведь так неловко, Таинственный Р.

Тогда, надеюсь, это будет нашим маленьким секретом.

Или я могу использовать эту историю в своей следующей рукописи…

Ты не посмеешь.

Разве?

Если ее буду редактировать я, то нет.

То есть ты не против? Таинственный Р. навеки? Это становится похоже на Призрака оперы.

Я всегда считал, что его зря недолюбливают. Он помог Кристине Даэ построить карьеру.

Тебе нравится этот мюзикл?

Он один из моих любимых.

Тогда ладно. Когда я получу контракт на эту книгу, то свожу тебя на него. За свой счет.

Если на Бродвее, то по рукам.

Значит, на Бродвее.

Я улыбаюсь, пока мой палец скользит в самый низ страницы, и добавляю: «Кстати, гирлянды прекрасны». Затем листаю дальше и смеюсь над его комментарием: «Этой комнате не хватало таких гирлянд для атмосферности».

«Согласна!» – отвечаю я и продвигаюсь вниз по странице.

В последнее время я стала проводить здесь больше времени, и, хотя я без всякого зазрения совести могу оправдать свои постоянные отлучки со второго этажа тем, что много работаю по ночам, главной проблемой стало ускользать, не вызывая подозрений. К счастью, в течение дня все в издательстве заняты на встречах и совещаниях и, кажется, предполагают, что я тоже хожу с кем-то поговорить. Оказывается, в «Пеннингтоне» почти не следят за редакторами – если они сдают в срок